Анджей Выджиньский - Операция «Преториус»
— Когда я увижусь с Гувером? — спросил он.
Его заставили пройти психиатрическое обследование. Несколько авторитетных психиатров заявили, что Даш не полностью нормален, страдает острой формой шизофрении, а его рассказ — бред сумасшедшего.
После подписания протокола Даша арестовали.
— Это же обман! — кричал Даш. — Вы мне обещали свободу!
— Это только обычная формальность, — успокоил его Доноган. — Речь идет о вашей безопасности, вы должны сменить местопребывание.
— И этим новым местом пребывания должна быть тюрьма?
Доноган усмехнулся.
— Вы обязаны мне всем, что узнали, — вскричал Даш, — и если бы не моя преданность Штатам, Нью-Йорк лежал бы в руинах! Разве так благодарят за услуги?
Назавтра в камеру принесли газеты. На первой странице была помещена огромная фотография Даша. Он был страшно расстроен.
— Вы обещали, что сохраните мои признания в тайне! А завтра вся Германия узнает обо всем, вся Германия… Вы отдаете себе отчет, чем это грозит моей матери в рейхе, моей семье, моим знакомым и их семьям? Неужели вы не понимаете, что гестапо убьет их?
Значит, арест не был пустой формальностью. Он предстанет перед военным судом, он и семь его подчиненных. Но он разоблачит эти махинации, будет защищаться и публично докажет, что его бессовестно оклеветали. Виновен ли он в совершении поступков, в которых его обвиняют? Это может решить только суд. А до окончательного приговора он имеет такое же право на защиту, как любой американский гражданин. Он будет защищаться. Его жена, Мария Джиллиа, найдет нужного адвоката.
XXVII
Даш, Бургер и шестеро остальных членов зондеркоманды предстали перед трибуналом военного суда армии США.
Защитник Даша, знавший о недоброжелательном отношении членов трибунала к его клиенту, задавал вопросы свидетелю обвинения детективу ФБР Доногану.
Защитник. Давали ли вы гарантии обвиняемому, что к нему будет применено специальное судопроизводство?
Доноган. Да, я так сказал ему.
Защитник. Говорили ли вы ему, что президент Рузвельт заменит наказание на краткосрочное тюремное заключение, если вообще он будет наказан.
Доноган. Да.
Защитник. И вы не сдержали слова. Почему?
Доноган. Я не обещал письменно, а во время разговора.
Защитник. Вы заверяли подсудимого, что после дачи показаний ему будет предоставлено право свободного проживания в США?
Доноган. Господин адвокат, чего только не пообещать обвиняемому, чтобы заставить его давать показания.
Защитник. Даша не нужно было заставлять, напротив, он вас упрашивал выслушать его признания. Я прошу высокий суд принять это во внимание. Господин Доноган, был ли предупрежден Даш, что будет арестован?
Доноган. Нет, он считался гостем ФБР. И мы относились к нему как к гостю.
Защитник. А позже, когда его арестовали, догадывался ли он, что это уже не обычная формальность?
Доноган. Поначалу он считал, что это сделано ради его безопасности. Думал, что речь идет о смене местопребывания.
Защитник. Вы так ему сказали?
Доноган. Да, я ему так сказал.
— Высокий суд, — обратился защитник к трибуналу, — ФБР заверило моего клиента не только в сохранении жизни, но и в полном прощении вины. ФБР не желало, однако, чтобы широкая общественность узнала о том, что Даш добровольно обратился в Федеральное бюро расследований. Оно хотело приписать себе его заслуги в раскрытии операции «Преториус» и получении необычайно важной информации, касающейся «третьего рейха». И только поэтому он стоит сегодня перед вами, господа судьи, в качестве обвиняемого!
Прокурор потребовал смертной казни для всех обвиняемых.
Дашу предложили произнести последнее слово.
Он сказал:
— Высокий суд, я считаю себя одним из многих добрых, справедливых и честных людей на земле. Я соблюдаю все правильные законы, которыми должно руководствоваться большинство граждан и все человечество — немцы и французы, американцы и англичане. И только поэтому я прибыл в Соединенные Штаты и, веря в справедливость, отдался в руки ФБР как лояльный защитник права. Если бы я даже не был американским гражданином, я защитил бы Америку от преступления, которое замышлялось против нее.
Однако судьи не поверили Дашу. Они удалились на совещание, которое продолжалось недолго. Приговор гласил:
— Суд присоединяется к требованию прокурора и считает, что Георг Иоганнес Даш, иначе Дэвис, а также семеро его подчиненных виновны в совершении преступлений, перечисленных в обвинительном акте и доказанных в ходе судебного расследования… Военный трибунал армии США приговаривает Даша, Бургера, Керлинга, Квирина, Гейнка, Тиле, Нойбауэра и Гаупта к смертной казни.
Адвокаты обернулись в сторону своих подопечных:
— Мы апеллируем к президенту Соединенных Штатов. Не теряйте надежды, помилование гарантировано.
Дюжина плечистых солдат морской пехоты, в белых касках и ремнях, с белыми кобурами, свободно свисающими на бедра, вывели из зала восьмерых обвиняемых.
Мария Джиллиа громко рыдала.
XXVIII
Спустя пятнадцать лет солидный западноевропейский еженедельник писал: «Когда ему наконец позволили говорить, оказалось, что скромный кельнер из гостиницы «Мэйфлауэр» знал не только все подробности операции «Преториус», но и смог продемонстрировать также поразительный дар наблюдательности и верной оценки военной, политической и моральной ситуации Германии на третьем году мировой войны. Такой всесторонней и обстоятельной оценкой в ту пору не могла похвалиться ни одна разведка.
Георг Иоганнес Даш передал Америке не только информацию, касающуюся количества и оснащения немецких военных частей в Советском Союзе, данные о системе организации немецкой противовоздушной обороны, о тактике подводного флота, но и сообщил также сведения об экономической ситуации «третьего рейха». Он знал также любовниц Геббельса, многое из личной жизни Геринга и других столпов государства, привычки Евы Браун и интимные подробности супружеской жизни ее и Гитлера — и более того, он был первым человеком, который сообщил точные данные о продвижении работ фон Брауна над ракетами-снарядами, а также об опытах с атомом, проводившихся в прибалтийских районах. Его суждения, как выяснилось позже, были весьма глубоки и безошибочны».
«Сегодня в Пентагоне признают, — утверждал вышеупомянутый еженедельник в 1958 году, — что если бы тогда, пятнадцать лет назад, серьезно отнеслись к сенсациям Даша, это могло бы содействовать приближению конца войны, по крайней мере, на полгода.
Факт легкомысленного пренебрежения уникальной информацией Даша, этого необычного шпиона, можно объяснить лишь тем, что Пентагон и ФБР были поражены, что Германия и ее военная разведка доверили именно такому человеку выполнение столь важного и эффектного задания, каким была операция «Преториус». Были подозрения, и с ними серьезно считались, что во всем этом деле просматривается какая-то непонятная, сатанинская двойная игра абвера, в которой Даш — или обычная пешка, или главный герой. Помимо этой концепции о двойной игре, единственной, которая была принята, могло существовать только одно предположение, что Даш — психически ненормальный человек».
— Это коварная ловушка, — упирался тогда Доноган.
— Это ловушка, поразительно хитрая ловушка, значение и цели которой я не могу постигнуть, — утверждал Гувер.
Пентагон также не мог понять, как человеку, который, словно из рога изобилия, сыплет информацией, абвер доверил выполнение такого особо важного задания. Пентагон полагал, что немецкая разведка пошла на хитрость, весьма опасную хитрость, приказав Дашу рассекретиться. Прекрасное оснащение зондеркоманды, наличие у шпионов значительной суммы в долларах и большое количество ящиков со взрывчаткой — и вместе с тем полная бездеятельность этих людей после высадки и добровольное признание Даша — нет, этого нельзя было понять.
Значит, абвер хотел, с одной стороны, придать всей истории видимость правдоподобия, а с другой — торпедировать ее. Зачем, почему? — ломали головы в Пентагоне. Считалось, что если Штаты будут действовать на основе информации Даша, то попадут в западню. Какую? В чем она могла заключаться? Эти вопросы остались без ответа.
Президент Рузвельт воспользовался правом помилования в отношении Даша и Бургера, смертный приговор им был заменен тридцатилетним заключением. Шестеро остальных были казнены на электрическом стуле.
Мария Джиллиа была убита горем. Она увиделась с мужем в комнате встреч в тюрьме.
— Георг, этого не может быть, они не могут так жестоко поступить с тобой!
