Шандор Радо - Под псевдонимом Дора: Воспоминания советского разведчика
У нас был радиопередатчик, припасенный заранее, его разрешалось использовать при крайней необходимости. Такой момент настал. Но беда была в том, что мы не имели ни подготовленного радиста, ни шифра, ни программы радиосвязи с Центром. Я нервничал, удивляясь молчанию Центра. В военное время остаться без связи!
Конечно, мы тогда не знали и не могли знать о том, что по оперативному плану Центра нас сознательно, до определенной поры, не загружали заданиями. Мы числились у руководства Центра как бы в резерве. Урочный час наступил для нас позднее.
В декабре 1939 года нашему ожиданию пришел конец. Кто-то, проезжая через Женеву, опустил в почтовый ящик у ворот нашего дома письмо, в котором условными знаками сообщалось о том, что в ближайшие дни связь будет восстановлена с помощью представителя Центра.
Спустя несколько дней ко мне пришла незнакомая женщина, высокая и стройная, в облегающем шерстяном платье. Ей можно было дать лет тридцать пять. Движения мягкие, чуть замедленные. Приятное лицо немного портил длинноватый нос.
В кабинете мы обменялись паролем.
— Мой псевдоним Соня, — с улыбкой сказала гостья. — Отныне вы меня так и зовите. Я получила указание Центра связаться с вами. Директора интересует, каково положение вашего агентства, есть ли деньги. Каковы возможности работы и какая нужна помощь в установке радиопередатчика? Как скоро можно установить радиосвязь? Просили также узнать, сможете ли вы наладить живую связь с Центром через Италию. Вот об этом вы мне должны сообщить, а я доложу Директору. Через меня, по-видимому, последуют и другие распоряжения.
У меня невольно вырвался вздох облегчения: наконец-то! Я изложил Соне свои соображения. Сказал, что агентство печати Геопресс по-прежнему надежно, никаких подозрений у местных властей не вызывает. С началом войны прибыли фирмы, правда, уменьшились: после закрытия швейцарских границ мы лишились многих своих заказчиков и подписчиков в других странах. Но от коммерческого краха далеки: агентство печатает карты для Швейцарии, почти для всех ее крупных газет, и частично выполняет заказы из Италии и Германии, с которыми пока еще есть сношения. Что касается разведывательной работы — информация поступает, и накопилось немало интересного материала. Конечно, нам нужна рация, подготовленные радисты; квартиру для рации, а также надежных людей мы здесь найдем. Пусть Директор сообщит, пришлют ли нам новый радиопередатчик. И конечно же, необходимы шифр, кодовые книги, программа связи.
— Как видите, проблем у нас больше чем достаточно, — добавил я. — А относительно поездок в Италию для организации живой связи, по-моему, сейчас это не реально. Да и нужны ли такие поездки, если у нас будет налажена радиосвязь с Москвой?
Соня пообещала послать завтра же донесение в Центр. Мы условились, что для нее я буду значиться теперь как Альберт.
Итак, примерно в начале января 1940 года с помощью Сони мы установили устойчивую связь с Центром.
Долгое время мне мало что было известно о Соне. Я не знал, где она живет, кто ее люди и какую информацию они добывают. Я не имел права об этом спрашивать, а она — рассказывать. Догадывался лишь, что Соня — доверенное лицо Центра и имеет соответствующий опыт.
Обе наши группы работали совершенно самостоятельно, были изолированы друг от друга до тех пор, пока обстоятельства не вынудили установить контакты.
Входивший в группу Сони и работавший под псевдонимом Джим англичанин Александр Фут позднее рассказывал, что познакомился с Соней в Швейцарии по решению Центра в 1938 году. Кроме Фута у Сони был еще один помощник — Джон, тоже молодой англичанин. И тот и другой были антифашисты, в свое время сражались в Интернациональной бригаде в Испании.
В Швейцарии наставником и учителем молодых англичан стала Соня. Она обучала новичков конспиративном навыкам, шифрованию, работе телеграфным ключом. Наряду с подготовкой, которая заняла несколько месяцев, Джим и Джон время от времени ездили в Германию. Они выполняли несложные задания и попутно накапливали знания немецкого языка, которым занимались также под руководством Сони.
Главная задача этой группы состояла в сборе военной информации по Германии.
В марте 1940 года Центр прислал через Соню радиограмму: Директор предупреждал, что на этой неделе ко мне из Брюсселя прибудет некий Кент. Он привезет с собой документы, необходимые для радиосвязи с Центром, инструкцию Директора по некоторым вопросам разведывательной деятельности, а также деньги для нашей группы и группы Сони.
