Коллектив авторов - Чекисты Рассказывают...
Сергеев молчал, выглядел он очень расстроенным, и Ходжа Али решил переменить тему разговора.
— Нравится ли вам квартира?
— Квартира как таковая меня устраивает, но вот шум часто беспокоит. Уж очень много детей.
— У хозяина, как у каждого бедного иранца, полно детей. Пять девочек и шесть мальчиков, старшему один- падцать лет. Утихомирить такую мелкоту не так легко. Агаи Сергеев, я подыщу вам другую квартиру.
Ходжа Али попрощался и ушел, еще раз пообещав быстро подыскать квартиру.
На следующий вечер Ходжа Али появился снова. Он предложил квартиру в своем доме. Сергеев согласился. Дом Ходжи Али на улице Фирдоуси был европейского типа, двухэтажный. Первый этаж занимал хозяин, а второй сдавался квартирантам. Ходжа Али отвел Сергееву двухкомнатную квартиру на левой половине. В ней было все необходимое, начиная от постельного белья и кончая щеткой для платья.
Сергееву понравилась новая квартира, но взгляд его случайно остановился на двери, ведущей в соседнее помещение. Он вопросительно посмотрел на Ходжу Али. Тот сразу сообразил в чем дело, и, улыбаясь, сказал:
— Укушенный змеей боится веревки. Агаи Сергеев, не беспокойтесь, детей там нет. Квартира пустая. Сдам ее только одинокому.
Сергеев успокоился. Он понимал, что Ходже Али невыгодно нарушать свое слово.
VIОт проспекта Шахреза начинается шоссе. Оно ведет к предгорьям Эльбурсского хребта, к горам, вершины которых покрыты снегом даже в жаркое время года. У подножья отрогов среди густой зелени разбросаны дачные поселки.
Почти на углу Шахреза и загородного шоссе стоял одноэтажный особняк, окруженный высоким забором. Это был дом новой постройки из серого кирпича с «аб амбаром»[5] и жилым подвалом, где коротали знойные дни обитатели дома. К северной части особняка примыкала открытая терраса, по сторонам ее сбегали лесенки из нескольких ступенек. В середине двора — бассейн.
Судя по табличке, особняк этот принадлежал немецкому коммерсанту Отто Геккерту. Хозяин — высокий стройный блондин в легком костюме, белоснежной рубашке с ярким галстуком — прохаживался по террасе, нетерпеливй теребя сорванный с ветки платана листочек. Раздался звонок. Слуга-иранец стремительно выскочил из кухни и бросился отпирать калитку. Низко поклонившись, он отошел в сторону, пропуская фон Шёнгаузена. Старик шел, шумно отдуваясь. В свободном костюме из чесучи он казался еще толще.
Геккерт спустился навстречу.
— Рад видеть вас у себя, экселенц.
— Проклятая машина так накалилась, что ехать в ней невозможно, дышать нечем, — сказал фон Шёнгаузен, обмахивая лицо соломенной шляпой.
Геккерт помог подняться на террасу. Один из слуг подвинул плетеные кресла, другой подкатил столик с фруктами и прохладительными напитками.
— Садитесь, экселенц, — пригласил хозяин дома.
Шёнгаузен топтался на месте и поглядывал на стоящих поодаль слуг.
— Может быть, пройдем в кабинет? — предложил Геккерт, видя, что шеф почему-то не хочет остаться на террасе.
На пороге кабинета Шёнгаузен остановился. Его ослепило множество красок, которыми пестрели стены кабинета.
— Я коллекционирую коньяки, — улыбнулся Геккерт, поняв, чем удивлен шеф.
Вдоль всех стен были устроены стеллажи, на которых стояли бутылки с коньяками, ярко пестревшие разноцветными наклейками. Бутылки заполняли не только стеллажи: целая батарея выстроилась на письменном столе, на подоконниках. Продолговатые, пузатые, круглые, плоские, иногда больше похожие на фигурный флакон с одеколоном, чем на сосуд со спиртным, — эти коньяки были собраны из разных стран.
Шёнгаузен принялся рассматривать коллекцию. Но не сами напитки поразили его. Он никак не мог найти объяснения тому, как человек, весьма неравнодушный к спиртному, мог собрать и сохранить такое количество соблазнительных бутылок.
Геккерт молча шагал за Шёнгаузеном. Коль скоро шеф осматривал полки, то, следовательно, заинтересовался коллекцией. Геккерт был бы очень удивлен, если бы мог знать, что шеф хоть и ходит вдоль полок, но не видит бутылок. Шёнгаузен думал о Геккерте. Он не любил этого молодчика, готового ради карьеры на любую подлость. В тридцать лет он уже имел чин майора и занимал довольно видное положение в абвере. Старик совершенно забывал, что в его годы действовал так же.
