Чингиз Абдуллаев - Субъект власти
– А сосиски с капустой не хотите? – разозлился Дзевоньский. – Я сейчас позвоню, и нам принесут ящик пива. У наших охранников холодильник гораздо больше этого. Там две морозильные камеры. – Он достал телефон и набрал номер. Попросил одного из охранников войти в дом и принести пива. Затем убрал телефон и сообщил: – Сейчас принесут. Но вы не ответили мне насчет денег. Или вы нарочно спросили о пиве, чтобы уйти от ответа?
– Ваша подозрительность делает вас похожим на параноика, – пробормотал Гейтлер. – Я не трогал деньги потому, что мне они пока не нужны. Я просил эти деньги не для себя. Они необходимы мне для конкретной операции. И давайте на этом закончим. Больше не спрашивайте меня об этих деньгах. Когда будет нужно, они исчезнут из дома.
– Предположим. Но вы здесь уже целую неделю. И пока я не слышал от вас конкретных предложений. Кроме массы газет и журналов, которые вы ежедневно привозите, никаких других изменений я пока не заметил. Или я ошибаюсь?
– Неделя слишком короткий срок, герр Дзевоньский. Если хотите, давайте перейдем на польский, чтобы я мог называть вас паном. У меня пока нет никаких идей. Все слишком неопределенно.
– Семь дней, – напомнил Дзевоньский, – сто шестьдесят восемь часов. И вы ничего не можете нам предложить?
– Не могу. И не делайте удивленного лица, Дзевоньский. Такие операции готовятся по несколько месяцев.
Раздался звонок. Это охранник принес пиво и стоял перед входной дверью. Охранникам было запрещено входить в дом. Дзевоньский поднялся, вышел из кухни. Через минуту он принес упакованную связку пива и поставил ее на стол. Гейтлер удовлетворенно кивнул, достал одну банку. Потом открыл ее, наполнил кружку.
– Спасибо за пиво, – спокойно произнес он и продолжил ужинать.
– Не за что. Я жду ваших пояснений.
Гейтлер не спеша разжевал последний кусок, выпил пива, отодвинул тарелку, кружку.
– На кухне можно разговаривать или нам лучше вернуться в зал с камином? – спросил он по-русски.
– Лучше у камина, – согласился Дзевоньский.
Гейтлер аккуратно сложил всю грязную посуду в посудомоечную машину, включил ее. Затем, забрав банку пива, пошел в гостиную. Дзевоньский усмехнулся, покачав головой. Немецкая педантичность его всегда восхищала.
Когда они уселись у камина, Гейтлер поставил банку на столик.
– Будем говорить по-немецки, – решил он, – хотя если нас прослушивают, они все равно найдут хорошего переводчика.
Дзевоньский не отреагировал на шутку.
– Мы уже договорились, что для нас самое важное – решить где и когда нужно нанести конкретный удар. Проникнуть сквозь защиту его Службы Безопасности и попытаться нанести удар в самое неудобное для них время. А для этого мы должны хотя бы представлять, где такой удар можно нанести.
– Об этом мы уже говорили, – поморщился Дзевоньский. – Не нужно объяснять мне такие азбучные истины. Я хочу знать, к какому выводу вы пришли?
– Существуют пять факторов, определяющих мою работу, – начал Гейтлер. – Первый – это определение момента, что, на мой взгляд, абсолютно нереально сделать. Насколько я сумел понять, согласно их дипломатическим стандартам, глава государства не встречает гостей в аэропорту и не провожает их. Все встречи происходят в Кремле, проникнуть куда совершенно невозможно. Если только не попытаться сбросить туда десант из нескольких террористов, что тоже невозможно. Самолет не сможет пролететь над территорией Кремля, он туда просто не долетит, а всех парашютистов перестреляют еще в воздухе.
Второй фактор – его охрана. Насколько я могу судить, там не просто профессионалы. Это специальная служба, прошедшая особую подготовку, имеющая своих аналитиков и отличное техническое обеспечение. Они вооружены спецтехникой и другими чудесами нового века, о которых мы с вами даже не знаем.
Дзевоньский слушал молча. Он не совсем понимал, когда его собеседник шутит, а когда говорит серьезно. Но внимательно слушал.
– Третий фактор, – невозмутимо продолжил Гейтлер, – это невозможность определить время выезда «субъекта». Я внимательно прочел все газеты за последние несколько месяцев. Специально проверял по Интернету. Иногда глава государства появлялся в театре или на каком-то мероприятии, но никто не знает заранее, где именно он может оказаться. Почти никто, за исключением его начальника службы охраны и, возможно, руководителя его администрации.
