Поль Кенни - Коплан попадает в пекло
— Вы легко переносите поражение! — с некоторым раздражением констатировал Зоридан.
— Нет, вы ошибаетесь. Но я считаю излишним оплакивать убежавшее молоко, как говорят англичане... Скажите мне лучше, нет ли у вас удлинителя, чтобы включить этот магнитофон? Любопытно послушать пленку...
Ана предложила:
— А шнур от электроутюга не подойдет?
— Подойдет, — ответил Коплан.
Друзья стали свидетелями странного диалога на немецком языке:
Первый голос: Теперь, после того как мы обнаружили ваши архивы в сиденье «мерседеса», ваше положение резко изменилось, Людвиг Кельберг. Либо вы признаете свое поражение, либо мы вырвем из вас недостающие нам сведения против вашего желания.
С какого времени вы работаете на Ганса Бюльке?
Голос Кельберга: Я работаю на него в течение шести лет, то есть с тех пор, как стал сотрудником промышленного комитета Германии.
Первый голос: Как и где вы были завербованы Бюльке?
Голос Кельберга: Его посредником Гельмутом Баутеном, которого я встретил в Бангкоке.
Первый голос: Из ваших документов видно, что вы связаны с Францией. Это тоже работа на Бюльке?
Голос Кельберга: Нет, это работа на личный счет.
Первый голос: Чтобы иметь больше денег?
Голос Кельберга: Да, но также из-за симпатии к Франции. У меня перед французами старый долг.
Первый голос: Вернемся к Бюльке. Вам известно, что он работает на японцев?
Голос Кельберга: Да.
Первый голос: С кем связан Бюльке в Токио?
Голос Кельберга: Не знаю. После моей встречи с Гельмутом Баутеном я не возвращался больше в Японию.
Первый голос: Подумайте, Кельберг. Если вы представите нам формальные доказательства ваших связей с Францией, я имею в виду в вопросе шпионажа, для вас это будет, возможно, шанс.
Голос Кельберга: Я не смогу представить вам формального доказательства. В организации Бюльке я всего лишь винтик.
Другой голос, более твердый и властный: Кельберг, если вы хотите спасти свою шкуру, то советую вам переменить тактику. Нам нужны бесспорные доказательства, что стратегические сведения, полученные вами от Мареску, предназначались для Германии. Могли бы вы признать это перед следственной комиссией и перед трибуналом?
Голос Кельберга: Как я могу делать подобное признание, не представив ни единого доказательства? Насколько мне известно, Ганс Бюльке не работает на Германию по очень простой причине: Бюльке является непримиримым противником правительств обеих Германий.
Властный голос: В крайнем случае нас устроит ваше заявление, сделанное под присягой. Для нас важно официально обвинить руководителей Бонна в установлении шпионской сети в коммунистических странах Европы. Как человек вы не представляете для нас никакого интереса, Кельберг, и мы готовы вас обменять на агентов Восточной Германии, заключенных в ФРГ. Напрасно вы пренебрегаете этим исключительным шансом. Подумайте.
Первый голос: Кому предназначается ваша информация?
Голос Кельберга: Одному корреспонденту из организации Бюльке.
Первый голос: Где его резиденция?
Голос Кельберга: Я не знаю. Все сведения по традиции передаются через посредников.
Первый голос: Не забывайте, что у нас в руках ваши шифровки.
Голос Кельберга: Не понимаю вашей настойчивости. Вам как профессионалам должно быть хорошо известно, что агент моего ранга никогда не имеет прямых контактов с верхушкой организации.
Первый голос: Где находится резиденция Бюльке?
Голос Кельберга: Я не знаю.
Первый голос: Где и когда вы встречались с Бюльке в последний раз?
Голос Кельберга: Три года назад, в Париже. Он собирался лететь в Вену. Ганс Бюльке никогда не остается долго на одном месте и путешествует под разными именами.
Властный голос: Согласились бы вы и дальше передавать информацию, как если бы ничего не произошло?
Голос Кельберга: Это бессмысленно. В моем контракте оговорено, что если информация не поступает в течение восьми дней, то связь автоматически прерывается. В таком случае, если я нахожусь на свободе, я должен вернуться на свою квартиру в Гамбурге и ждать, когда со мной свяжутся.
Первый голос: Это классический прием, мы его хорошо знаем. Но как было предусмотрено ваше бегство в случае личной опасности?
Голос Кельберга: Я должен был перейти югославскую границу.
