Жерар Вилье - Безумие на Бали
Малко показалось, что в следующее мгновение Кали забудет о направленном на нее пистолете и схватит Саманту за горло. Графиня, впрочем, только этого и ждала: взбешенная, она уже не думала о последствиях. Малко теперь понимал, как ей удалось отвоевать себе место среди торговцев оружием.
Кали словно съежилась. Ее глаза потухли. Она была укрощена – по крайней мере на время.
– Я жена президента, – робко возразила она.
– Черта с два! – отпарировала Саманта. – Ты простая воровка! Ты хотела убить меня, чтобы не платить. Где деньги?
Кали снова охватил гнев. Женщины злобно смотрели друг на друга, будто не замечая присутствия Малко.
– Даже получив свои деньги, – сказала Кали, – ты все равно не уйдешь отсюда живой...
Саманта изящным движением опустилась в кресло, продолжая угрожать собеседнице пистолетом.
– Если тебе действительно нужно это оружие, за него придется заплатить. И как можно скорее. Мне уже осточертела эта поганая страна...
Малко отметил про себя, что Саманта играет с огнем. Кали вновь приняла свой обычный высокомерный вид.
– Денег я тебе не дам, – категорически заявила она. – Я конфискую это оружие именем законной власти.
– Никогда не слышала ничего более забавного, – ответила графиня, однако ее голос был далеко не веселым. – А что же в таком случае получу я?
Кали пожала плечами.
– Ты сможешь беспрепятственно покинуть остров.
– А если я этого не сделаю?
– Тогда я тебя убью, – твердо заявила Кали. На дипломатическим языке это называется официальным ультиматумом.
Малко решил, что ему пора вмешаться.
– Для чего, или, вернее, для кого вы покупаете оружие?
Кали равнодушно взглянула на него.
– Какое вам до этого дело?
– Представьте, мне есть до этого дело, – ответил он. – Я, собственно, из-за этого сюда и приехал.
Кали резко прервала его:
– Знаю, знаю, господин американский шпион! Но мы – независимая нация. И вы рискуете оказаться в тюрьме. Для начала. А теперь – забирайте свою девку и проваливайте.
Взбешенная Саманта немного помедлила, затем повернула к двери. Им вслед донесся голос Кали:
– Даю вам сутки на размышление!
Малко и Саманта вышли в холл, где было по-прежнему пусто. Малко посмотрел на графиню.
– Ну, что теперь?
Она поджала губы.
– Оружия она не получит.
– Вы играете в опасную игру, – заметил Малко. – Здесь она может многое.
– Мне не привыкать к опасностям.
– Что ж, желаю удачи, – сказал Малко. – Однако мне не мешало бы переодеться. Встретимся у бассейна.
Он вошел в лифт. Чтобы принять решение и действовать, у него оставалось всего двадцать четыре часа.
Глава 9
“Ресторан”, принадлежавший приятелю директора отеля, был, наверное, самой грязной забегаловкой к северу от тропика Козерога. Помимо своего основного назначения, он одновременно служил магазином уцененных товаров и бакалейной лавкой. Шаткие и ободранные стены заведения были увешаны сушеными фруктами.
Полчаса назад Малко вышел из такси у центрального рынка Денпасара. Городской пейзаж навевал смертельную тоску. На улицах располагались немногочисленные лавки продавцов ткани и ветхие глиняные сарайчики. Почти наверняка зная, что за ним следят, Малко около часу бродил по городу, разглядывая нехитрый товар торговцев сувенирами. Он специально спросил в нескольких лавках, есть ли поблизости какой-нибудь ресторан, и для вида приобрел за два доллара свирепую деревянную маску, изображавшую индонезийского бога – Гаруда.
Рестораны Денпасара можно было пересчитать по пальцам. Туристы почти не высовывали носа из “Бали-Интерконтиненталя”: темные переулки города имели весьма непривлекательный вид, были полны подозрительных скользящих теней и издавали отвратительное зловоние.
Решив что он уже достаточно времени строил из себя праздного туриста, Малко будто случайно вошел в китайский ресторан.
За ближайшим столом ужинали пожилой китаец с женой. Они как-то странно посмотрели на Малко и вновь уткнулись в свои тарелки. Другой китаец, тоже старый и морщинистый, стоял у кассы. Он постарался скрыть свое удивление за беззубой улыбкой и на ломаном английском спросил, что мистер желает заказать.
– Ужин, – ответил Малко.
На лице хозяина отразилось еще большее удивление. Он не помнил, чтобы к нему когда-нибудь заходили белые. Он поспешно указал Малко на самый чистый, то есть наименее грязный стол, и пододвинул шаткий скрипучий табурет.
