Жан Брюс - Монстры Холи-Лоха
Он улыбнулся и кивнул.
– Не смущайтесь, – продолжала она. – Раздевайтесь и идите ко мне.
Юбер шумно вздохнул и опустил глаза.
– Я бы предпочел, чтобы вы выключили свет, – признался он.
Она с трудом сдержала безумный смех.
– Как хотите...
И погасила лампу.
* * *Юбер заканчивал одеваться. Светало. Грязно-серый утренний свет проникал в комнату через шторы. Пирл пошевелилась.
– Который час? – спросила она сонным голосом.
– Около шести, – ответил Юбер.
– Почему вы уходите так рано?
– Я... я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я выхожу отсюда.
Пирл слегка приподнялась, но увидела только неясный силуэт высокого худощавого мужчины, надевающего пиджак. Она уронила свою хорошенькую светловолосую головку на подушку, стараясь понять. В любви человек всегда проявляет свою сущность ярче, чем в повседневной жизни, и Пирл думала, что в этом мужчине есть какой-то диссонанс. Его мускулистое тело и манера любить не сочетались с образом отца семейства и добродетельного католика. Он нравился ей таким, каким она узнала его в постели. Она бы охотно взяла его себе в постоянные любовники.
– Вы придете еще? – спросила она.
Она заколебался.
– Может быть...
– Приходите, – сказала Пирл. – Я хочу, чтобы вы пришли еще.
Она говорила искренне. Он взял кепку и плащ, высохший на спинке кресла, и подошел к постели.
– Мне надо идти...
Она приподнялась на локте и другой рукой притянула Юбера за плечо, заставляя его нагнуться. Он поцеловал ее. Она укусила его за губу.
– Приходите следующей ночью, – настаивала она.
– Постараюсь.
Юбер высвободился и тихо открыл дверь в темный коридор.
– Выключатель справа, чуть дальше, – шепнула она.
Он нашел его, включил свет и вернулся закрыть дверь. В этот момент из другой комнаты появился Гордон, по-прежнему в пижаме, но причесанный.
– Я вам открою, – предложил он.
Он прошел первым и включил свет в гостиной, когда они спустились вниз.
– Кстати, – неожиданно сказал он, – я хотел вам кое-что показать.
Юбер остановился. Карлик на секунду исчез в соседней комнате и вернулся, держа указательным и большим пальцами угол фотографии.
– Посмотрите на это...
Его одутловатое лицо было невозмутимым, но в глубине темных глаз плясал огонек злой иронии. Юбер взял фотографию и немного переместился, чтобы лучше рассмотреть ее. У него перехватило дыхание, и это не было комедией. "Ну вот", – подумал он.
Снимок представлял трех голых человек – двух мужчин и женщину, лежавших на кровати. Юбер, Энрике и Пирл занимали позы, делавшие честь по крайней мере фантазии режиссера. Юбер изобразил легкую дрожь в руках и намеренно задержал дыхание, чтобы к лицу прилила кровь.
– Вы себя узнаете? – проквакал карлик.
Как не узнать? Из всех троих неузнаваемой оставалась одна Пирл, а лица мужчин были видны очень четко. То, что у них были закрыты глаза, можно было объяснить сильным удовольствием. Юбер с трудом проглотил слюну.
– Кто... кто это сделал? – с трудом выговорил он.
– Я, – просто ответил Гордон. – Если вас интересует, могу продать... естественно, вместе с негативом.
Юбер постарался изобразить страх.
– Сколько? – прошептал он.
– Недорого... Поскольку вы мне симпатичны, это будет стоить сто фунтов.
– Вы с ума сошли! – возмутился Юбер.
Гордон пожал плечами.
– Жить-то надо...
Юбер размышлял. Он не предполагал, что мерзкий карлик потребует у него денег. Скорее всего, это был пробный шаг. Конечно, он сделал не одну фотографию. За остальные придется расплачиваться уже не деньгами.
– У меня нет с собой такой суммы, – глухо произнес Юбер.
– Да есть, – почти весело возразил Гордон. – В заднем кармане ваших брюк лежат две пачки.
– Но я брал оттуда, чтобы...
– Так у вас, наверное, что-нибудь есть и в бумажнике.
Юбер послушно достал бумажник и сосчитал наличность. Там лежали восемь фунтов и несколько шиллингов. Он достал восемьдесят фунтов, оставшихся в кармане брюк.
– Это все, что есть...
Гордон быстро взял деньги.
– Ладно, пойдет, – решил он. – Уступлю по дружбе.
Он снова вышел в соседнюю комнату, принес негатив и отдал Юберу.
– Вот. Теперь сможете напечатать еще, для друзей, – тяжеловесно пошутил он.
– Не смейтесь, – буркнул Юбер. – Мне так стыдно... Очевидно, мы были жутко пьяными.
– Да уж!
