Жерар Вилье - Виза на Кубу
Баямо слегка оттянул затвор «Макарова» и убедился, что патрон находится в стволе. Из-за постоянной тревоги и большой нагрузки он сбросил с момента своего побега семь килограмм. Теперь он занимался тем, что крутился у раскаленной печи по шесть часов в день и выпекал пиццу. От этой работы пот с него тек ручьем.
К тому же, каждую секунду он ожидал появления своих бывших приятелей...
Тем не менее, он принял максимум предосторожностей. Кроме Херминии, он ни с кем не встречался. Его убежище было относительно надежным. Оно принадлежало типу, которого он держал на крючке из-за различных спекуляций и которому он спас жизнь. Он держал пиццерию и нанял Луиса Мигеля поваром. Таким образом, Баямо не имел контактов с клиентурой. После работы он запирался в крошечной комнатке за кухней. Одна роскошь — это телефон в комнатке, его единственная связь с внешним миром.
Баямо был уверен, что Ж-2 не поймала в свою ловушку ни его самого, ни его приятеля из плохонькой пиццерии в Ведадо. Зная, что его бывшие друзья охотятся за ним, он скрывался со дня его сумасшедшего поступка. К счастью, они не знали, что он собирался их предать. А это значит, что его арест не был для них первостепенным делом. Сотрудник госбезопасности, которого он убил в «Свободной Гаване», был всего-навсего малоизвестным подручным без связей. Ж-2 наверняка думала, что Луис Мигель однажды объявится. Не имея высокопоставленных сообщников, с Кубы не убежишь. Антикастристского сопротивления больше не существовало, а американская база в Гуантанамо на восточной оконечности острова была изолирована внушительным полицейским кордоном.
Бывший кубинский агент засунул пистолет за пояс и прикрыл ее рубашкой. Только бы американцы побыстрее все уладили! Его приятель не сможет прятать его у себя до бесконечности. Если его переправка провалится, ему останется лишь попробовать укрыться в каком-нибудь посольстве, даже рискуя, что его подстрелят как кролика. Все посольства находились под наблюдением Ж-2.
Улочка, на которой Баямо теперь жил, была пустынна. Он вышел, пробираясь вдоль стен. Каждый дом здесь был окружен садом, где при необходимости он мог бы укрыться, но полицейские здесь патрулировали редко. Он ощущал на животе тяжесть пистолета, и это придавало ему уверенности. Пистолет может пригодиться, чтобы пустить себе пулю в лоб, если его поймают. Он был сыт по горло такой жизнью, вдобавок ему страшно не хватало этой шлюшки Херминии.
* * *«Лада» продолжала висеть у них на хвосте. Малко ощутил пот, струившийся по затылку. Сейчас он вынужден будет принять какое-то решение. Он ехал по одной из улиц Ведадо, где на каждом перекрестке висел знак «стоп». Вдруг он заметил фары машины, приближающейся из правой боковой улицы. Уверенный в своем праве преимущественного проезда, ее водитель не замедлял хода... Малко, напротив, слегка притормозил.
Шофер «лады» сразу же последовал его примеру.
Машине, едущей справа от них, оставалось каких-нибудь двадцать метров до перекрестка. Сознательно игнорируя знак «стоп», Малко нажал до упора на педаль газа. Все произошло очень быстро. Фары автомобиля ослепили его, Херминия закричала, последовал легкий удар в правый задний борт, Малко резко вывернул руль, чтобы выровнять «ниссан», и услышал позади грохот столкнувшихся на полном ходу двух машин.
— Ты с ума сошел!
Обезумевшая от ужаса Херминия поносила его последними словами. Еще бы чуть-чуть, и другая машина — это было такси — протаранила бы их. В зеркало заднего вида он разглядел врезавшиеся друг в друга машины на середине перекрестка. Разъяренный шофер такси выскочил из машины, гэбист из «лады» тоже пытался выбраться. Последнее, что увидел Малко, — это шофер такси, который схватил гэбиста за шиворот, чтобы тот не убежал...
Три раза подряд он поворачивал, делая зигзаги по спокойным улицам, выключил фары и помчался к улице Ф. Путь был свободен.
* * *На углу улицы Ф. и 23-й улицы никого не было. С бьющимся сердцем Малко посмотрел вокруг. Где, черт его возьми, был Луис Мигель? Он видел только домишки в жалком состоянии, окруженные садами. Ни одной живой души.
— Он опаздывает, — заметил Малко.
Танцовщица, казалось, была парализована от пережитого страха.
— Я боюсь, — сказала она. — Его, может быть, схватили. Поехали, вернемся ко мне.
