Чингиз Абдуллаев - Пьедестал для аутсайдера
– Лопсон, – обратился к молодому сотруднику Смыкалов, – отнесите все эти папки в мой кабинет на шестом этаже. Вы меня поняли?
– Конечно, Илья Данилович, – быстро вскочил Тапхаев, – я все сделаю, можете не беспокоиться.
«Как быстро меняются люди, – подумал Илья Данилович, – еще час назад он прилюдно меня оскорблял, а сейчас готов носить за мной мои папки. И только потому, что согласно приказу Кирюхина я из обычного сотрудника финансового отдела становлюсь заместителем генерального директора и их самым большим начальником».
Он поднялся и пошел к выходу. На секунду, перед тем как выйти, замер. Может, сказать два-три слова, попрощаться со всеми? Все-таки столько лет работали вместе. Нет, не нужно этого делать. Такие фамильярности в общении с рядовыми сотрудниками не приветствуются. Он теперь на Олимпе и должен вести себя соответствующе. Поэтому, ни сказав более ни слова, Смыкалов вышел и закрыл за собой дверь. И услышал, как в комнате все одновременно начали говорить. Тогда он обернулся и снова открыл дверь – все испуганно замолчали, глядя на него. Илья Данилович удовлетворенно хмыкнул и закрыл дверь. Прислушался. Теперь все молчали. Он широко улыбнулся и отошел от двери.
Глава 7
Лондонский вокзал Паддингтон был одним из тех мест в городе, где пересекаются маршруты многих путешественников. Именно сюда прибывают экспрессы из аэропорта Хитроу, точнее, из всех его пяти терминалов. Каждые пятнадцать минут синие поезда курсировали между одним из самых больших аэропортов в мире и центром города, доставляя в разные стороны десятки тысяч пассажиров. После того как к аэропорту проложили ветку метро, число пользователей экспрессами заметно убавилось. Метро было гораздо дешевле. Но в смысле удобства ничто не могло сравниться с железнодорожными экспрессами, которые за пятнадцать-двадцать минут доставляли вас из аэропорта в центр Лондона, что ни на такси, ни на метро до центра добраться было невозможно.
Он почти сразу узнал Жанну, стоявшую у цветочного киоска, где они договорились встретиться. Дронго подошел к молодой женщине. Она была среднего роста и оказалась чуть ниже его плеча. Тонкие, правильные черты лица, внимательный взгляд, узкие губы, немного вздернутый носик. Она была в светлом брючном костюме. Рядом стоял небольшой чемодан. Дронго улыбнулся. Когда-то много лет назад, еще в другую эпоху, брюки на женщинах выглядели немыслимым эпатажем. Тогда казалось, что только особенные женщины с внешностью Марлен Дитрих могут позволить себе подобную одежду. Но женщины постепенно отвоевывали себе право на ношение брюк. И к началу двадцать первого века в мегаполисах и крупных городах гораздо чаще встречаешь женщин в джинсах и брюках, нежели в платьях. Когда-то это нравилось Дронго, сейчас он к этому привык.
– Добрый день, мистер Дронго, – несколько иронично поздоровалась Жанна и оглядела его атлетическую фигуру. – Боюсь, что наш план не сработает.
– Здравствуйте, – вежливо ответил он. – Вы считаете, что я слишком старый, чтобы быть вашим другом?
– Не поэтому. Вы слишком… заметный. С таким ростом и такими плечами. Трудно поверить, что вы мой воздыхатель. Вы скорее похожи на моего личного телохранителя. Неужели вам этого никто не говорил?
– Иногда говорили.
– Я думала, что вы ниже ростом, – призналась она. – Отец у меня невысокий, и я пошла в него, хотя в итоге оказалась даже чуть выше. А теперь мне нужно появиться перед ним с таким кавалером, как вы. Боюсь, что даже самый тупой охранник сразу догадается, что вы не являетесь моим ухажером.
– Мне остается только пожалеть об этом, – улыбнулся Дронго, – но мы можем сделать иначе. Сказать правду.
– В каком смысле? – спросила Жанна.
– Просто расскажем, что ваша матушка поручила мне охранять вас, так как опасается за вашу жизнь.
– Вы считаете это правильным? – удивилась она. – Отец может обидеться, что я не доверяю его охране.
– Как можно доверять людям, которые дважды умудрились пропустить к вашему отцу киллера? По-моему, здесь как раз все правильно. Илья Данилович не должен обижаться. Кроме того, мне удалось выяснить, что в охране вашего отца могут быть задействованы бывшие сотрудники различных правоохранительных органов. А они могут знать меня в лицо, и наш обман почти моментально будет раскрыт. Как вы сказали, меня трудно принять за вашего ухажера. И еще труднее спутать с кем-то другим.
– Да, – согласилась она, – это точно. Достаточно один раз вас увидеть, чтобы запомнить на всю жизнь. Вы бывший спортсмен?