– Вы считаете, что мы должны завербовать одного из них, чтобы получить нужную нам информацию? – со злостью поинтересовался Дзевоньский. – Или вы по-прежнему шутите?
– Четвертый фактор – это невозможность проведения операции в другом месте. Для этого необходимо иметь точные маршруты передвижения нужного нам лица, заблаговременно выехать в город, куда он собирается отправиться, провести проверку на месте.
И наконец, пятый фактор – невозможность самого террористического акта. К его самолету, поезду, машинам подобраться нельзя, устроить засаду где-то по дороге – нереально, напасть в толпе – абсолютно немыслимо, а проникнуть на охраняемую территорию Кремля – вообще невероятная затея.
Гейтлер открыл банку пива и с удовольствием его выпил, затем положил пустую банку на пол, рядом с собой и, взглянув на Дзевоньского, насмешливо улыбнулся.
– Из всего вышесказанного становится ясно, что вся наша затея обречена на провал еще в стадии своего зарождения. Никаких шансов у нас нет. Ни одного. Сегодня он самый охраняемый человек в мире. Правда, может, есть еще один такой человек – президент Соединенных Штатов. Или два, если считать и премьера Великобритании. – Гейтлер опять улыбнулся и протянул руки к огню.
– Вы издеваетесь? – холодно спросил Дзевоньский. – Зачем вы все это мне рассказывали?
– Чтобы вы наконец начали понимать. Нельзя сидеть здесь и ждать результата. Это глупо. Вы все еще проверяете деньги в моем чемодане, считая меня мелким вором, а не генералом разведки, известным во всем мире. И по-прежнему думаете, что, если вы заплатите мне несколько миллионов долларов, евро или даже фунтов стерлингов, я смогу придумать и осуществить для вас какой-нибудь невероятный фантастический вариант нападения, который увенчается успехом? Это глупо.
Он поднял банку, потряс ее и, убедившись, что она пустая, снова положил на пол рядом с собой. Дзевоньский сжал зубы.
– Это у вас глупый юмор, – гневно заявил он по-русски. – Скажите, чего вы хотите?
– Ничего. Просто пытаюсь втолковать вам, что вам нужно перестать оскорблять меня вашим недоверием. Попытайтесь наконец понять, насколько сложная задача стоит передо мной.
Дзевоньский тяжело вздохнул. Затем согласно кивнул:
– Понимаю. Что еще?
– Ничего. Я вам скажу, что семь дней – это не так много. Хотя я пытаюсь продумать один возможный вариант. Мне пришлось вспомнить и проанализировать все «домашние» заготовки, которые когда-либо готовили наши аналитические службы.
– Уже лучше, – пробормотал Дзевоньский, снова переходя на немецкий.
– В семидесятые годы была совместно разработана операция против генералиссимуса Франко, – сообщил Гейтлер. – Я был тогда еще молодым офицером. Наша служба действовала совместно с управлением «Т» Первого Главного Управления КГБ СССР. Было решено задействовать все наши возможности, выйти на террористические организации басков и организовать покушение на «каудильо». Он был уже стариком, глубоким стариком, но очень цепко держался за власть. А в Португалии произошла революция и было просчитано, что смерть Франко приведет к революционным изменениям в самой Испании. Тогда был разработан очень оригинальный план, предусматривающий устранение Франко. Резидентом КГБ в Париже в то время был Иван Петрович Кисляк. Мы уже готовили группу для переброски ее через Францию, когда выяснилось, что «каудильо» тяжело болен. Операцию приостановили. Через полгода он умер.
– Я об этом не слышал, – отреагировал Дзевоньский, – но не совсем понимаю, как этот вариант может быть использован в нашем случае?
– Операция разрабатывалась с учетом особенностей характера Франко, – пояснил Гейтлер. – Как жаль, что я взял только одну банку. Придется пойти за следующей. Дело в том, что мы предложили вариант, при котором сами определяли, когда и как увидеться с «каудильо». Хотя тогда не было таких технических возможностей, какие есть сейчас…
– Что вы хотите сказать?
Гейтлер начал говорить. И по мере того как он говорил, на лице Дзевоньского начала отражаться целая гамма чувств – напряжение, сомнение, удивление, изумление. Когда Гейтлер закончил, Дзевоньский глубоко вздохнул. Хорошо, что они нашли именно такого специалиста. Хоть и долго пришлось искать, а все-таки сумели найти.
– Гениально, – пробормотал он. – Я не сомневаюсь, что ваш план может быть осуществлен. Но вы говорили, что всегда готовите резервный вариант. Про него вы пока не сказали ни слова.
