Леонид Могилев - Век Зверева
— Так, — подтвердил Зверев свою легенду. Он достаточно серьезно овладел теорией метростроительсгва. В подземелье у него было много свободного времени.
— А давай и мы его отравим, — предложил без всякого перехода Курбаши.
— Отчего у тебя кликуха такая?
— Опять же с фабрики. Долго рассказывать. Давай отравим? Кто сейчас искать будет, кто разбираться.
— Разберутся, — объявил Зверев решительно, — он чем его отравил?
— Рыбой. Видели, как он Коровушку мойвой угощал. Она по сей день лежит в траве.
— А ну, пошли, — приказал Зверев.
И действительно, они подобрали недалеко от магазинчика Коврова граммов двести мойвы. Брюшко у каждой было подпорото, и в каждую был вложен белый порошок. Зверев растер его пальцами, понюхал.
— Ты был прав, мой юный друг. Потом, рыба совсем свежая, а дней прошло много. Значит, он район зачищает от котов и собак. Основательный хозяин. А как насчет крыс?
— Давай его заставим дохлую крысу сожрать. Я видал в кино.
— Это не убедительно. У тебя оружие есть?
— Имеется бердана.
— Это что еще такое?
— Да баловство одно. «ТОЗ-54». Мелкашка.
— А разрешение?
— Откуда? Я ее в школьном тире украл. Лет двадцать назад.
— Отлично. А патроны?
— Естественно, есть.
— Тогда пошли.
— Куда?
— Составлять план операции.
От долгого безделья и постижения смысла бытия Зверев потерял осторожность. А делать этого сейчас никак не следовало.
После проведенных разведмероприятий выяснилось, что семья котоубийцы благополучно отдыхает сейчас в Крыму. В квартире Ковров может быть один, а может — и с коллегами по торговле. Естественно, дверь постороннему человеку он не откроет, в магазине какая-никакая охрана. Облом в спортивном костюме. Он же грузчик. Решили проникать в его жилище. Дом пятиэтажный, силикатного кирпича, в трех автобусных остановках от магазина, почти у дворца культуры «Полтинник». Ковров приходил домой к одиннадцати вечера. Около этого времени Зверев позвонил в дверь, припал ухом к ней. Ни звука, ни шевеления. Этаж у Коврова четвертый. Зверев с Ковровым ни разу до этого лицом к лицу не сталкивался. Поэтому он вел того от первого этажа, чуть сзади. Курбаши со своей тозовкой, давно превращенной им в обрез, стоял на лестничной клетке пятого, читая газету. Оружие под курткой. Когда Ковров открыл дверь своим ключом, Зверев положил ему руку на плечо. Курбаши появился слева от двери, показал обрез. Потом они втолкнули Коврова внутрь.
В квартире, простой и жлобской, они привязали Коврова к креслу заранее припасенным шнуром, в рот сунули кляп. Осмотрели помещения, приглядывая за Ковровым, наконец включили телевизор погромче и кляп вынули.
— Курбаши, ядрена мать. Я ж тебя знаю. Вам деньги нужны?
— Нам нужны другие предметы вещественного мира, как-то: подсолнечное масло, сковорода, спички.
Курбаши вынул кляп изо рта Коврова. Тот кричать не стал.
Зверев сидел на полу, обрез лежал на коленях, дулом в сторону кресла.
— Ты не думай, хозяин. Пулька мелкая, да мы насечки на ней сделали. Крестообразные. Раскроется подобно цветку. Ты в охотничьем деле соображаешь?
— А что же вы думаете, что я после не заявлю? Хоть бы чулки на голову одели.
— А зачем? Ты же уже никому не сможешь рассказать.
Ковров понял и побледнел.
— Зачем масло? Попробуем без масла. Деньги в…
— Нам нужно именно масло, — прервал убийцу кота Курбаши. И захлопотал на кухне.
— Ты какой яд применял? И рыбу выбрал редкую. Она сейчас дефицит.
— Идиоты! — заорал Ковров, маленький и крепкий, но не толстый. На Чижовке именно такие жили мужички.
— Сидеть! — прервал Зверев дозволенные речи.
— Если масло в глотку лить, так сразу убейте…
— Зачем? Ты сейчас будешь жрать рыбу. Ту, что разбросал в районе. Курбаши ее сейчас поджарит. Слегка.
— Да вы что, твари? От котов житья нет. Губернатор еще говорил по радио.
— Это ты заливаешь, — решил Зверев.
— Я ее аджикой приправлю и перчиком. Перчиком разлюбезное дело. Есть югославская приправа «Аппетит»! — крикнул Курбаши из кухни.
Через минуту он появился в переднике и с полотенцем на руке. Рыбу он переложил на тарелку, рядом Зверев увидел горку жареного лука, лужицу кетчупа.
— Что у него там выпить? — поинтересовался Зверев.
— Все, что в ларьках. Полный джентльменский набор.