Это становилось наваждением. Малко успокоил биение своего сердца и заставил себя подождать еще по крайней мере четверть часа. Он решил объехать вокруг группы домов. Возвращаясь обратно, он скорее угадал, чем увидел, силуэт притаившегося около сада человека. Он замедлил ход. Тень отделилась от стены, и он узнал бегущего к машине Баямо. Забрав его, Малко сразу же тронулся с места и поехал в направлении Малекона по улице Ф. Еще запыхавшийся Луис Мигель нетерпеливо спросил:
— Паспорт у тебя?
— Да, — сказал Малко.
Малко достал паспорт из кармана и передал ему. Кубинец внимательно перелистал его при свете салонной лампочки и воскликнул:
— А где фотография?
Малко протянул ему флакон с краской и объяснил ход дальнейших действий.
— Надо сделать фотографию незадолго перед отъездом, так, чтобы у Джеральда были сутки на доделку паспорта.
— Ты что, хочешь, чтобы я вылетел через аэропорт имени Хосе Марти?
— Нет, — поправил его Малко. — Через Кайо Ларго.
— Почему через Кайо Ларго?
— Там вас будет ждать судно под мексиканским флагом. Оно отплывет с вами на борту. Вы уже бывали там. Вам надо будет проникнуть на судно так, чтобы вас никто не заметил.
Малко подъезжал к Малекону. Заметив пустырь, он свернул туда, остановился и выключил свет.
— Я думаю, получится, — подумав, сказал Баямо. — Там не очень следят за туристами.
— У нас есть время это изучить, — сказал Малко.
— Когда я уезжаю?
— Я этого еще не знаю. Но скоро.
— От чего это зависит?
— Переправку организует Джеральд Свэт. Мы должны с ним встретиться, я думаю, завтра. Потом нужно еще будет передать ему фото. Так или иначе, судно еще не пришло.
— Это займет много времени, — проворчал Луис Мигель.
— Иначе сделать невозможно, — заметил Малко. — Кайо Ларго закрыт для кубинцев. Я еще должен вам сказать другую вещь...
— А как же я?.. — прервала его Херминия. — Где мой паспорт?
Вопрос застал Малко врасплох и привел в ярость Баямо.
— Твой паспорт? Какой паспорт? — зарычал он.
— Херминия покинет Кубу вместе с вами, — сказал Малко тоном, не терпящим возражений. — Иначе Ж-2 может на ней отыграться.
Кубинец бросил на него недовольный взгляд, означающий, что ему на это наплевать. Он пробормотал несколько неразборчивых слов и пожал плечами. Малко повернулся к «тити».
— Я займусь этим, — пообещал он. — Ваши светлые волосы не нуждаются в перекраске.
С суровым выражением на лице Луис Мигель посмотрел на Малко.
— Приятель, я хотел бы поговорить с Херминией, — сказал он. — Наедине.
* * *Малко хотел посмотреть в глаза кубинке, но она сидела с опущенной головой. Было видно, что Луис Мигель еле сдерживает ярость. Чтобы избежать прямого столкновения, Малко открыл дверь и вышел из машины.
— Поторопитесь, — бросил он. — Мне тоже надо с вами поговорить потом.
Херминия помешала ему сообщить «хорошую новость» кубинцу. Он немного прошелся, любуясь сияющими на небе звездами. В этом городе, практически лишенном машин, царила абсолютная тишина. Он уже собирался не спеша вернуться к «ниссану», как вдруг пронзительный и продолжительный крик заставил его вздрогнуть. Крик раздался из машины!
Он бросился к машине и открыл дверцу. Передние сиденья были пусты! А сзади Херминия изо всех сил отбивалась от Баямо, который двумя ручищами сдавливал ей горло. Рот у нее был открыт, глаза готовы были выскочить из орбит.
Прижав ее к сиденью, кубинец попросту душил Херминию.
— Баямо, вы с ума сошли!
Малко чуть не сорвал дверь с петель и наотмашь ударил кубинца, и тот отпустил Херминию. Но вместо того, чтобы выскочить из машины, она, рыдая, забилась в дальний угол, словно загнанное животное. Баямо бросил на Малко свирепый взгляд.
— Эта дура нам все испортит, они ее найдут.
Его пальцы были еще судорожно сжаты, как будто он снова собирался ее душить. Малко смотрел на него с отвращением. Это был зверь, животное. Он на самом деле пытался убить Херминию... Почувствовав, что он зашел слишком далеко, Баямо изобразил виноватую улыбку.
— Знаешь, приятель, — сказал он мягче. — Я чертовски устал.
— Это еще не причина, — сухо заметил Малко. — Я руковожу операцией, и Херминия уедет.
— О'кей, о'кей, — согласился кубинец.
Повернувшись к Херминии, он положил руку ей на колено и извинился:
— Ну, ты меня простишь, красавица?
Это прозвучало так же фальшиво, как политическая речь, но Херминия кивнула, вытирая текущие слезы. Трогательная сцена. Малко с трудом скрывал свое отвращение.
