Чингиз Абдуллаев - Наследник олигарха
— Вы говорите об акциях металлургической компании в Нижнем Тагиле?
— Да. Он перевел их на другую компанию еще в прошлом году.
— Верно. Но мы считаем, что он не имел права на подобные действия. Нам удалось установить, что это был не перевод акций, а фактическая продажа с тем, чтобы избежать налогов. Он сначала перевел акции в некую фирму, созданную специально для отмывания денег, а затем перепродал их основному владельцу акций. Сумма сделки составляла около ста миллионов долларов, но никакие налоги уплачены не были.
«Кажется, мой родственник был законченным жуликом, — подумал Ринат. — Хотя чего я ожидал? Нельзя сделать такие деньги за несколько лет, это всем понятно».
— Мы проведем комплексную проверку всего имущества погибшего, — сообщил Леклерк, — но в любом случае все налоги должен будет уплатить его наследник. И боюсь, что сумма долга государству будет непомерно высокой.
— Не совсем, — радостно вмешался Плавник. — Дело в том, что это Глущенко был французским гражданином, а мсье Шарипов является российским гражданином, и мы можем применить в данном случае налогов законодательство нашей страны.
— Но он получает наследство французского гражданина, — мягко возразил Леклерк.
Российскими акциями, — еще радостнее сообщил Плавник. — Не забывайте, что мсье Шарипов может отказаться от части акций в пользу другого российского гражданина, и тогда это будет передача прав от одного гражданина нашей страны другому.
— Согласно французскому законодательству, приоритетной является форма наследования, при которой… — начал Леклерк.
— Подождите, — вмешался Ринат, — я уже понял, что нужно будет платить огромные налоги. Но мне кажется, это ваша забота, господа адвокаты, сделать так, чтобы я уплатил как можно меньше. Вы ведь получаете свои проценты именно за свою работу.
— Грубо, но точно, — неодобрительно заметил Плавник. — Я хочу дать вам совет, господин Шарипов. Не нужно никогда так разговаривать со своими адвокатами. Мы ваши друзья, партнеры, если хотите. Ваши основные советчики и защитники ваших интересов. А вы считаете нас нанятыми рабочими, которые должны починить вашу покосившуюся дверь.
— Извините.
— Ничего. По существу вы правы. Наша задача защищать ваши интересы, и мы обязаны сделать все, чтобы вы как можно быстрее получили наследство вашего покойного дяди и заплатили как можно меньше налогов.
Разговор продолжался. Ринат, понявший, что допустил ошибку, огорченно замолчал и больше не вмешивался в разговор. Лишь однажды Гомозков его спросил:
— Что вы думаете делать со своими акциями, когда их получите? Будете продавать? Или работать в совете директоров? Может, назначите собственного управляющего, у вас ведь есть контрольный пакет акций?
— Не знаю, — честно ответил Ринат, — я пока ничего не знаю.
Ужин закончился в половине одиннадцатого. Ринат вышел из ресторана, чувствуя, как у него гудит голова. Оба телохранителя уже ждали его у машины.
— Мы все купили, — сообщил Николай.
— Спасибо. Извините, ребята, что заставил вас ждать.
Он не увидел удивленного лица Николая и усмехнувшегося Анзора. Ринат еще не привык к тому, что его охранники обязаны были ждать патрона, сколько бы времени они ни провели в этом ресторане.
Домой они приехали к одиннадцати. Ребята подняли пакеты наверх, убрали продукты в холодильник. Было заметно, что квартира произвела на них должное впечатление. Договорившись, что они приедут завтра к десяти, оба молодых человека незамедлительно удалились. Ринат прошелся по своей огромной квартире, подошел к окну.
«И зачем мне все это нужно? — вдруг подумал он. — Непонятные встречи, ненужные разговоры, никчемные акции. И ради такой жизни нужно все менять. Может, действительно продать все к чертовой матери и уехать куда-нибудь во Францию?»
Он повернулся и пошел смотреть телевизор. Настроение было испорчено окончательно. Он просидел перед экраном телевизора до трех ночи, переключаясь с канала на канал, благо здесь была установлена спутниковая антенна и можно было смотреть более двухсот каналов.
В эти минуты, уже в другом месте находились Гомозков и Гребеник, которые договорились о встрече.
— Он пока ничего не подозревает, — сказал Гребеник, — и, судя по всему, не совсем понимает, что ему делать.
— Салага, — согласился Гомозков. — Но эти адвокаты меня просто достали. Как не вовремя погиб Володя. Теперь нам нужно расхлебывать всю эту кашу.