— Тогда дай ему для аппетита, ну, белого вина, что ли, с полстаканчика.
— У него тут все крепкое. Мартини. Ты мартини когда пробовал?
— Нет конечно.
— Давай. А впрочем, что это вон в той, с серой этикеткой?
— Текила.
— Отлично. Ковров, будешь текилу? Имеешь полное право. Закурить дать?
Зверев выпил с Курбаши по стакану текилы. Столь неожиданный и столь серьезный напиток поверг их в изумление. Зверев было потянулся к тарелке Коврова, но отдернул руку.
— Ты бы, Курбаши, принес сервелатика!
— Отменно.
Теперь они пили тоник из баночек и ели сервелат с булкой.
— Жалко тебе своего добра, Ковров?
— Иди ты…
— Мы же сегодня с Курбаши уезжаем. Сейчас вот за вещичками сходим и поедем. И оч-ч-чень не скоро вернемся в этот город тишины и покоя. Правда, Курбаши? Тебе что, Ковров, вилку дать или ты руками? Жрать, сука!
Телевизор работал громко. А если обернуть ствол обреза тряпками, то и звук будет не сильный. Мелкашка. Пуля попала в пол и прочно засела в доске. Отлетела щепка.
— Жрать!
Ковров ел быстро. Вталкивал в себя рыбешек. Курбаши немного подсушил их, и они хрустели на зубах. По подбородку отравителя стекало масло. Он не знал, что никакого яда в его позднем ужине не содержалось. Его дурачили жестоко и зло. Но он сам был виноват в происходящем. Никто не волен прерывать течение жизни тварей Божьих. Даже котов.
— Так, — отметил Зверев, — аппетит завидный.
— Теперь можно встать? — спросил Ковров.
— Вставать, может, и не придется. Подождем минут тридцать, — предложил Курбаши.
— Подождем.
И тогда привязанный к креслу Ковров упал вместе с ним на бок, а это было не очень просто, и сунул пальцы в глотку. Он никак не мог освободиться от своего ужина, но ему непременно нужно было сделать это.
— Вот и лежи тут. В дерьме, — нодвел итог акции Курбаши, и они покинули квартиру Коврова, предварительно перерезав телефонные провода и для верности разбив сам аппарат, компактный и недорогой.
Зверев не сомневался в том, что Ковров не станет вызывать милицию. Там над ним только посмеются. Пуля от обреза? А найди его… Деньги целы. Ничего не пострадало. Сейчас он сделает себе экстренное промывание желудка. Потом свяжется с крышей. Какие-нибудь смешные пацаны. Те не поймут, в чем дело. Станут консультироваться наверху. Ситуация безумная и экстраординарная. Курбаши никто первый день-другой не тронет. Будут просвечивать его связи и принадлежность. Ничего не найдут. Тогда устроят разборку, но Курбаши будет уже далеко. Он уже сегодня сядет в поезд до Симферополя. Так они и решили со Зверевым. Зверев и денег ему занял. Сам Зверев вместе с Варварой Львовной собрались в другие края. Деньги у него оставались, и немалые. Клоунада получилась рисковая и бессмысленная. Просто друг требовал отмщения. Зверев хорошо относился к этому коту. Он его уважал. Недвижимость же ни Курбашиная, ни Варварина пострадать не могла. Владельцы магазинов никогда не будут приносить материальный ущерб такого рода. Может и магазин сгореть. Работа на грани смысла и интуиции. Зверев сам себе внушил, что это разминка. Форму нельзя как бы терять. Боевые учения, в которых он уже раскаивался.
Но схема эта сломалась самым непостижимым образом.
— Не было печали, купила баба порося, — мрачно изрек Зверев.
— Ты это про что? — не понял Курбаши.
— А про то, что мне теперь нельзя к Варваре Львовне.
— Да брось ты, Юрка, отвезут в отделение, по почкам разок дадут. Зато Ковров наказан. По гроб ему хватит.
— Это тебе по почкам. А мне пулю в затылок.
— Чего несешь-то?
— Рассказал бы, да совесть не позволяет. И деньги все там, в уютном домике. И документы.
— Юр, а ты кто?
— Предприниматель.
— И чего?
Зверев переменил позу, стал потихоньку отодвигаться от своего наблюдательного поста.
— Курбаши.
— Я!
— Головка от рояля. Ты по жизни кто?
— Пролетарий.
— Понятно, что не генерал. У тебя знакомые есть на транспорте?
— Откуда?
— Подумай хорошо. Проводницы в поездах, водители в междугородке.
— Чего водители… У меня летуны есть.
— Шутишь?
— Мы на авиазаводе работу делали. Потом летали.
— Как то есть?
— Ну, аппаратуру налаживали. А нас на борт посадили — и в Алма-Ату.
— Зачем?
— Можно было и не брать. Рейс был обкаточный, и не один. А назад с яблоками и дынями.
