Георгий Ланин - Синий тарантул
— Есть сходство?
— Почти нет.
— Что дал Дутов?
— Будин на знакомство не идёт. Неразговорчив. Сидел за одним столом, сказал лишь несколько фраз: «Какая погода! Духота в зале!» Осторожен, недоверчив. Быстро ушёл.
— Как у Тонкова?
— Провал. На знакомство не идёт.
— Отзыв профессора Никольского?
— Никольский, научный руководитель Будина, сообщил телеграммой, что Будин безукоризненно честный человек, высоко квалифицированный. Телеграмма в папке.
— Провели ли опознание?
— Да. Передали по телефото в Москву два снимка. Один сделал Власов вплотную в проходной будке, второй — Кузьмин телеобъективом. В опознании участвовали директор института, секретарь учёного совета и заведующий спецчастью. Общий вывод: Будин ясногорский и Будин московский — разные люди. Но следует помнить, что телефото может дать искажение.
— Дальше!
— В институте тревога. Спрашивают: «В чём дело?» Пишут, что Будин не шлёт писем, лишь одни телеграммы.
— Дальше!
— Часть материалов даёт вывод: ясногорский Будин — самозванец. В подтверждение имеется, — тут Жуков быстро пересчитал бумаги, — 5 документов.
— Вторая часть материалов, — после паузы объявил Жуков, — сложнее. Наружное наблюдение установлено с 15 июля, не считая ранее начатого контроля со стороны УКГБ. Даю сводку:
«15 июля с 7 до 8 вечера Будин ужинал в ресторане «Дарьял». В 8.05 уходил в гастроном. С 8.30 и до сей минуты не выходил из квартиры, где находится один. Обычные посетители квартиры Будина, по восстановленным данным, — почтальон, доставщики телеграмм, уборщица, прачка. Позавчера утром — это по данным ГБ — на имя Будина пришла телеграмма из Москвы. Её содержание: «Срочно ускорить диссертацию. Кафедра задыхается…»
— «Ускорить диссертацию», — задумчиво повторил Язин. — Ускорить… Телеграмма проверена?
— Проверяется.
— Сколько людей приставлено к Будину?
— Два для наблюдения, третий для связи. Это в одну смену.
— Добавить ещё одного человека. Будин бесспорно дома?
Жуков несколько смутился.
— Из квартиры один выход. По донесениям — дома.
— Здоров?
— Это установить не удалось. К телефону подходил.
В что время вошёл Зайцев, работник Управления госбезопасности.
— Простите, что перебил. Срочный пакет. Доставлен специальным самолётом.
Жуков принял пакет и вскрыл плотный светло-коричневый конверт, прошитый белым шнуром и скреплённый пятью сургучными печатями.
Это был ответ ЦУИ, Центрального управления информации. На шелестящей тонкой бумаге Язин прочитал:
Совершенно секретно
Заместителю начальника БОРа КГБ майору Жукову Ю. И.
Шлём первые ориентировочные сведения. До 1940 года в Риге проживал белоэмигрант Углов Дмитрий Васильевич, 1907 года рождения, сын капитана царской армии, из дворян, сам поручик белой армии. Найдено примерное сходство между присланной для опознания фотографией и Угловым Д. В. Идентификация проведена экспертами Широколобовым и Огорелковым. О пунктах сходства сообщаем:
1. Шея длинная, средней толщины.
2. Форма лица округло-треугольная, основанием вверх.
3. Лоб выступающий, большой, ширина большая.
4. Нос тонкий, средний.
5. Подбородок узкий, видна подбородочная ямка.
6. Правое ухо — раковина малая, прилегание уха полное.
7. Направление бровей косовнутреннее.
Уточнение продолжается. Дореволюционная биография Углова Д. В. и его отца Углова В. Н. высылается шифром. Начальник ЦУИ СССР полковник Снегирёв
Отложив бумагу, Язин продолжал:
— Есть ли балкон?
— На квартире Будина есть балкон. Под наблюдением также. Перед балконам клумба. Можно спрыгнуть без ушибов.
— Сад освещается ночью?
— Нет.
Доклад Жукова продолжался ещё несколько минут. Тут были и карта маршрутов Будина по городу, и отзыв об этом человеке официанта Маркова из «Дарьяла», и запись о работе Будина в статистическом отделе Купаевского медезавода, и другие бумаги и документы, из которых слагалась примерная картина действий «кандидата наук» в Ясногорске за последние дни.
Передвижения его в городе можно было графически представить так: из небольшого круга — квартиры на Песчаной — выходят четыре стрелы: на «Дарьял», на гастроном, на встречи с Нежиным, благодаря которым Будин и попал в орбиту внимания Язина, и на заводы.