— Ничего, справимся, — уверенно сказал Гребеник, — и не таких обламывали. Этот парнишка будет рад, если получит даже несколько миллионов долларов. А насчет адвокатов не беспокойтесь. Я думаю, мы с ними тоже договоримся.
Глава 8
Утром его разбудил телефонный звонок. Ринат взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Наверное, звонят его телохранители, они уже заждались. Нет. Они не станут звонить. Будут терпеливо его ждать. И это звонок его сотового телефона, а не городского. Что еще случилось? Он вскочил с постели и побежал в гостиную, чуть не упав с лестницы. Нужно было спуститься вниз и пробежать еще метров двадцать. Пока он спешил к сотовому телефону, позвонил городской. Ринат замер. Сотовый наконец замолчал. Ринат поднял трубку городского. Кто может ему сюда звонить? Только Дима. Или его адвокаты. Но это была Тамара.
— Доброе утро, — приветливо начала она. — Сегодня у нас много дел. Когда вы сможете за мной заехать? Я сейчас в нашем офисе.
— К двенадцати, — чуть подумав, ответил Ринат.
— Договорились. Я вас не разбудила?
— Нет.
В этот момент опять позвонил сотовый, и он поспешил к аппарату, оставшемуся в пиджаке, брошенном на диван. Достал аппарат. Это была Лиза. Неужели она узнала про наследство?
— Слушаю, — сказал он. — Что случилось?
— Здравствуй, — услышал он взволнованный голос бывшей жены. — У меня к тебе очень важное дело…
— Что-нибудь с Катей?
— Да, это касается Кати. Ты уже все знаешь?
— Ничего я не знаю. Что случилось?
— Катю могут принять в английскую школу. Очень престижную. Это даже не школа, а лицей с английским преподаванием. Кроме того, они там изучают немецкий и французский. В общем, очень хорошая школа. Мне советуют даже не думать. Катька хорошо прошла собеседование.
— Поздравляю, — сказал он. — Я всегда говорил, что она умная девочка.
— Рано поздравляешь, — зло сообщила Лиза, — ты еще не знаешь, какая у нас проблема. Учеба в этом лицее стоит пятнадцать тысяч долларов. Можешь себе хотя бы представить такую сумму? У меня таких денег никогда не было. Да и у тебя не было, если не считать тех нескольких дней, когда ты сумел продать квартиру своей мамы.
— При чем тут квартира моей мамы?
— Ты был таким благородным, оставил нам квартиру, чтобы мы не оказались на улице, но всегда подчеркивал, что эта квартира куплена на деньги от продажи киевской квартиры.
— Я этого никогда не говорил.
— Говорил. И всегда намекал, какой ты благородный, а я такая сволочь, воспользовалась твоим благородством. Только это ты ушел от нас, а не наоборот.
— Зачем ты мне позвонила? — мрачно спросил Ринат.
— Пятнадцать тысяч долларов, — повторила она, — это плата за год. А нужно думать на перспективу. У меня таких денег никогда не будет. Да и у тебя, судя по всему, больше никогда таких денег не будет.
— Ты позвонила мне только для того, чтобы сказать об этом?
Нет, — торопливо сказала Лиза, — я уже все обдумала. Такой шанс упускать нельзя. Я поговорила у нас с ребятами из рекламного отдела. Наша квартира их очень интересует. Они могут ее снять на три года и платить нам две тысячи долларов в месяц. Можно даже договориться, чтобы уплатили сразу за год вперед. Представляешь? Пятнадцать я смогу заплатить, а на оставшиеся деньги мы снимем где-нибудь себе однокомнатную квартиру. Главное, чтобы Катька училась.
У него перехватило дыхание. Лиза хотела как лучше, но где она сможет найти квартиру на оставшиеся девять тысяч долларов в год? Это меньше тысячи долларов в месяц, примерно восемьсот долларов. За такие деньги приличное жилье в Москве не снимешь. Тем более в центре. Если бы Лиза позвонила ему еще три дня назад, он бы мучился от безысходности, не зная, что предпринять. Это был не самый лучший вариант, но это был единственный вариант, при котором девочка попадала в престижный лицей. А сейчас… он даже улыбнулся.
— Гони их в шею, — решительно сказал Ринат, — нигде наша Катька учиться не будет. Мы пошлем ее в Англию, в самую лучшую школу. Пусть живет и учится в Лондоне.
— Я серьезно с тобой разговариваю! — перешла на крик Лиза.
Он поморщился.
— Дело в том, что ты еще прописан в нашей квартире, — продолжала бушевать Лиза, — и мне понадобится твое согласие. Ты хоть понимаешь, что речь идет о нашей дочери? О ее будущем. Или тебе все равно, что с ней будет?
