Чингиз Абдуллаев - Взгляд Горгоны
— Вот именно, — попросил сын, — покажи нам этот журнал.
— Не могу, — вдруг виновато произнесла она, — ой, я совсем забыла. У меня ведь взяла этот журнал Раиса, чтобы посмотреть. И до сих пор не вернула. Сейчас пойду к ней и возьму журнал. — Она решительно поднялась.
Горбовский взглянул на Дронго и вскочил следом за матерью.
— Нет, — остановил он ее, — не нужно никуда ходить. Ты мне лучше скажи: ты точно помнишь, что отдала журнал Раисе?
— Ну конечно, точно помню. Я еще пожелала ей, чтобы и Аркадий попал в число пятидесяти самых известных ученых нашей страны. И тогда я буду абсолютно счастлива.
— И Антон чтобы попал в число ведущих спортсменов, — улыбнулся Горбовский.
— А почему нет? — спросила она. — В нашей семье все должны стремиться стать первыми. У них перед глазами твой пример. Разве этого мало?
— Нет, конечно, — согласился Горбовский, — только ты никуда не ходи, мама. Мы сами зайдем к Раисе и заберем журнал. Я как раз похвастаюсь перед моим другом. А ты ложись спать, уже поздно.
— Вот так всегда. Только зашел и сразу уходишь, — ревниво сказала старуха, — а когда ты был маленьким, то всегда приходил ко мне и лез под одеяло, пытаясь опередить своего младшего брата.
— Хорошо бы и сейчас залезть куда-нибудь, чтобы спрятаться ото всех проблем, — признался Роман Андреевич.
— Ну ладно, — разрешила она, — и потом не забудь вернуть мне журнал. Я его оставлю на память. Ты же знаешь, что я собираю все материалы о тебе. До свидания, молодой человек, — обратилась она к Дронго.
— Спокойной ночи.
— Что вы об этом думаете? — спросил Роман Андреевич, когда они вышли из комнаты.
— Проверим в семье вашего брата, — предложил Дронго. Они подошли к соседней двери и постучали. Никто не ответил. В комнате работал телевизор.
— Может, они спят? — спросил Дронго.
— Под работающий телевизор может заснуть только мой брат, — в сердцах ответил Горбовский, — что касается Раисы, то она вообще засыпает обычно в четыре или в пять утра. Все время ходит по дому. Она у нас сова.
Он снова постучал. Дверь чуть приоткрылась, и выглянула голова Раисы.
— Почему не заходишь? — спросила она и вдруг осеклась, увидев перед собой Дронго и Романа Андреевича.
— Извините, — прошептала она, — я думала, это Аркадий.
— Где он сейчас? — спросил Горбовский.
— Не знаю, — ответила она, — сказал, что ему душно, и пошел гулять.
— Что случилось? — Соседняя дверь открылась, и из нее выглянул раздетый, в одних трусах и майке, Антон. — Что за шум?
— Ничего, — строго сказал отец, — иди спать. Извини, Рая, мы не знали, что Аркадия нет. Закрывай дверь.
Он не успел закончить своей фразы, как раздался звонок мобильного телефона. Горбовский вздрогнул, достал телефон, взглянул на него и поднес аппарат к голове.
— У нас несчастье, — услышал он взволнованный голос дежурного, — убили Сашу. Прямо около гаража.
ГЛАВА 8
Горбовский опустил аппарат, посмотрел на Дронго и что-то прошептал.
— Говорите, — потребовал Дронго, понимая, что опять произошло нечто неожиданное.
— Убили, — доложил Роман Андреевич непослушными губами, — убили Сашу. Сейчас звонил дежурный.
— Быстрее. — Дронго повернулся и поспешил вниз. Горбовский побежал следом. Они выскочили на террасу.
— Где? — закричал Дронго. — Где это случилось?
— Около гаража, — прокричал Горбовский на бегу. Дронго было горько и больно. Неужели он так ошибся? Неужели здесь действует неведомый убийца, а он так и не сумел до конца разобраться в случившемся?
— Если это Аркадий, то я его сам задушу, — пообещал Роман Андреевич, обращаясь к Дронго на бегу.
— Почему Аркадий? — не понял Дронго.
— Других мужчин на даче нет, — заорал Горбовский, — только мы с вами, охранники и Аркадий с Антоном. Сына моего вы видели только что. А мой брат ночью вышел гулять. Никогда в жизни не гулял, а сейчас его потянуло.
Они наконец добежали до гаража. И, обогнув его, увидели, как на земле лежит с пробитой головой Саша. Рядом стояли растерянный Аркадий Андреевич и дежуривший у ворот охранник.
— Это ты, ты, — бросился на младшего брата Роман Андреевич, схватив его за рубашку, — это ты его убил?
— Нет, — бормотал испуганный Аркадий, — что с тобой, Рома? Это не я, честное слово.
