Ладислас Фараго - Дом на Харрен–стрит. В сетях шпионажа
После полудня в норвежской столице высадился немецкий десант. Правительство бежало из столицы на север страны. Король последовал за правительством.
В 5 часов вечера, когда город был уже фактически полностью захвачен немецкими войсками, Квислинг наконец выполз из своей норы. Влияние этого предателя было настолько незначительным, что многие немецкие генералы даже не слышали этой фамилии. Когда генерал Эбергарт прибыл в Осло и обосновался в «Гранд–отеле», Квислинг занимал номер на третьем этаже этой гостиницы. Он явился к немецкому генералу и предста–цился как новый премьер–министр страны. Эбергарт ничего не знал о Квислинге и потому решил навести о нем справки в немецком представительстве в Норвегии у посланника Брэйера, который, между прочим, чувствовал себя сильно посрамленным, после того как ему не удалось добиться от Коота и короля согласия на сотрудничество. Посланник видел в Квислинге последний шанс спасти свою репутацию. Поэтому на вопрос Эбергарта, как поступить с Квислингом, Брэйер ответил: «Да, этот человек действительно является новым премьером».
Жестокий режим, установленный Квислингом в стране, лишь нанес ущерб положению немцев в Норвегии. Квислингу не удалось поставить норвежцев на колени, и он во второй раз подвел своих хозяев.
В Дании у немцев не было Квислинга. Но там был более предприимчивый человек — Франц Лидиг. Этот хитрый и ловкий шпион показал, что является незаурядным завоевателем и стратегом. От одного из своих агентов он узнал, что управление датской армией сосредоточено в старинном форте в окрестностях Копенгагена. Если удастся захватить этот форт сразу после начала военных действий, решил Лидиг, тогда можно будет полностью парализовать датскую армию и лишить ее возможности оказывать завоевателям сопротивление. План, предложенный Лидигом, в Берлине одобрили, и, между прочим, именно так и был захвачен Копенгаген.
План, задуманный Лидигом, чуть было не сорвали. Дело в том, что антифашистски настроенный полковник Остер выдал тайну, которая касалась сроков вторжения гитлеровцев в страны Скандинавии. 1 апреля, только за восемь дней до намеченного вторжения в Данию, Остер передал датскому военно–морскому атташе информацию о планах вторжения. Такие же сведения Остер сообщил 4 апреля норвежскому военно–морскому атташе.
Норвежец, по–видимому, не поверил Остеру, ибо не удосужился даже передать информацию в Осло. Его датский коллега донес своему командованию в Копенгаген о поступивших от Остера сведениях, но ему не поверили.
9 апреля 1940 года Дания была захвачена немцами, и все произошло именно так, как планировал Лидиг.
Глава восьмая. ЗА КУЛИСАМИ БИТВЫ В ЕВРОПЕ
Между падением Польши и началом вторжения в Норвегию лежит один из самых необычных периодов истории — период «странной войны». Превратив в сентябре 1939 года Варшаву в руины, Гитлер, казалось, был удовлетворен. Однако в глубине души он был озадачен: что же делать дальше?
Гитлер, как игрушкой, играл и миром, и войной. 6 октября 1939 года он предложил Англии и Франции начать переговоры о мире. Однако это предложение было отвергнуто. В поисках других путей Гитлер вынашивал с полдюжины различных планов, все время держа своих генералов в напряжении: для каждого из его замыслов они должны были разрабатывать соответствующие планы. Так, возможная кампания в Северной Африке, нацеленная на Триполи, носила название «Санфлауэр». Операция «Альп виолет» предусматривала действия против Албании, операция «Феликс» — захват Гибралтара, а еще одна операция — вторжение в Нидерланды.
Как воронье, слетелись в это время в Берлин торгаши национальными интересами — агенты и конспираторы из Голландии, Бельгии и Норвегии. Они по дешевке предлагали Гитлеру свои страны. Из Голландии прибыл пухлый филистер с бегающими глазками по имени Антон Муссерт. Действия этой марионетки направлялись непосредственно из абвера. Из Бельгии прикатил честолюбивый, изнеженный денди Леон Дегрелле. Гитлер из всех своих планов отдал предпочтение операции «Йеллоу». В секретном приказе № 4402/39 он дал указание армейской группе «Б» генерала фон Бока «провести все необходимые приготовления для немедленного вторжения на голландскую и бельгийскую территории, как только этого потребует политическая обстановка». Вскоре был назначен и день вторжения–12 ноября.
