Конец Большого Юлиуса - Татьяна Григорьевна Сытина
Леночка засмеялась и позволила Васе взять себя под руку.
И никто из них не заметил, что рядом, рассеянно разглядывая стенды, шел маленький сутулый человек в темносером костюме, плохо вычищенных ботинках, скучающий и неловкий.
Так он ходил, замешавшись в группу студентов, до конца перерыва.
Потом он внимательно слушал лекцию, а когда она окончилась, долго топтался в вестибюле и около подъезда и ушел одним из последних.
Он направился домой пешком. Неторопливо шагал по тротуару, попыхивая сигареткой «Дукат», и ничем не выделялся из прохожих.
В одном из арбатских пераулков, проходя мимо особняка, он привычно кивнул милиционеру, дежурившему у ворот особняка, свернул к подъезду и открыл двери своим ключом.
Через полчаса, сменив потертый костюм и ботинки, купленные в комиссионном магазине, на просторный, мягкий твид и замшевые туфли, он входил в квартиру своего начальника мистера Робертса, совмещающего дипломатическую деятельность с разведывательной.
В гостиной супруга начальника, очень худая дама с длинным лицом и выпуклыми страдальческими глазами, рисовала с натуры. «Натура» — молоденькая и толстая машинистка — делала неимоверные усилия, чтоб не уснуть.
— Добрый вечер, мистер Георг, — сказала супруга начальника. — Муж в кабинете, он занимается с Беллой, пройдите к нему. А я рисую. Я обещала вышить покров для алтаря нашей церкви. Мадж позирует мне для головки центрального ангела! Не правда ли, она похожа на ангела, мистер Георг?
— Очень возможно! — вежливо сказал Георг Биллиджер, косясь на тройной подбородок Мадж.
В кабинете на диване сидела и хныкала тощая девочка с таким же длинным, как у матери, лицом. Багровый от раздражения дипломат брызгал слюной, объясняя ей задачу по алгебре.
— Интересная новость, сэр! — сказал мистер Георг, почтительно здороваясь с девочкой.
— Можешь идти спать, Белла! — с облегчением приказал Робертс. — И помни, что через неделю я опять проверю твои уроки…
Когда девочка ушла, мистер Георг подробно рассказал Робертсу все, что услышал из легкомысленных уст Васи Рубцова.
— Пономарев… — повторил, оживляясь, Робертс. — О, это серьезная фигура. Еще бы, Пономарев! А Короткова не знаю. Надо им заняться, Биллиджер. Постарайтесь собрать о нем все, что можно. Интересно. Завтра отправляется курьер…
Курьер отправился с сообщением Робертса. Через несколько дней далеко за пределами нашей родины двое немолодых, по-военному подтянутых людей обсуждали это сообщение. Обсуждение закончилось тем, что была послана телеграмма в Париж.
Из Парижа на самолете вылетел, получив телеграмму, человек в сером широком пальто без багажа.
Через сутки на окраине большого города в пустой квартире он встретился с одним из двух немолодых, по-военному грубоватых людей, обсуждавших ранее сообщение Робертса.
— Мистер Горелл! — сказал руководитель отдела разведывательного бюро. — Как вы себя чувствуете, мистер Горелл?
— Какое это имеет значение? — едко осведомился худой жилистый человек, с широкими плечами, узкими бедрами и глубоко запавшими серыми глазами. — Я прилетел по вызову. Я не успел передать парижские дела полностью, но что мог, растолковал Ангусу. Он продолжает
— Мистер Горелл, есть одно серьезное дело, — продолжал руководитель отдела. — Вы дважды были в России.
— Мне очень не хотелось бы отправляться туда в третий раз, — заметил Горелл. — Вы знаете, какой ценой я выбрался!
— Ничего не поделаешь, придется! — резко перебил собеседник. — Вы отправитесь сейчас с провожатым и отдохнете пару недель. Мы доставим вам материалы, нужные для операции, и консультантов — физика и биолога. Обязательно просмотрите советскую прессу за последние годы, у вас получился разрыв…
— Две недели — это ничтожный срок для подготовки! — угрюмо возразил Горелл. — Дело, повидимому, сложное. У меня действительно был разрыв. Нужна хотя бы пара месяцев, чтоб войти в курс.
— Вы человек опытный и уложитесь в две. недели! Нас торопят с этим делом! — так же резко сказал руководитель отдела. — Как ваше физическое состояние?
— Подошлите тренера и врача, — сказал вместо ответа Горелл. — И раньше чем через месяц я никуда не двинусь.
— Мне не нравится ваш тон! — подозрительно оглядев Горелла, сказал руководитель отдела.
— А вы хотите, чтоб я скакал от радости? — грубо возразил Горелл. — Думаете, весело лезть черту в зубы? Москва не Париж. Там одна проблема крыши чего стоит!
— В Москве сейчас находятся опытные люди. Вам помогут.
— Ерунда все это! — перебил с досадой Горелл. — Они помогают, пока дело идет хорошо. Все?
— Да, поезжайте! — облегченно сказал руководитель отдела. — Сегодня отдохните, а завтра начнем подготовку.
Если бы Вася Рубцов узнал, к каким серьезным последствиям привела его болтовня в Политехническом музее, он бы всю дальнейшую жизнь мучился сознанием вины. Но Вася ничего не знал, он сдавал экзамены, ходил с Леночкой на концерты и писал статьи об облике молодого ученого.
Горелл в это время жил в уединенном коттедже. Он все-таки отвоевал себе на подготовку месяц. Под наблюдением врача он проходил общий, укрепляющий лечебный курс. Тренер массировал его и безжалостно гонял по гимнастическим снарядам.
Горелл неплохо разбирался в современной физике и биологии, но консультанты усердно работали с ним, вводя частные проблемы, связанные с задачей.
Все свободное от тренировок и консультаций время Горелл читал советскую прессу. Он просматривал комплекты газет, изучал правительственные указы, читал литературные журналы, смотрел фильмы.
К нему приехал консультант по русскому языку для разговорной практики, но Горелл отказался от его услуг. Он знал, что его произношение точно, и очень боялся испортить его хотя бы малейшим акцентом.
Месяц подходил к концу. В последние дни приехал начальник с картами, и они принялись уточнять место перехода границы. Горелл настоял на афганском варианте. Правда, этот вариант требовал физических усилий, но зато легче осуществим. На советской стороне шло большое строительство городов и поселков, отряды геологов создавали почвенную карту. Все это означало передвижение людей, непрерывное, массовое, в котором легко было укрыться одному ловкому человеку.
За двое суток до отъезда Горелл заявил, что хочет отправиться в город.
Врач сказал, что Горелл находится в отличном физическом состоянии и небольшая выпивка на дорогу не повредит. Скорее пойдет на пользу, разрядит нервное напряжение.
Начальник поморщился, но отпустил.
На автобусе Горелл доехал до центра.
Это был большой европейский город. Один из прекраснейших городов Европы.
В розовом, вечернем небе плыли грифельные облака. Пахло асфальтом, духами и вянущей травой. Горелл медленно двигался в толпе, и толпа вытеснила его на площадь, где тревожно гудели стада троллейбусов и дремали серые, обветренные львы с человеческими лицами. Мальчик в шотландской юбочке выпустил из рук зеленый воздушный шар, и он упруго и косо поднялся над площадью и закачался в воздушных потоках. На мгновение площадь сверкнула запрокинутыми лицами. Высокий седой человек тянул за собой плачущего мальчика, размеренно выговаривая ему:
— Каждый может совершить