— Простите, Роман Андреевич, — вставил дежурный, мужчина лет сорока, — это я обнаружил Сашу. А потом сюда подошел Аркадий Андреевич. Мы не хотели трогать его, ждали вас.
— Что ты от меня хочешь? — испуганно спросил младший брат. — Я сам чуть не упал, пока сюда бежал в одних тапочках. Трава скользкая, мокрая, я прибежал и увидел их двоих.
Горбовский отпустил рубашку своего младшего брата, смерил его с головы до ног презрительным взглядом.
Дронго уже успел наклониться над Сашей. Он сразу протянул руку, чтобы прощупать пульс. И услышал, как бьется сердце молодого парня. Он боялся убрать руку, словно пульс может исчезнуть. Затем поднял голову.
— Его убили? — спросил Горбовский.
— Нет, — ответил Дронго, — он жив. Пульс не совсем нормальный, но есть. Он жив.
Он протянул руку и потрогал голову. Рука стала липкой.
— Черт возьми, — прошептал Дронго.
— Что, что? — спросил Горбовский, наклоняясь к нему.
— Кажется, ему пробили голову, — мрачно ответил Дронго, — в таких случаях пульс еще бывает, но человек уже мертв.
— Нет, — взревел Роман Андреевич, — этого не может быть.
Он с таким бешенством взглянул на младшего брата и дежурного охранника, что те отшатнулись.
— Погодите, — попросил Дронго, — мы сейчас все проверим. А вы идите на свое место, — приказал он дежурному, — и никому не открывайте ворота. Ни одному человеку. Даже если приедет милиция. Сначала позвоните Роману Андреевичу. Вы вооружены?
— Да, — ответил дежурный.
— Вот и отлично. Ступайте на свой пост. Скажите, Роман Андреевич, в доме есть оружие?
— Есть, — ответил Горбовский, — мои охотничьи винтовки. И один коллекционный пистолет. Думаете, что на нас могут напасть?
— Нет, не думаю. Но мне важно знать. Теперь помогите мне поднять парня и перенести его туда, ближе к свету.
— Может, его не нужно трогать? — спросил Аркадий. — Подождем милицию. Мы можем затоптать следы убийцы.
— Какие следы? — заорал его старший брат. — Парень умирает, а ты о следах говоришь.
Они подняли тело и перенесли его под светильник. Поднимая Сашу, Дронго обнаружил, что трава рядом с ним мокрая, словно на молодого человека выжимали воду. «Может, кто-то пытался привести его в чувство, — подумал Дронго. — Хотя нет, не похоже. У него все лицо в крови». Он начал осторожно ощупывать голову парня. Руки у него намокли от крови, но он продолжал упрямо ощупывать голову, осторожно продвигаясь сантиметр за сантиметром. Неожиданно Саша дернулся, очевидно, Дронго задел больное место.
— Вы его убьете грязными руками, — гневно сказал Аркадий, — я все-таки биолог, немного понимаю в этом. Разрешите я осмотрю раненого. Или позову Раису. Она врач, травматолог.
— Что же ты стоишь? — закричал Горбовский. — Быстрее сюда свою жену. Быстро. Чтобы через минуту была здесь.
Аркадий Андреевич развернулся и побежал в сторону дома.
— Что с ним? — тревожно спросил Горбовский, снова наклоняясь к Дронго, который держал Сашу на руках.
— Он без сознания, — ответил Дронго, — у вас в доме есть аптечка?
— Нет, откуда у нас аптечка? Хотя, может, и есть, я не знаю.
— Машины, — напомнил Дронго, показывая на гараж.
— Какие машины? — не понял Горбовский.
— В автомобилях должны быть аптечки. Откройте гараж и достаньте аптечки.
— Правильно, — обрадовался Горбовский и бросился к гаражу. Он неожиданно обнаружил, что у него нет ключей, а ворота гаража закрыты, и, чертыхаясь, побежал к дежурному охраннику за ключами.
Дронго держал Сашу, прижимая к себе.
— Только не умирай, — шептал он ему, — только не умирай, очень тебя прошу.
Первым вернулся Роман Андреевич. Он открыл ворота гаража, достал из автомобиля аптечку и дрожащей рукой протянул ее Дронго. Они вытащили бинты, вату, начали осторожно обтирать лицо Саши, когда появилась Раиса. Аркадий Андреевич прибежал обратно босиком. Он был так взволнован, что оставил свои тапочки где-то на террасе. Раиса бросилась к раненому. Она прощупала его пульс, начала смотреть зрачки, потом посмотрела на голову.
— Дайте вату, бинты, спирт, — приказала она голосом, не терпящим возражений. Дронго помогал ей. Теперь перед ним была не просто женщина, отдыхавшая на даче со своим мужем, а строгий врач, чьи указания нужны было выполнять беспрекословно.
— Поднимите его, и понесем в дом, — предложила она, — здесь нельзя его оставлять. Я осмотрю его дома.