Осуществлению планируемой кампании все время препятствовали два постоянных недуга секретной службы — задержка и утечка информации. Вторжение вновь и вновь откладывалось, а в это время подробности замысла предавались гласности.
Первыми, кто узнал об этом плане, были итальянцы. Многие из них, несмотря на существование формального союза с Германией, ненавидели нацистов. Итальянский военный атташе в Берлине сообщил о существовании такого плана бельгийскому и голландскому коллегам. Министр иностранных дел Чиано также предупредил бельгийцев и голландцев. Идя на большой риск, один из видных лидеров оппозиции в Германии министр фон Бюлов отправился в Брюссель и во время тайной аудиенции с королем Леопольдом предупредил последнего о готовящемся вторжении. И бельгийцы, и голландцы отнеслись к этим предупреждениям скептически.
Именно в это время произошло весьма необычное событие, которое должно было бы придать вес всем этим отрывочным сигналам о надвигающейся буре. 10 января 1940 года самолет Люфтваффе, пилотируемый майором Хенеманнсом, совершал перелет в Кельн. У пилота была копия плана развертывания сил армейской группы «Б» для вторжения в Бельгию и Голландию. Однако Хенеманнс не знал об истинном характере перевозимых им документов и отнесся к своей миссии легкомысленно: во–первых, взял с собой попутчика, офицера генерального штаба; во–вторых, отклонялся от курса, в результате чего сбился с пути и приземлился неподалеку от Машелона на бельгийской территории.
Хенеманнс и его попутчик, узнав, где они находятся, испугались и решили сжечь все документы. Однако случилось так, что оба они были людьми некурящими и у них не оказалось спичек. Первым человеком, приблизившимся к месту посадки самолета, был бельгиец. Хенеманнс сразу же попросил у него спички, и тот удовлетворил его просьбу. Едва Хенеманнс и его попутчик приступили к сожжению документов, как их обнаружил бельгийский патруль. Оба были арестованы. На допросе выяснилось, что майор Хенеманнс — офицер 7–й парашютной дивизии германских Люфтваффе, прикомандированный к 220–й авиационной группе, на самолетах которой предполагалось перебросить 22–ю пехотную дивизию к объектам высадки.
Документы сильно обгорели, но все–таки их удалось спасти. Это были инструкции 8–му авиационному корпусу. Документы представляли собой точную копию плана кампании.
Бельгийцы были несколько встревожены, но должного беспокойства не проявили. Они всесторонне изучили документы и в конце концов пришли к выводу, что инцидент этот является хитрой уловкой немцев, имеющей целью вселить страх в сердца бельгийцев и тем самым заставить Бельгию сохранять нейтралитет в любом конфликте Германии с Англией или Францией. Желая избежать осложнений, бельгийцы поспешно выслали непрошеных гостей в Германию, возвратили немцам заблудившийся самолет и сочли инцидент исчерпанным.
В Германии провалившаяся миссия Хенеманнса вызвала понятное беспокойство и привела к очередной отсрочке вторжения в Бельгию и Голландию. Более того, германскому верховному командованию пришлось коренным образом переработать план своих действий.
Тем временем разведка союзников строила фантастические прожекты. Были сделаны попытки установить группировку и состав войск немецкой армии, однако не предпринималось ничего серьезного для того, чтобы вскрыть намерения Гитлера, проследить за передвижением его войск и по этим признакам определить направление возможных действий Германии. В то время как Германия лихорадочно готовила кампанию на Западе, союзная разведка, успокоенная внешней бездеятельностью вермахта, пришла к выводу, что Гитлер колеблется в принятии окончательного решения, чему способствуют разногласия в верховном командовании вермахта.
Приготовления у немцев, однако, шли полным ходом. Их мучила одна проблема: как предотвратить разрушение мостов через реку Маас и канал Альберта? Если бы удалось захватить эти мосты, германская армия смогла бы решить судьбу Нидерландов в течение нескольких дней. В начале ноября в официальной резиденции Гитлера было созвано специальное совещание для обсуждения этой проблемы. Председательствовал сам Гитлер. На совещании присутствовал и Канарис. Абверу было поручено подготовить план захвата этик мостов специальными диверсионными частями, личный состав которых предполагалось переодеть в форму солдат голландской и бельгийской армий.
