Владимир Огнев - Две операции майора Климова

— А что за дядька с ним был? — спросил Волков.

— А кто его знает. Я его раньше не видал, личность совсем не знакомая.

— Ну, выглядит-то как?

— На вид лет под пятьдесят, волосы такие, не знаю как назвать, не темные и не очень светлые, горбоносый. Бородку носит.

— А одет во что?

Филимонов задумался, потер пальцем лоб.

— Рубаха такая, в клеточку. Естественно, штаны, но какие — не помню. Хоть убей — не помню.

— А куда пошли они?

— Не знаю. Я первым из магазина вышел. Спросил про дробь и ушел. А они еще чего-то в рюкзаке копались...

С утра двадцать девятого июля, подготовив проект телеграммы в Долинск, Волков с согласия начальника отдела занялся организацией наблюдения на вокзале и в аэропорту на случай появления там разыскиваемых. За этими хлопотливыми делами и застал его Гребенщиков, вошедший в кабинет в сопровождении Лазарева.

— Телеграмму в Долинск я отправлю, — сказал подполковник Волкову. — А вы, Евгений Андреевич, — повернулся он к Гребенщикову, — знакомьтесь с коллегой, просмотрите его материалы и включайтесь в дело. Если будет нужна помощь — заходите.

Лазарев ушел.

— Юрий, — протянул руку Волков. — Занимаю высокий пост оперативного уполномоченного Верхнереченского отдела КГБ. Рад познакомиться.

Гребенщиков пожал протянутую руку, назвал себя. Времени на церемонии и обычные в таких случаях пристрелочные разговоры (где учился, с кем, кто из наших здесь работает) не было, поэтому оба, не сговариваясь, перешли к делу.

Ознакомившись с намеченными Волковым мероприятиями и в принципе согласившись с ними, Евгений предложил в первую очередь активизировать розыск человека, у которого Рачинский и, вероятно, Колчин остановились (или останавливались?) в Верхнереченске. Ни в одной гостинице Рачинский прописан не был. Поиск его знакомой или знакомого, связь с которым поддерживалась по почте, мог затянуться на неопределенное время. А именно времени у чекистов не было. Преступники экипировались и, возможно, уже вновь устремились к границе, чтобы осуществить свой замысел.

Предлагая несколько необычный план поиска, Гребенщиков исходил из того, что вряд ли у преступников в Верхнереченске есть сообщник. Время существования разветвленных антисоветских организаций, как, кстати, и время вражеских резидентур, о которых по инерции еще продолжают писать некоторые авторы детективных романов, давно миновало. Не стало в нашем обществе социальной базы, опоры для врага. Сейчас враг должен даже от близких людей прятаться, маскироваться, скрывать свою сущность.

А коль это так, то скорее всего человек, у которого жили преступники, не знал об их враждебных замыслах и не был посвящен в их намерения. Человеком этим, учитывая полученные Галей Черновой сведения, вероятнее всего, была женщина.

...Склонившись над планом города, Гребенщиков и Волков отмечали на нем предприятия и организации, с которых следовало начать поиск. А еще через три часа в этих организациях стали раздаваться телефонные звонки. Звонила секретарь местного отделения общества охотников и рыболовов Анна Павловна Зимина. Просьба, с которой обратились к ней сотрудники органов государственной безопасности, не удивила бывшую разведчицу-радистку, ветерана войны. Она удобно устроилась в кабинете председателя отделения общества, уехавшего вместе с Волковым, и записывала как фамилии абонентов, отвечавших ей, так и результаты каждого разговора. К концу рабочего дня почти половина составленного Волковым списка была отмечена красными галочками.

...Утром тридцатого июля такой звонок оторвал от бумаг инспектора по кадрам комбината бытового обслуживания Клавдию Орехову.

— Клавдия Михайловна? Здравствуйте, дорогая, это я, Зимина. Узнали? Как ваши успехи? А как сын, сессия у него прошла хорошо? Какой молодец! Очень рада за вас. А мой получил новое назначение — едет на север. Ума не приложу, как быть с внуком. Уговариваю, чтобы пока оставили у меня... Ваше платье-костюм уже готово? Мне так хочется взглянуть, как оно смотрится в готовом виде. Вы знаете, дорогая, я купила чудной белой шерсти и сейчас мучаюсь: никак не подберу фасон. Думаю, посмотрю, как это выглядит у Клавдии Михайловны, да, может быть, и собезьянничаю. Все-таки белый цвет в моем возрасте — подойдет ли?

Звучное контральто Зиминой пробивалось из телефонной трубки и разносилось чуть ли не по всей комнате. Сидевшая за столом напротив секретарша директора Зиночка Засыпкина, которую комбинатские острословы прозвали «три З» (отчество у нее было Зиновьевна), с интересом прислушивалась к разговору. Красивое белое платье? Эта тема ей сейчас так близка!

Между тем из телефонной трубки доносилось:

— Дорогая, у меня к вам дело. Не выезжали ли от вас на днях на рыбалку двое мужчин? Нет, не обязательно сотрудников. Поспрашивайте, пожалуйста, у своих девочек, может быть, их родственники, знакомые выезжали. В чем дело? Да, вы знаете, небольшое происшествие. Так сказать, ЧП в миниатюре. Подробностей я, к сожалению, не знаю, а Иван Борисович уехал. Но просил меня позвонить, справиться по этому вопросу.

Зиночка вдруг ахнула и побледнела.

— Что, что с ними? — спросила она, ожесточенно кусая платок, на котором расплывались алые пятна помады. — Клавдия Михайловна, голубушка, спросите, что с ними?

— Минуточку, Анна Павловна, — торопливо проговорила Орехова. — Кажется, я сразу отвечу на ваш вопрос. Не кладите трубку.

— Зиночка, ты все слышала? У тебя что, кто-то из знакомых уехал?

— Муж, — начиная всхлипывать, сказала Засыпкина.

— Как муж? Разве ты вышла замуж? И никому не сказала? Тайком?

— Мы договорились со Славиком, что объявим всем в августе, когда он переведется сюда на работу. Девятнадцатого августа решили справлять свадьбу. А позавчера они уехали на рыбалку. Клавдия Михайловна, узнайте же скорее, что с ними?

— Да кто они? Надо же их назвать Анне Павловне.

— Славу зовут Владислав Сергеевич, фамилия Рачинский, это мой муж, и знакомый его — Михаил Павлович Овчаров.

— А куда они поехали?

— На озеро Верхнее, а потом дальше собирались проехать, к Павловску. У Славика там какие-то служебные дела еще...

Орехова подняла со стола трубку телефона:

— Анна Павловна, вы меня слушаете?

Продиктовав фамилии рыболовов, их имена, отчества и маршрут поездки, она попросила поскорее уточнить, что же конкретно случилось и не с ними ли. Хотя Клавдия Михайловна и очень обиделась на Зиночку за скрытность, но все-таки приняла близко к сердцу ее волнение. Подумать только, а вдруг действительно перед свадьбой — и несчастье.

— Успокойте, пожалуйста, вашу Зиночку, — донеслось из трубки. — Ивану Борисовичу звонили о происшествии из района ГЭС, а это совсем в другой стороне. Но, на всякий случай, скажите, как ее фамилия и как ей позвонить, я думаю, что скоро сумею ответить абсолютно точно. Значит, Засыпкина Зинаида Зиновьевна? Телефон тот же? Да, скажите, пожалуйста, и ее адрес, вдруг Иван Борисович задержится. Не мучить же ее до утра...

— Уехали около полутора суток назад. Судя по экипировке — к финской границе. Времени, товарищи, в обрез, — говорил Климов, час назад прилетевший с Сашей Колосковым в Верхнереченск и взявший на себя руководство дальнейшими действиями группы. — Ты, Евгений, немедленно готовь и отправляй телеграммы в Ленинград, Петрозаводск, Мурманск. Ориентируй, что попытка прорыва через границу может состояться уже сегодня-завтра. Вас, Юрий Константинович, — майор повернулся к Волкову, — попрошу срочно проверить в адресном бюро: действительно ли Засыпкина проживает там, где указала Орехова, не значится ли прописанным Овчаров; затем примите меры к срочному сбору хотя бы первичных сведений о них. Евгений, закончив с телеграммами, присоединится к вам. Я и Колосков начнем разговор с Засыпкиной; учитывая обстановку, будем говорить почти в открытую. Саша, давай в машину и вези эту Зиночку сюда...

Душа Зиночки Засыпкиной, стань она объектом изучения психолога, отнюдь не явилась бы для него загадкой. Увы, есть еще такие уникальные натуры, сочетающие полудетские легкомыслие и наивность с женской обаятельностью и кокетством. К тому же Зиночка была мила, добра, честна и верна своему слову. И если ее общеобразовательный багаж значительно уступал по объему тому, что значилось в аттестате, а представления о политических событиях были весьма туманны, то это ее не угнетало... В общем, этакое милое существо, которое даже малознакомые люди безотчетно начинают называть ласкательным именем. Своего Славика она боготворила и слепо выполняла все его наставления.

«Попробуй, скажи, что ее Славик — изменник и подлец, что сейчас, когда она в упоении готовится к свадьбе, он стремится бежать за границу, предать Родину и навсегда покинуть свою «возлюбленную» — не поверит! — подумал Климов, успевший уже за короткое время предварительной беседы разобраться в Зиночкином характере. — Мало того, что не поверит, всячески защищать и выгораживать его будет. Пока докажешь ей истину — искать Рачинского станет поздно. Что же, пусть будет пока полуправда, быть может, так и она легче перенесет эту трагедию».