Над сушеными фруктами кружили большие мухи; из кухни тянуло чем-то кислым. К Малко подошел еще один китаец-официант, но помоложе. Малко знаком попросил меню. Меню не оказалось; тогда австриец жестом дал понять, что делает заказ на его усмотрение.
Китаец исчез за дверью вонючей кухни и почти сразу же вернулся со щербатой тарелкой, наполненной горячей желтоватой массой. Малко попробовал и брезгливо отодвинул тарелку: это оказался обычный индонезийский нази-горенг – разве что с рисом и шафраном. Малко подозвал официанта и попытался что-то возразить, но тот упрямо твердил:
– Chinese cooking, китайская кухня!
Повара ограничились тем, что нарезали мясо в нази-горенге мелкими кусочками, чтобы придать ему более “китайский” вид.
Старик хозяин вышел из-за кассы и поспешил на помощь официанту, присягая, что Малко подали самое настоящее пекинское блюдо. Малко впервые видел, чтобы китаец отказывался от национальных традиций. Похоже, индонезийская жизнь довела хозяина до последней черты... Малко обреченно вздохнул и принялся за свой нази-горенг, запивая его невесть откуда взявшимся пивом “хеннекен”.
Он нарочно растягивал свой ужин, чтобы дождаться, пока уйдут остальные посетители; он уже допивал пиво, когда супружеская пара наконец вышла. Морщинистый китаец дремал у своей кассы. Малко поднялся и, широко улыбаясь, попросил счет. Хозяин протянул ему клочок бумаги, на котором было нацарапано: “200 rupias”. Малко достал пятидолларовую бумажку и положил ее на стойку.
– Сдачу, пожалуйста.
В глазах старика мелькнул алчный огонек.
– Не можно менять доллар...
– Рупий нет, – твердо сказал Малко.
Хозяин в замешательстве развел руками. Ему ужасно хотелось заполучить купюру, но его сухая костлявая рука была парализована страхом перед властями.
– Рупий нет, – повторил Малко.
С быстротой ящерицы, заглатывающей муху, китаец вцепился в долларовую купюру и спрятал ее в выдвижной ящик. Затем он принялся отсчитывать засаленные рупии. Малко ликовал: первый шаг был сделан.
Укладывая рупии в бумажник, он будто нечаянно показал хозяину пачку стодолларовых банкнот. Старик едва не упал в обморок.
– Я хотел бы прокатиться по морю, – сказал Малко. – Мне говорили, что у вас есть лодка...
На этот раз китаец ни секунды не медлил с ответом.
– Да, да, лодка завтра. Отель “Бали”?
– Большой лодка? – спросил Малко, вступая в игру.
Хозяин засмеялся и кивнул – что, впрочем, ничего не означало.
– Мотор?
Старик расстроенно помотал головой; мотора не было. “Даешь плот “Медуза””! – подумал австриец. Что ж! Агент ЦРУ, бегущий с острова Бали под парусом, – это даже интересно...
Малко осталось решить лишь одну маленькую проблему. Он наклонился к неровному свету керосиновой лампы.
– Я хочу совершить прогулку сегодня ночью, а не завтра. Китаец непонимающе уставился на него. Малко медленно, с расстановкой повторил сказанное. Смысл фразы наконец дошел до затуманенного сознания китайца, и он энергично замотал головой:
– Ночью – не можно, ночью – не можно!
В какой-то момент Малко показалось, что хозяин собирается немедленно прогнать его. Однако отступать было уже поздно. Австриец вновь достал бумажник и вынул из него три купюры по сто долларов. Для старика это были поистине сказочные деньги.
Малко тщательно разорвал все три купюры пополам и пододвинул три половинки к китайцу, глядя ему прямо в глаза.
– В три часа ночи. О’кей?
Старик был на грани нервного припадка. Внезапно с улицы донеслись голоса, и он мгновенно спрятал половинки купюр в ящик. Малко пытался угадать, что у хозяина на уме: ведь он только что вверил свою судьбу этому китайцу.
Последовала долгая пауза. Мужчины смотрели друг на друга. Внешне это была вполне мирная сцена. Наконец губы китайца едва заметно шевельнулись, и он проронил:
– Четыре часа. О’кей.
Китайцу потребовалось еще добрых десять минут, чтобы объяснить: поправка во времени сделана по причине отлива.
Малко нарисовал на бумажной скатерти план пляжа, на котором лежал каркас потерпевшего крушение корабля, и сказал, что будет ждать китайца там. Все дальнейшее зависело лишь от везения. До Явы было всего сто километров, но до Тимора – португальского владения, а значит, более надежного пристанища – почти тысяча...
Они расстались, не пожав друг другу руки. Малко испытывал некоторое облегчение. Китаец – храни его Бог! – крепко сидел у него на крючке.