Меня обрадовало это сообщение. Теперь мы сможем сноситься с Центром непосредственно, не загружая рацию Сони. Оставалось отремонтировать наш старый передатчик или собрать новый.
Для оперативной работы самостоятельная связь с Центром имела первостепенное значение. Кроме того, в случае ареста (а этого нельзя было исключать) чья-то радиостанция, Сонина или наша, сохранилась бы.
Приезд связного был необходим. Однако меня очень беспокоило, что Центр дал Кенту, как и Соне, мой настоящий адрес. Это казалось мне довольно неосмотрительным. Если не было иного способа переслать мне шифр и прочие документы из-за трудностей поездок по воюющей Европе, надо было хотя бы саму встречу с Кентом устроить, не раскрывая моей личности и адреса. Я счел нужным тотчас же радировать в Центр, что впредь возражаю против такого рода практики. Директор, по-видимому, признал этот протест справедливым, и в будущем подобное уже не повторялось.
Кент прибыл в Женеву в марте, не помню какого именно числа. Он пришел ко мне на квартиру без предварительного звонка по телефону.
Высокого роста, худощавый, в элегантном костюме, он держался непринужденно, даже несколько покровительственно.
Склонив белокурую голову в легком поклоне, гость сказал:
— Я имею задание Директора навестить Дору.
Так он обязан был сказать по инструкции, сообщенной мне в радиограмме.
— Вы Кент?
— Да, это мое рабочее имя, — ответил он. — Вы получили радиограмму от Директора?
Я ответил утвердительно. На этом процедура опознания закончилась. Мы перешли к делу.
— Мне поручено передать некоторые важные материалы для вашей работы, сказал Кент. — Кроме того, предстоит обсудить с вами организационные вопросы в связи с новой, военной обстановкой. Пришлось ехать сюда из Брюсселя. Нелегкое путешествие, скажу я вам! Через две границы! Обратно буду добираться так же. Но что поделаешь? Приказ есть приказ.
Он говорил по-французски не совсем правильно, с сильным иностранным акцентом.
Гость порылся в своем объемистом портфеле из крокодиловой кожи.
— Вот. Во-первых, кодовая книга и шифр. С их помощью вы будете шифровать радиограммы.
Слушая, я с интересом разглядывал этого, должно быть, чересчур самовлюбленного человека. У него было странное лицо, узкое и вытянутое вниз. Увидев однажды такое лицо, никогда не забудешь. Для разведчика это недостаток.
— Вам предписано составлять радиограммы на немецком языке, — продолжал Кент, положив на письменный стол рядом с кодовой книгой листы с машинописным текстом. — Главное, чтобы вы поскорее смонтировали передатчик и обучили людей. Это настоятельное требование Центра. У вас уже есть радисты? Еще нет? Плохо. Следует поторопиться с подготовкой людей. Вы должны понимать, эта «странная», как пишут газеты, сидячая война на линиях Зигфрида и Мажино рано или поздно кончится. У меня есть сведения, что весной начнется немецкое наступление. Боюсь, для западных союзников оно кончится плачевно. И тогда неизвестно, станет ли такой человек, как Гитлер, считаться с советско-германским договором о ненападении. Не забывайте, что в Польше против новой советской границы стоят крупные силы немцев.
«Он рассуждает вполне здраво, — подумал я. — Действительно трудно исключить такую возможность». Но его наставнический тон раздражал, он, видимо, мнил себя важной персоной. Мне такие люди не по душе.
— Спасибо за политбеседу, — холодно сказал я.
Кент быстро повернул ко мне свое длинное лицо — ирония его задела, — но он сдержался.
— Не будем терять времени, — спокойно произнес он. — Постарайтесь внимательно выслушать все, что я объясню вам, как это мне приказано. После инструктажа мы сможем поговорить на любую приятную для вас тему.
Я промолчал, и Кент начал объяснять мне премудрости шифрования текстов. Затем под его диктовку я написал несколько радиограмм, пользуясь кодовой книгой, — для практики. Кент рассказал, как надо работать с программой радиосвязи.
— В дальнейшем, когда у вас будут свои радиостанции, Центр сообщит позывные для радистов, длину рабочих волн, время выхода в эфир. Какой-то определенной системы в работе станций не должно быть. Наоборот, придется почаще менять частоты и время сеансов передач — это лучшая защита против пеленгации. Хорошо бы иметь не одну, а несколько квартир, используя их для радиопередач попеременно. Это также уменьшило бы опасность засечки станции…