В конце доклада Язин заметил:
— В нашей информации существенный изъян, Юрий Ильич: ни слова о посещении Будиным своего резидента. Напрашивается вывод: или Будин обходит наблюдение, или визиты шефу запрещены.
И полковник переменил тему:
— А теперь займёмся Козловым. Что нового?
— Вчера и сегодня Козлов сидит дома. За покупками посылал швейцара. Механизмы микроаппаратов вчера остановились.
Язин взглянул на часы, было почти 8 утра. Предстояла новая сложная операция, и он сказал:
— Аппаратура из комнаты Козлова должна быть убрана не позже 8 часов завтрашнего утра. Не позже, — твёрдо повторил он.
22. Синий тарантул
Когда в кабинете Ильина шли тончайшие химические, газометрические и дактилоскопические исследования, когда Язин изучал план Ясногорска и Серого замка, когда Ганин и Скопин анализировали личные дела четырнадцати сотрудников, когда Козлов тайно фотографировал каждого посетителя Главурана, — работник спецгруппы, которому человек с мозолью дал шпионскую кличку «Синий Тарантул», неторопливо шёл на работу.
Пройдя несколько кварталов и завернув за угол, он переждал, пока освободится дорога, занятая потоком грузовиков, затем вышел на Пушкинскую. Впереди показался знакомый тёмно-серый забор, чугунные ворота, чёрный квадрат номера дома с серебряной цифрой «100».
Синий Тарантул вошёл в хорошо знакомый ему коридор проходной будки с огромным, всегда до блеска натёртым стеклом. Предъявив первый пропуск, он двинулся дальше по асфальтовой дорожке среди клумб, засаженных альпийскими цветами. Второй, тёмно-красный пропуск он показал вахтёру в штатском уже в здании. Далее последовали привычные двадцать шагов по мраморному полу, и Тарантул, войдя в лифт, нажал кнопку с цифрой «5». Кабина быстро полетела вверх под лёгкое гудение мотора. На стене висело зеркало, и Тарантул взглянул на себя: сегодня он выглядел заметно утомлённым — лицо было бледно, глаза возбуждённо блестели, голубые тени под глазами выдавали бессонную ночь.
Выйдя из лифта, Синий Тарантул учтиво поклонился Пургану. «Не догадался ли он?» — уже в который раз спросил себя Тарантул, как всегда при встрече с этим непонятным и поэтому страшным человеком. Пройдя коридором и не глядя на номера комнат, человек с кличкой открыл дверь в свой кабинет. Его коллега уже сидел за столом, протирая замшей счётную машину.
Тарантул вынул из кармана ключи, открыл небольшой сейф, вмонтированный в письменный стол, и достал бумаги по оборонным рудам. Вторым ключом он открыл другой ящик и, вытащив электроарифмометр, включил штепсель.
Началась размеренная будничная работа, требовавшая ясной мысли, точности и находчивости ума. В красном окошечке счётного аппарата замелькали многозначные чёрные и зелёные цифры. На белоснежных листах бумаги они превращались в первоэлементы статистического учёта, из которых в кабинете Пургина создавалось многоэтажное здание атомной статистики области — первой в Союзе по добыче радиоактивных элементов.
Тарантул заметил, что сегодня его руки чуть влажные, что он не может сосредоточиться на цифрах. Но постепенно под влиянием привычных умственных действий тревожные опасения стали проходить, перестали дрожать руки, на лицо вернулись обычные краски. Теперь счётчик Тарантула не делал ошибок, сильная рука с длинными пальцами в редких тёмных волосках уверенно нажимала на кнопки аппарата, быстро двигала рычаги и переносила бесконечные колонки цифр на листы статистического журнала.
Казалось, Тарантул весь ушёл в вычисления. Но стоило только товарищу по кабинету выйти за дверь, как человек с паучьей кличкой бросил работу. Он глубже уселся на своём большом стуле, несколько раз провёл рукой по волосам и, достав из кармана любимое своё лакомство — кубик рафинада, кинул его в рот, не подозревая, что этот рафинад выдаст его органам госбезопасности.
С тех пор, как став на путь предательства, он повёл вторую жизнь, все размышления Тарантула вращались вокруг трёх точек.
Как сохранить свою безопасность?
Как выполнить новое поручение человека с безжалостными глазами?
Как скрывать дальше те 130 тысяч рублей, которые он получил за истекший год?
И сейчас, раздумывая о деньгах, Тарантул хладнокровно взвешивал свои дальнейшие шаги. На сберегательные книжки нельзя класть больше ни сотни. Покупать облигации трёхпроцентного займа тоже нельзя — город пропитан контрразведкой, словно губка водой. «Они» всё выявляют... И последняя встреча с Пургиным... в его взгляде было что-то странное. Может быть, он что- нибудь подозревает? Но усилием воли Тарантул отбросил страшную мысль.