Карлик выключил свет и открыл дверь. Начинался пасмурный серый день. Дождь прекратился, но шоссе еще не успело просохнуть после недавнего ливня, а ветер продолжал дуть с прежней силой.
– Поторопитесь, – буркнул Гордон.
Когда Юбер проходил мимо, карлик добавил:
– Надеюсь, это не помешает вам прийти снова. Вы всегда будете желанным гостем, и я обещаю больше вас не фотографировать.
Он засмеялся скрипучим смехом. Юбер с трудом подавил желание ударить его.
Грузовичок службы безопасности Военно-Морских Сил стоял на том же месте, правее дома. Свернув налево, Юбер нашел Энрике в "зодиаке".
– Хорошо повеселились? – лицемерно поинтересовался тот.
– Отлично, спасибо.
Несколько разочарованный лаконичным ответом, Энрике спросил:
– Возвращаемся в гостиницу?
– Высадите меня у пристани. Я поеду на "Протеус". Потом можете отправляться спать. Если вы мне понадобитесь, я вас вызову.
* * *Мойра Бабинс вернулась из Глазго в воскресенье около десяти часов утра. Воскресенье было днем контакта с Дэвидом, то есть Кеннетом Лениганом, и Мойра собиралась идти на встречу.
Когда она вошла в дом, Гордон и Пирл спали. Мойра замерзла и решила принять ванну. Пока ванна наполнялась, Мойра разделась в своей спальне.
Зеркало над камином бесстрастно показало ей, что живот отрастает, а груди начинают обвисать. Но фигура все еще была хороша, несмотря на то, что уже было прожито сорок лет. Больше всего ее огорчало ненормальное развитие волосяного покрова, заставлявшее регулярно брить ноги почти до ляжек. Гордон говорил, что ему нравится, когда волосы у нее немного отрастали. У Гордона были странные вкусы.
Она с наслаждением легла в горячую ванну. Открылась дверь, и вошел Гордон.
– Здравствуй, мамочка, – бросил он.
Раньше Мойра пыталась отучить Гордона звать ее мамочкой, когда они были одни, но он говорил, что может ошибиться при посторонних, если не выработает автоматизм. Конечно, это была правда, но правдой было и то, что он получал странное удовольствие, называя ее так в самые интимные моменты.
– Этой ночью снова приходил американец, – сообщил он.
Мойра нахмурилась.
– Надеюсь, ты его не пустил, – ответила она. – Приказ Дэвида...
– Нет, – непринужденно сказал он. – Он очень нравится Пирл, и я подумал, что он сочтет странным, если его вдруг перестанут принимать.
Он фыркнул от смеха.
– Ну и дурак этот тип! Если бы ты его видела! У него на физиономии написано "грешник". Спорю с тобой на что хочешь, что сейчас он исповедуется.
– Тебе не следовало...
Он нагнулся, поцеловал ее и, опустив руку в воду, ласково погладил.
– Я даже продал ему одну фотографию, – тем же тоном продолжал он. – Видела бы ты его морду!
Мойра сильно вздрогнула и оттолкнула его.
– Ты с ума сошел! Совершенно чокнулся! Ты прекрасно знал, что этого нельзя делать.
Он распрямился во весь свой маленький рост и повернулся на каблуках.
– Нет, я не сумасшедший. Я просто попросил у него деньги, и он заплатил. Теперь мы знаем, что он поддается шантажу. Он сделает и другое, когда придет время.
Мойра смотрела на него с нескрываемой тревогой. – Ты меня пугаешь, – прошептала она.
8
Юбер вошел в кабинет Чарлза Эйзена, который курил сигарету, слушая радио. Капитан-лейтенант выключил приемник и улыбнулся Юберу.
– Хорошо выспались?
– Отлично. Спасибо, что уступили мне свою каюту.
Эйзен махнул рукой, показывая, что это мелочь.
– Я слушал информационный выпуск, – сообщил он. – Передали о смерти Андерсона... Смерть наступила в результате несчастного случая, вызванного укусом осы, по недосмотру проглоченной с пивом.
Юбер поднял брови.
Это правда?
– Абсолютная. Врач извлек насекомое.
– Осы здесь редки, тем более при такой температуре!
– Они иногда попадаются во фруктах, привозимых из Лондона. Они спят, но достаточно немного тепла – и оживают.
– Не понимаю, как Лениган сумел заставить Андерсона выпить пиво с осой, и почему тот не закричал в момент укуса?.. Мы находились на первом этаже и...
– Андерсон был усыплен сильнодействующим препаратом, возможно, тем же самым, который вы попробовали у Ленигана.
– Очень может быть! Надо признать, этот Лениган имеет довольно богатое воображение. Если его не повесят, надо будет взять его к нам гэгменом[3].
Зазвонил телефон. Эйзен снял трубку.
– Слушаю... О'кей, спасибо.
Он положил трубку на рычаг и сообщил:
