Жерар Вилье - Ангел из Монтевидео
– А как вы объяснили это друзьям?
Фидель печально улыбнулся.
– У меня дядя в Германии. Я сказал, что он захотел доставить мне радость в день моего совершеннолетия. И что там это стоит недорого.
Последовало молчание. Малко размышлял. В голову лезли горькие мысли. Секретные службы никогда не ведали жалости. Фидель тоже был жертвой...
– А потом? – спросил он.
– Мне не хватило смелости отказаться от «порша», – признался Фидель. – Я так мечтал о нем. Я и Барберу рассказал о своей мечте. Тот на несколько недель оставил меня в покое. Потом он снова со мной связался, дал понять, что тупамарос о чем-то пронюхали и что мне грозит опасность. Я, конечно, струхнул. Барбер сказал: «Единственный способ избежать опасности – это сделать так, чтобы всех арестовали. Главных руководителей. Им не сделают ничего плохого. Только посадят в тюрьму».
Голос Фиделя Кабреро сорвался.
– Следующий бесследно исчез. Газеты написали, что его казнили в отделе по борьбе с боевиками. Я в этом не сомневался, но остановиться уже не мог. Я все больше и больше боялся. Я по-настоящему и не допытывался. Все мои товарищи – тупамарос. Из-за ноги от меня мало пользы, но они мне все рассказывают. И до сих пор никто нечего не заподозрил.
Малко пришлось собрать все свое мужество, чтобы продолжить допрос. Ему было жаль Фиделя. Но чудовищная машина секретных служб его раздавит. Даже если Барбер выпутается...
– Что за девушка руководила похищением? – спросил он.
Фидель Кабреро тряхнул головой.
– Клянусь, я не знаю, как ее зовут. На тупамарос работает много девушек.
Вдруг словно по наитию Малко спросил:
– Она ведь и на самом деле монахиня?
Кабреро вздрогнул.
– Как вы догадались?
Он внезапно умолк. Понял, что сболтнул лишнее. Теперь у Малко на руках был козырь.
– Мне это известно, – категоричным тоном сказал он. – Но с чего это монахини занялись похищениями?
Молодой человек замялся. Под испытующим взглядом Малко он пустился в объяснения.
– Это не совсем настоящие монахини. На улице Генерала Риверы есть монастырь доминиканок – с послушницами. Молодыми девушками, которые носят монашескую одежду, но еще не приняли постриг. Они спокойно выходят в город.
– Это все, что вы знаете?
– Да.
За стеклами его очков блестели слезы. Малко было противно, но он подумал, что надо бы хорошенько «запереть клетку», чтобы молодой человек не упорхнул. Нужно быть уверенным в его сотрудничестве.
– Они могут отважиться и допросить Рона Барбера, – сказал он. – Вы заинтересованы в его скором освобождении.
Молодой человек пожал плечами и повернулся к Малко.
– Вы правда думаете, будто это для меня что-то значит? Я больше не боюсь смерти. Я слишком сам себе опротивел. Раньше я был несчастен из-за ноги. Я не мог танцевать, и девушки не любили со мной гулять. Теперь, когда у меня есть «порш», они наперебой вызываются ехать со мной на море. Но на мне висит этот груз, о котором я никому не могу рассказать.
– Отвезите меня в «Зум-Зум», – сказал Малко.
На сегодня он знал достаточно. Мотор заработал, машина развернулась. До дискотеки они ехали молча. По настоянию Малко Фидель Кабреро остановился, немного не доезжая до стоянки.
– Где я смогу вас найти?
Фидель снова заколебался.
– Я провожу все вечера в «Зум-Зуме». В другое время я в университете. Мне бы не хотелось, чтобы вы приходили ко мне домой.
– Постарайтесь узнать побольше об этой девушке, попросил напоследок Малко.
Он выскочил из машины и захлопнул дверцу. Его «мустанг» по-прежнему занимал место на стоянке. По всей вероятности, неистовая Лаура нашла другую жертву для своих сексуальных излишеств. Он решил отправиться спать. Теперь у него были две приметы, по которым он теоретически мог определить похитительницу. Достаточно было раздеть всех монахинь монастыря доминиканок.
Глава 8
– Вас тут хотят видеть...
Голос у Лауры Иглезиа был загадочным донельзя. Вроде бы она не держала на него зла, хотя Малко еще не успел объяснить, куда исчез накануне. Спал он плохо, размышляя, как ему найти таинственную монахиню, не вызвав при этом страшного скандала. Даже головорезы Рикардо Толедо не смогут раздеть монахинь монастыря. Это привело бы к революции. И однако Малко на сегодня не видел никакого иного способа раскинуть сети.
– Кто? – спросил он.
– Я не могу сказать вам по телефону, – отрезала Лаура.
Мысли Малко находили подтверждение. Случилось чудо.
– Еду, – бросил он.
– Приезжайте один, – добавила она. – Не надо привлекать внимания.