– Не совсем, хотя и был чемпионом своего города по стрельбе из пистолета. Но это скорее хобби. Еще немного занимался боксом, но бросил, как только мне сломали нос, – признался Дронго, – и еще в молодости пытался научиться модному тогда кунг-фу… Но все закончилось печально…
– Для вас? – лукаво осведомилась Жанна. – Никогда не поверю.
– Именно для меня. С моим ростом, кулаками и неплохой физической подготовкой. Против меня оказался известный боец кунг-фу, который буквально в считаные секунды чуть не убил меня.
– Что ему помешало? Если, конечно, не секрет?
– Мой друг, который застрелил его за секунду до нанесения смертельного удара, – признался Дронго.
– Тогда вы еще и везучий человек. Как мой отец.
– Не думаю. Он гораздо более везучий. Два нападения, и оба раза убийцы промахнулись, хотя стреляли с очень близкого расстояния. А насчет моего везения… Почти сразу после того случая меня тяжело ранила женщина. Она умудрилась несколько раз выстрелить мне в спину.
– У вас бурная биография, – заметила Жанна. – Куда мы пойдем?
– Я живу в «Шератон Тауэре», – сообщил Дронго, – поедем ко мне, и вы оставите там чемодан. А потом мы вместе позавтракаем.
В глазах молодой женщины мелькнуло какое-то сомнение. Дронго улыбнулся.
– Я не собираюсь вас насиловать, – весело признался он, – а свой чемодан, если хотите, можете оставить в камере хранения. И не забывайте, что это ваша мама попросила меня позаботиться о вашей безопасности.
– В первый раз вы сказали «матушка», – вспомнила Жанна, – я давно не слышала этого слова. Вы ведь не русский?
– Я учился на русском языке, – пояснил Дронго. – Вы родились уже тогда, когда наша большая страна начала распадаться. Поэтому вам трудно представить, что в других республиках тоже учили русский язык и даже неплохо на нем говорили.
– Мне не хотелось вас обидеть.
– Как раз наоборот. Я полагаю, что вы сделали мне комплимент. В бывшем Советском Союзе в национальных республиках действительно хорошо изучали русский язык, ведь без его знания невозможно было сделать успешную карьеру. Это был по-настоящему государственный язык огромной империи. И поэтому появилась целая когорта национальных писателей, которые создавали свои произведения именно на этом языке. Чингиз Айтматов, Олжас Сулейменов, Фазиль Искандер, Булат Окуджава, Рустам Ибрагимбеков. У каждого был свой опыт, свои литературные учителя, свои пристрастия. Но все они, будучи нерусскими людьми, создавали свои произведения на русском языке. Даже популярный сейчас в Москве писатель Бориса Акунин на самом деле является Григорием Чхартишвили… Давайте пропустим это такси и сядем в другое, – предложил Дронго, увидев подъехавшую машину. За их спиной, метрах в двадцати, был Вейдеманис, который подходил ближе, чтобы взять машину и отправиться следом за ними.
Они остановили такси и поехали в отель. Оставили чемодан и отправились в ресторан, чтобы позавтракать. Дронго сделал заказ и обратился к молодой женщине:
– Когда вы должны быть в поместье вашего отца?
– К четырем или к пяти вечера. Я сказала, чтобы он не посылал машину и что я приеду со своим другом. Он согласился, но я почувствовала, что ему было неприятно.
– Почему?
– Не знаю. Наверно, обычная отцовская ревность, – сказала она.
– К вашему пропавшему другу это тоже относилось?
– Откуда вы знаете? – вспыхнула она. – Вы собирали досье на меня?
– Не нервничайте, – ответил Дронго, – мне об этом сообщила ваша матушка.
– Опять это слово, – невесело усмехнулась она. – А-а, действительно, у меня был друг, с которым мы некоторое время встречались. Филипп Штипьер, один из его родственников был даже президентом Швейцарии. Правда, очень давно. Хороший парень, с которым мы быстро сошлись. Он был моложе меня на три года. Со своими странностями и закидонами. Но, в общем, ничего. Сейчас сложно найти человека без странностей. У каждого они свои. У некоторых их целая куча, у некоторых гораздо меньше. У Филиппа их тоже было достаточно. Он любил независимость, мог исчезнуть на несколько дней, отключив мобильник, и снова появиться как ни в чем не бывало. Однажды я узнала, что за три дня, пока мы не виделись и пока у него был отключен телефон, он умудрился слетать в Америку и вернуться обратно. Такой живой тип современного молодого человека, который не признает авторитетов. Из-за этого у нас иногда случались ссоры. Но он был добрым и чутким. А однажды он исчез, и его телефон перестал отвечать. Я была уверена, что он опять решил куда-то уехать на несколько дней со своими друзьями. Но прошла неделя, вторая, третья, а он так и не появился. Я подала заявление в полицию, там обещали его поискать. С тех пор ищут. Конечно, мне было очень обидно. Но я до сих пор считаю, что он не мог просто так меня бросить. Возможно, он попал в какую-то переделку, возможно, ему просто стыдно мне перезвонить. Может быть все, что угодно. Может, он путешествует сейчас где-нибудь в Андах или в Гималаях. Для него всегда свобода была превыше всего.