Шёнгаузен побаивался своего подручного. Было известно, что сестра жены Геккерта, популярная артистка Лия Куге ль, — любовница Гимлера и что Гимлер протежирует Геккерту. Шёнгаузен в былые времена тоже был близок к сильным мира сего и знал, как может иногда навредить ничтожество вроде Геккерта. Сегодня Геккерт позвонил Шёнгаузену и доложил, что есть срочное дело. Шёнгаузен как раз собирался на дачу и решил заехать к Геккерту, это было по дороге. Особенно часто ходить в посольство Геккерту, жившему под видом коммерсанта, было незачем.
Не успел Шёнгаузен обойти всю коллекцию, как слуги вкатили в кабинет столик с фруктами. Шёнгаузен резко обернулся.
— Давайте, герр Геккерт, пойдем лучше во двор к бассейну. Там прохладнее.
«Опять старческие причуды», — подумал Геккерт, но с готовностью поспешил открыть дверь и сказал слугам, чтобы они отнесли к бассейну кресла и столик.
Когда слуги ушли, Шёнгаузен облегченно вздохнул.
— Терпеть не могу слуг — это уши и глаза контрразведок. Вы же знаете, нами здесь интересуются многие. Да и местная контрразведка не прочь полюбопытствовать,
о чем мы беседуем, — сказал он.
— Мой генерал, мы не стали бы говорить о делах в их присутствии.
Шёнгаузен махнул рукой.
— Подслушают из другой комнаты, а вот сейчас они это сделать не сумеют, слишком велико расстояние от бассейна до их ушей.
— Я хотел доложить вам о результатах работы Тиль- ки[6] с тем русским, который прибыл недавно на работу в советское торгпредство, — и Геккерт стал рассказывать о том, как Ходжа Али застал Сергеева за чтением немецкой газеты.
— Очень интересный случай, очень интересный. У него безусловно какие-то серьезные причины скрывать знание немецкого языка. Вот этим и надо воспользоваться. — Шёнгаузен обернулся в сторону бассейна, зачерпнул горстью воду и медленно слил ее обратно. — А вы вполне верите вашему агенту?
— Безусловно, мой генерал.
— Давайте без этих официальностей, — недовольно проворчал Шёнгаузен. — А не приходила ли вам в голову мысль, что старая лиса не прочь посплетничать и о нас русским, когда ему достается у них выгодная партия товаров.
— Это исключается, — возбужденно начал Геккерт, — Ходжа Али слишком много потерял в России от произвола большевиков, когда ему пришлось там закрыть контору. Он ненавидит их. И нельзя же не доверять всем, мы так ничего не сделаем.
— К сожалению, элементарные правила нашей работы запрещают верить даже вполне проверенным. И их надо время от времени перепроверять. Вот на этом деле мы его и испытаем. Вам надо познакомиться с Сергеевым самому на какой-нибудь нейтральной почве.
— На это требуется время.
— Не страшно. Поспешность всегда приводит к ошибке. Посмотрю на теперешнюю молодежь — какие вы нетерпеливые, а знаете, каково приходилось нам после первой мировой войны! Не могли же мы ликвидировать разведку, как этого требовал мирный договор. Работы навалилось много, надо было готовиться, чтобы встать на ноги. Без достаточных средств, прикрываясь у себя в стране чуть ли не фирмой по скупке пушнины, мы осторожно, шаг за шагом, продвигались к своей цели. Отлично понимали, что такими темпами не скоро добьемся результатов, но, если поторопиться, можно провалить всё. — Спохватившись, что отклонился в область воспоминаний и что хозяин дома не слушает его, Шёнгаузен поднялся с места, взялся за шляпу. — Ищите знакомства с Сергеевым.
Не успел Шёнгаузен встать, как слуги бросились открывать калитку.
Фон Шёнгаузен еще до первой мировой войны начал работать в разведке.
Он побывал во многих странах, хорошо владел несколькими европейскими языками. А главное — накопил колоссальный опыт разведывательной работы. Его слабостью были воспоминания. Он очень любил молодым со- служивцам-разведчикам рассказать истории из своей практики. Никогда не скажешь, что этому на вид безобидному старику приходилось убивать людей. С особенным смаком и под большим секретом он делился с подчиненными историей о том, как еще во времена первой мировой войны, будучи в нейтральной стране, он зарезал в купе поезда бельгийского дипкурьера и завладел его сумкой с важными документами. Но об этом он рассказывал только в редкие приливы откровенности. Фон Шёнгаузен предпочитал выставлять себя сторонником гуманных методов работы. Его помощники, пришедшие в разведку из отрядов штурмовиков, старались перенять у него многое, прислушивались к его советам, но считали шефа слишком несовременным. А старый аристократ считал, что эти выходцы из буржуазных семей недостойны общения с ним, но терпел их как явление времени. Точно так же он рассматривал и Геккерта — сына баварского пивовара. Отто Геккерт был почти наполовину моложе своего шефа, но по опыту в заплечных делах почти не уступал ему.