Она повесила трубку. Малко сунул свой плоский пистолет за пояс и пошел предупредить телохранителей, что они могут, пока будут его ждать, вдрызг напиться пепси-колы. Все же из осторожности он не сказал им, куда идет.
Крис Джонс разложил на кровати детали своего драгоценного кольта и, упражняясь, собирал его с закрытыми глазами.
– Если через два часа не приду, – предупредил Малко, – идите меня искать. Если нужно, прихватите тапки.
Повторять им было не надо. Крис с Милтоном горели желанием отыскать противников себе под стать, чтобы были не чета жалкому уголовнику с ножом.
Как всегда, Малко добрых пять минут прождал лифт. Над Монтевидео яростно дул ветер. На ветру дрожала огромная металлическая антенна на здании «Дженерал Электрик» на углу Плаца Индепенденсиа. «Мустанг» завелся с ходу. Сесть за руль этой машины, без сомнения, было куда опаснее, чем схлестнуться сразу со всеми уругвайскими тупамарос. Малко сократил путь, направившись по унылой улице 18 Июля – это дата последней революции, – чтобы через улицу Массини выехать на набережную. Перед мэрией из красного кирпича шла манифестация.
Прибавив ходу, Малко двинулся по пустынным улочкам района Карраско. Он спешил ковать железо пока горячо. Несмотря на то, что он узнал про Рона Барбера, Малко было его жаль. Ворота на вилле Хуана Эчепаре были распахнуты. Малко выскочил из «мустанга» и подошел к двери. Дверь тут же открыла Лаура Иглезиа.
– Простите меня за вчерашний вечер, – прошептала она. – Я как приму свой литий, ничего уже не соображаю.
– Да ради Бога, – воскликнул Малко. – Это я плохо с вами обошелся. Хуан Эчепаре дома?
Она покачала головой:
– Нет, его не будет до четырех. Анджело и Энрике он прихватил с собой. Входите.
Малко последовал за Лаурой.
Та выглядела очень респектабельно: в брюках и непрозрачной блузке. Черный кот подошел потереться о ее ноги. Гостиная была пуста. Малко обернулся.
– Вы сказали, что...
Лаура улыбнулась своей странной кривой улыбкой и указала пальцем на «мастерскую» Хуана Эчепаре.
– Вас ждут там.
Заинтригованный Малко направился к двери. Лаура наблюдала за ним. Переступая через порог, Малко вдруг увидел отражение в висящем на стене зеркале: две длинных ноги в черных чулках и вуаль.
Он ошеломленно отступил назад. Лаура поднесла к губам палец. Встав на цыпочки, она зашептала в ухо Малко:
– Это она звонила! Она хотела во что бы то ни стало с вами встретиться. Она знала, что Хуана сегодня не будет. Я ему ничего не скажу.
Да, когда светских женщин потянет на разгульную жизнь, удержу на них нет.
– Но я видел ее всего раз в течение трех минут! – сказал Малко. – Безумие какое-то. Лаура пожала плечами. – Не будьте идиотом, – сказала она. – Донья Мария-Изабель – одна из самых красивых женщин Уругвая. Не буду вам мешать.
И она двинулась к двери. Малко в замешательстве направился в комнату с зеркалами и со странной круглой кроватью. Найти Рона Барбера тут ему не помогут, но инстинкт самца не позволял ему ретироваться. Жизнь так коротка.
* * *Некоторое время они глядели друг на друга, не зная что сказать. Мария-Изабель сидела на краю кровати, скрестив ноги, плотно закутавшись в свое черное чесучовое пальто, и с лицом, закрытым вуалью. Точно так же она выглядела в тот, первый раз. Малко показалось, что она улыбнулась.
– Здравствуйте, – сказала Мария-Изабель Корсо. – Я рада, что вы пришли.
От ее низкого сдержанного голоса у Малко сильней забилось сердце. Он решил, что обязан ответить молодой женщине как можно галантнее.
– Я бы на крыльях прилетел; зная, что речь идет о вас, – сказал Малко.
Мария-Изабель нежно рассмеялась:
– Обманщик! В прошлый раз вы на меня едва взглянули...
Встав, она принялась, расстегивать пальто.
– Не поможете?
Пальто соскользнуло ему на руки. На Марии-Изабель был жакет с юбкой и корсаж из узорчатой ткани. Одежда очень скромная. Она осторожно убрала прикрепленную к шляпке вуаль. Наконец Малко мог полюбоваться на ее лицо. Волосы, стянутые сзади золотым обручем, высокие скулы, большие миндалевидные глаза. Не зря уругвайцев называли «восточными людьми». Губы оказались еще красивее, чем помнил Малко: полные, словно высеченные из камня; за ними виднелись ровные, чуть выдвинутые вперед зубы. Она несколько секунд смотрела на Малко с едва заметной улыбкой. Взгляд был такой красноречивый, словно они уже стали любовниками.
