Борис Краевский - Когда играют дельфины…
— А как это по вашей системе?
— Вы английский в школе учили?
— Учила.
— Чему-либо научились?
— Почти что нет.
— А почему? В учебниках упор делается на грамматику. Преподаватели в институтах учат грамматике. Вопросы на экзаменах по грамматике. Все учебное время посвящается грамматике, а на практику — чтение, разговор, даже перевод — времени почти не остается.
— Разве это плохо? Грамматика — скелет языка.
— Правильно. Но можно ли по скелету, не будучи специалистом, конечно, представить себе человека? Трудно. А если тем более скелет разобран по костям? Ведь собрать его воедино, в одну стройную грамматическую систему, можно, только зная язык! Вот и получается, что мертвые для нас, учеников, правила, не подкрепленные знанием языка, забываются через месяц. Забываются и те примеры из учебников, которые мы зазубриваем.
— Не говоря уже о полном неумении учеников строить фразы, — мрачно вставил Николай. — И когда человек с такими знаниями хоть на пару месяцев, на лето, перестает заниматься, он немедленно все забывает. Так было и у нас, пока мы не начали заниматься сами, а помогло то, что брали мы интересные, захватывающие книги, по-русски не читанные. Это заслуга Зиночки, она подбирала для нас литературу. В этом-то и заключается наш принцип — читать только то, что интересно. Если тянет узнать, что дальше, легче преодолевать бесчисленные непонятные слова и беспрерывные справки в словаре. Работа такая требует большой настойчивости. Я один бы давно отказался — спасибо Вадиму.
— А меня поддержал Николай. Перед ним неудобно струсить и сдаться. Вот и научились.
— Наверное, это так здорово — свободно читать по-английски, — позавидовала Верочка. — Я вот сейчас мучаюсь над Диккенсом. Задали нам на лето две главы из «Больших ожиданий».
— Диккенс ведь трудно писал. Почему вам его задали?
— Классик.
— Зря. Ведь вы все равно всей прелести его языка сейчас не поймете.
— Там такие сложные предложения. Ой, мальчишки, помогите мне. Книга у меня с собой, в сумке.
— Пожалуйста, с удовольствием, — поспешно согласился Николай.
— Ну, на пляже… — протянул Вадим.
— Пойдем лучше окунемся, а то обед скоро.
— Тогда вечером.
— В субботу вечером? Варварство. — Вадим поймал укоризненный взгляд Николая и быстро добавил: — Мы лучше вот что сделаем. Все идем в театр. А завтра целый день в вашем распоряжении. В читальне у Зиночки собираемся.
Все четверо, не сговариваясь, вскочили на ноги и побежали к морю. Ласковая зеленоватая прохлада приняла их и с брызгами сомкнулась, а через минуту вдали на волнах закачались две яркие шапочки, черная голова и русые вихры, которые не могла сломить даже соленая вода.
«Большие ожидания»
В читальне с Верой занимался преимущественно Николай. Он с восторгом изображал живой словарь: девушка читала и все неизвестные слова спрашивала у него. Оба разрумянились и часто смеялись, хотя грустная история маленького Пипа и не давала особых поводов для веселья.
Некоторые слова в книге были подчеркнуты. Николай, увлеченный своей ролью живого словаря, не обращал на это никакого внимания. Подошел Вадим.
— Продвигается?
— Еще как, — улыбнулась Вера. — Коля почти все слова знает, так здорово…
— Это вы подчеркиваете слова? — заинтересовался Вадим.
— Нет. Так было.
— Возмутительная привычка. Я знаю, некоторые студенты незнакомые слова и подчеркивают и подписывают. Зачем? Только книгу портят.
— Кроме того, что подчеркивает один, не всегда интересно другому, — подхватил Николай. — Смотри — «тип», какой дурак не знает этого слова? А вот предлог…
Они перелистали несколько страниц.
— Смотри, даже артикль подчеркнут. Странный читатель. Неужели в этом предложении он не знал только одно слово — артикль?
— Посмотри дальше, Николай, — попросил Вадим.
— Зачем, мальчишки?
— Непонятно просто, Вера. Глупость какая-то — артикль подчеркивать.
— И вообще дурная привычка, — добавил Николай, перелистывая страницы. — Смотри «в первый». Ну, не знать таких слов и браться за Диккенса! А здесь «раз» — час от часу — не легче, идиот, простите, Вера, какой-то!.. Опять предлог, самый простой — «в». И все. Пожалуй, больше никто не черкал. Есть подписанные сверху, а подчеркнутых этим карандашом нет. Чисто все, — бормотал Николай, листая книгу. — Надоело ему, видимо, читать. Утомился, отыскивая в словаре такие общеизвестные слова… Стоп! Еще одно слово…
— Что, что?
Курсанты внимательно посмотрели друг на друга.
— Пойдем покурим, Верочка, вы извините нас?
Вадим и Николай вышли.
— Ты почему посмотрел на меня?
— Заметил? Повтори-ка фразу.
— «Тип впервые в производстве».
— Может быть, совпадение?
— Возможно. Давай-ка выпишем все подчеркнутые слова, — предложил Николай.
— Откуда вы начали читать? Здесь много подчеркнутых.
— Нужно смотреть тонкую, еле заметную черточку, сделанную карандашом… Вот есть, пиши, — зашептал Николай, лихорадочно листая страницы. — Ну, что получается.
— «Утонченный через декаду или в конце месяца»… Мы что-то пропустили.
— Нет. «Утонченный», а раньше нет ничего. Давай дальше.
Книга переходила из рук в руки. Но дальше почти ничего не было. Встречались только обычные, сложные, редко употребляемые слова, подчеркнутые различными карандашами и даже ручкой по неисправимой студенческой привычке.
В списке появлялись все новые и новые слова, но в фразы не складывались.
— По-моему, это совпадение. Как там было?
— Ага, вот еще слово — в том месте, где мы начали читать с Верой, — «спускать». Смотри, Вадька!
Написанные подряд слова несли в себе непонятный, но угрожающий смысл: «Утонченный через декаду или в конце месяца спускать тип впервые в производство».
— Чуешь?
— Мальчики, где вы пропали? — донесся до них голосок Веры.
— Идем. Попросим на вечер книгу и все исследуем. Девчатам ни слова.
В обеденный перерыв все четверо побежали на пляж, затем Вадим с Зиной вернулись в библиотеку, а Николай пошел провожать Веру.
— Верочка, вы не дадите мне «Большие ожидания» дня на два почитать?
— Вы же читали.
— Заинтересовался. Хочется просмотреть опять.
— Пожалуйста, берите.
— А это ваша книга?
— Нет, библиотечная. Я долго ходила — нет и нет, все на руках. Мне Зинина мама, Ольга Георгиевна, сказала, что недавно брала ее сама и что, возможно, книга лежит еще в библиотеке. Я тогда не сообразила, что можно Зину попросить задержать.
Николай подумал, что Зину можно попросить проверить по формуляру всех читателей.
Вечером друзья, наконец, смогли сесть за расшифровку непонятной фразы.
— Что же у нас получилось?
— «Утонченный через декаду или в конце месяца спускать тип впервые в производство».
— Ясно? Язык чуть телеграфный, но понятный. Сведения.
— Какие? Кому?
— Все это мы и должны выяснить. Ясно, что неспроста передают таким образом важные сведения. Думаю, о Морзаводе. «Спускать» — ведь специальный термин.
— Ты прав. А знаешь, ведь здорово получается. Раскроем, кто писал и кому, и сообщим! Сейчас над нами смеются: «Горе-разведчики… Англичане…», а мы всем докажем, что мы разведчики и что английский нужно знать!
Было решено, что отпуск (а через несколько дней они оба получали отпуск) будет затрачен на выяснение этой проблемы. Необходимо действовать самим.
— Знаешь, Николай, нужно узнать у Зины, кто брал книгу.
— Я уже думал об этом. Я спрашивал. До Веры «Большие ожидания» читала мать Зины, Ольга. Георгиевна.
Целый день, подготавливая отчет по практике, друзья были рассеяны и задумчивы. Их терзали подозрения. Они подозревали всех прикасавшихся к книге. Вспомнилось странное поведение Веры, рассказ о покушении на Рочева, стало казаться подозрительным даже поведение Зины, но больше всего смущала Ольга Георгиевна. Легкомысленная, всегда в обществе военных или ученых, подруга жены директора Морзавода.
Друзья быстро запутались в косвенных уликах. Никакие логические схемы не могли помочь им выбраться из лабиринта намеков, удивительных сопоставлений и подозрительных фактов.
Вечером Вадим удивил Зиночку неожиданным предложением:
— Пойдем в гости к твоей маме.
— Вот еще.
— Ты что у нее не бываешь?
— Два раза в неделю. А иногда встречаемся так.
— В библиотеке?
— Нет, она не записана. Те книги, которые ей нужны, она берет через меня. Позвонит, а я ей домой принесу — со всеми удобствами.
— Это все определенные книги?
— Ну да, по курсу литературы. У нее есть все, что проходят в институте, в своей библиотеке, а книги она берет для студентов, кому для доклада, кому для работы.