Властный голос: На сегодня достаточно, Кельберг. Завтра мы продолжим беседу, а вы подумайте, что еще можете сообщить нам. Такой человек, как вы, не должен приносить себя в жертву ради мерзавца Бюльке. Впрочем, вы на правильном пути. Еще немного, и мы договоримся. Подумайте также над тем, что мы можем обратиться к помощи людей, хорошо знающих свое дело!..
Запись на этом обрывалась. В комнате воцарилось молчание.
Жорж Зоридан спросил Коплана:
— Вы знаете немецкий?
— Да.
— Я тоже. Но я не многое понял из этого разговора. На первый взгляд, абстрактная беседа между посвященными.
— В некотором роде это так.
— Все, что я понял, это то, что Янош Мареску передавал л Кельбергу стратегические сведения. Почему он пошел на это? По отношению к Румынии это выглядит как предательство.
— Может быть, вы думаете, что Кельберг рисковал своей жизнью ради освобождения Румынии? — цинично спросил Коплан. — В шпионаже все как в любом другом деле, Зоридан.
— Что вы хотите сказать?
— Дашь на дашь.
— Но я не понимаю, что немец мог дать нашему другу, — возразил румынский врач.
— Скорее всего, деньги. Любой организации нужны деньги, даже если ее цели чисты и бескорыстны.
Ана довольно здраво заметила:
— Нужно кормить скрывающихся товарищей и платить проводникам. Деньги, которые моя сестра получает на ребенка, не падают с неба, Зоридан.
Зоридан, казалось, начинал трезветь.
— Но почему секреты Румынии представляют интерес для человека, в конечном счете работающего на японцев?
Коплан снисходительно улыбнулся.
— В наши дни разведывательная индустрия функционирует в мировом масштабе, Зоридан. Все в этом мире связано, и японцы интересуются вашей страной не из враждебности, а из необходимости.
— А какова роль Франции во всей этой истории?
— Кельберг передавал также информацию для моей страны.
Достаточно было взглянуть на лица молодых конспираторов, чтобы понять, что они открывали для себя совершенно иной мир, не вписывающийся в их патриотические цели.
Перекручивая пленку, Коплан объяснил:
— Возьмем конкретный пример. Когда Франция продает Румынии завод по электрооборудованию, то эта сделка не оставляет равнодушными промышленников Германии, Японии, США и так далее. Дело обстоит аналогичным образом, когда Советский Союз продает военный материал Ирану. Понятно, что подобные решения имеют отклик во всем мире. И не только в экономическом плане, но и в политическом, стратегическом и тому подобное.
Зоридан заключил:
— Короче говоря, для таких идеалистов, как мы, нет места.
— Вы заблуждаетесь, — возразил Франсис. — В конечном счете эволюция в мире происходит благодаря идеалистам.
— Но...
Неожиданно он умолк, и его темные глаза широко раскрылись. Дверь, ведущая в коридор, бесшумно открылась, и на пороге появился мужчина в сером пальто, с суровым и твердым лицом. В руке он держал пистолет.
Указав пальцем на Коплана, он сказал несколько слов по-румынски. После чего обратился к Коплану по-немецки:
— Встаньте и положите обе руки за голову. Одно неосторожное движение, и я стреляю.
Глава 12
Не теряя хладнокровия, Коплан исполнил приказ.
Незнакомец держал в руке большой автомат с поднятым, предохранителем.
Зоридан и остальные подпольщики буквально оцепенели.
Человек в сером пальто оставался непроницаемым. От всего его облика — азиатского типа лица с выступающими скулами, немного раскосых глаз, энергичных и холодных — веяло силой и уверенностью.
Через несколько секунд, показавшихся вечностью, он внезапно засунул оружие в карман и сказал на этот раз по-французски:
— Простите, если напугал вас. Я — Алмаз. Я просто хотел проверить вашу реакцию. Ваш шеф Хора одолжил мне ключ от дома, вот он, я вам его возвращаю...
Он положил на стол ключ и сказал, как бы извиняясь:
— Я глубоко сожалею о случившемся в Колентина. Я не предвидел такого исхода... Один мой коллега перестарался... Однако вас можно поздравить с ликвидацией Покарева.
Глядя на Франсиса, он продолжал:
— Я пришел за вами, господин Коплан. Ваша миссия здесь закончена, и нам нужно побеседовать. Возьмите документы Кельберга и магнитофонную пленку.
Повернувшись к остальным, он добавил:
— Вы меня не знаете, вы меня никогда не видели, понятно? Тот из вас, кто нарушит тайну, поплатится за это жизнью. Хора мне это пообещал... Мне не следовало приходить сюда, но у меня не было выбора. Идемте, господин Коплан. Моя машина в двух шагах отсюда.
Выходя из комнаты, он сказал вполголоса:
