Арсений Замостьянов - Майор Пронин против врагов народа
«Вот так шофер, вот так самоед, – удивлялся про себя Пронин. – Просто подарок судьбы какой-то, шут ее побери!»
Всю дорогу он с интересом слушал рассказ Василия о дыхательной гимнастике, лечении травами и минералами, а также достижении состояния счастья и безмятежности ненаркотическими способами.
Новоявленный Валтонен встретил Пронина крепким запахом хорошего мыла – причесанный, румяный, являя разительный контраст небритому и бледному заключенному одиночной лубянской камеры Элоранте. Излучая свое знаменитое «опережающее обаяние», Пронин обнял нового товарища – и застыл, ожидая приглашения сесть. Нужно было показать, что хозяин в этом доме – Валтонен, бывший военный преступник Элоранта.
И хозяин подвел гостя к круглому столику, сервированному для чая.
– Ну, как устроились, Андрей Августович? Как нам здешние места?
Тот развел руками:
– «Хороши фесной в сату цветочки…» – по радио поют. Места – настоящая красота. Я видел карпов в озере…
– О, так у вас даже радиоточка есть! – порадовался за своего нового сотрудника Пронин. – Отменно.
Он посмотрел в окно: ветки яблони, уже отцветшей и усыпанной молодыми плодами, стучались в стекло форточки.
– Вас снабдили всем необходимым – в смысле рациона и экипировки?
– О, да. – Андрей Валтонен изменился в лице. – Но это не означает, что я вам буду рассказывать все подряд. Мы догофаривались – буду только чуть-чуть откровеннее.
Пронин кивнул головой и мягко улыбнулся:
– Чуть-чуть откровеннее, чем раньше, дорогой друг. А вы и раньше были чуть-чуть откровенны.
– Вы спрашивали про Малля?
– Было дело. – Пронин привычно хлопнул себя по коленям. Новенькие галифе на несколько мгновений сохранили след его пятерни. – Только вы уж, Андрей Августович, хоть бы чаек наладили для разговора. Я как-то отвык разговаривать с вами всухомятку.
Элоранта улыбнулся и отлучился на некоторое время для приготовления чая. Пронин внимательно осмотрел жилище «новокрещеного» и остался им доволен. Эстонец обустроился скромно, но кругом – чистота. Занавесочки на окнах, салфеточки на столах и тумбочке, покрывала на кровати.
– Вы, конечно, задали этот фопрос неспроста, – раздался голос Валтонена, вошедшего в комнату с чайником. – У вас есть информаторы. Я – только один из многих. Это я понимаю.
Пронин улыбался. Сколько он слышал таких самооправданий! Привычная ария предателя. В данном случае – полезного предателя.
– Так вот, Малль. Я уже слышал эту фамилию. Так я вам сказал в прошлый раз. Вы ведь убили полковник Аугенталер?
– Он говорил вам о Малле?
– Ха! Говорил! Именно. Полковник Аугенталер готовил большую операцию. Он хотел объявить террор фся советской власть! Начало действий должно состояться на глазах у Малля, в людном месте. Понимаете, чтобы весь мир содрогнулся от крови! Чтобы у вашего товарища Сталина задрожали скулы! – Элоранта выкрикнул несколько слов по-немецки, после чего виновато пожал плечами: – Так говорил полковник Аугенталер.
– Почему же террор нужно объявлять именно в присутствии Малля? Какой смысл?
– Вы сами понимаете. Во-первых, это гарантирует огласку на весь мир.
– И резонанс.
– Да, резонанс. А во-вторых, Иван Николаевич, я скажу вам это «во-вторых», но это будет мое последнее слово на эту тему.
Пронин кивнул.
– Я считаю, что Малль – негласный глава нашей организации. У меня нет об этом точных сведений. Я просто так считаю.
– Да, но хотя бы наведите меня на более детальные размышления.
– Аугенталер как-то раз сказал, что бочка с порохом, которая взорвет Соффеты, находится в Швейцарии. Это раз. С Маллем он имел очень тесные связи еще во время войны. Все источники финансирования его деятельности после войны тоже сходились в неких швейцарских банках. Это два. Далее, в группе полковника Аугенталера был один человек, близкий родственник Малля. Это три. И потом, все, что я знаю о готовившейся операции, – это то, что именно через Малля должен поступить сигнал о каких-то решающих действиях.
Пронин вздохнул. В принципе Валтонен не сообщил ему ничего нового. Все это и прежде было в гипотезах Пронина, в гипотезах осталось и теперь. Но – одним свидетельством больше. К тому же идея о главенстве Малля в группе Аугенталера явно была перебором. Если наши зарубежные агенты не смогли выяснить почти ничего о связях Малля с нацистами, значит, эти контакты были редкими и, скорее всего, недолгими. Но то, что немец завербовал дипломата, и сделал это по-фашистски круто и основательно, – сомневаться теперь не приходилось. Столь крупный общественный деятель, как Малль, был в планах Аугенталера козырной картой.
А дальше Элоранта откроет ему всех своих знакомых по работе с Аугенталером. Клубочек начнет разматываться и в конце концов приведет к намеченной цели.
– Андрей Августович, давайте-ка еще выпьем чайку!
– Давайте, Иван Николаевич. – Валтонен разлил чай, поставил на стол им же испеченное печенье, принес клубнику и начавшую созревать малину.
– О, да вы, я вижу, неплохо справляетесь по хозяйству, – удивился Пронин. – Все-таки я правильно поступил, поселив вас именно здесь, в Валентиновке.
Общение с агентом затянулось далеко за полночь. Собеседники перебрались на веранду. Валтонен несколько раз ходил на кухню ставить чайник. Пронин улыбался:
– Я знаю, что подарить вам на Седьмое ноября, товарищ Валтонен! Я подарю вам настоящий русский самовар! Недурно?
Наконец, получивший массу полезной информации, довольный, Пронин устало раскинулся на заднем сиденье автомобиля.
– Да, Василий Могулович, с «Записками охотника» можно заканчивать. Вся дичь в котомках. А вам, товарищ Могулов, объявляю личную благодарность за помощь в перевербовке очень важного для нас агента.
Машина рванулась с места. Через час, промчавшись по Охотному Ряду, они остановились около дома на Кузнецком Мосту.
Поскольку эстонско-финский товарищ Элоранта-Валтонен надолго выбывает из числа героев нашего повествования, расскажем читателю о дальнейшей судьбе этого двуличного персонажа. Его краткую биографию до встречи с Прониным мы уже знаем.
Итак, проскучал Андрей Августович в селе Валентиновке аккурат до самого конца операции, начало которой положила его поимка. Редко-редко навещали его неразговорчивые люди в строгих штатских костюмах, пару раз был у него и Пронин. Затем он прошел некие учебные курсы, поселился в Москве на известной нам квартире. Одновременно получил он в стране, победившей бич капитализма – безработицу, скромную должность в торговой конторе ведения Минлегпрома. Занимался снабжением ватином нескольких пошивочных мастерских.
Пять лет товарищ Валтонен скромно жил в Москве. Друзей не завел, жены и детей – тоже. Спросите москвичей – вряд ли даже десяток из них вспомнит имя Андрея Валтонена. Вот до чего невзрачный был товарищ! И вдруг исчез Валтонен. Закрыли его учетную трудовую карточку и карточку члена профсоюза. Снялся он и с регистрации московского паспортного стола. С воинского учета – тоже. И как в Лету канул.
Да и бог с ним… А вот в советском городе Таллине объявился вскоре после пропажи из Москвы товарища Валтонена небезызвестный нам Яак Густав Элоранта, проведший, судя по всему, несколько лет в местах не столь отдаленных, и просто ой-ой-ой как отдаленных. Был он очень зол на советскую власть, этот Карл Густав. Стоит ли удивляться, что Элоранта скоро вошел в контакт с бывшими своими соратниками в борьбе с советской властью. И стал Карл Густавович одним из членов могущественной всемирной фашистской сети «Паутина». По слухам, он даже занял там высокое положение.
Видать, взялся-таки за старое, торгаш и предатель! Не пошло впрок ему чтение Ивана Сергеевича Тургенева под надзором майора-контрразведчика № 1 Ивана Николаевича Пронина. Врагу, значит, достались напитки и яства из лучших московских ресторанов!..
Иногда на Кузнецкий Мост приходили посылки из Советской Эстонии – конфеты, какие-то косынки и платки. Всякий раз майор Пронин уединялся в своем кабинете с такой посылкой – и с час колдовал, пробуя конфеты и размышляя, кому из лубянских стенографисток подарить ту или иную косынку, кружева или шелковый платочек.
И вот, памятуя рассказ лейтенанта Василия Могулова о наказании «рецидивистов» в практике бурятского народного правосудия, мы изгоняем Элоранту-Валтонена со страниц этой книги.
…Тем же вечером Пронин в своем рабочем кабинете принимал Таама. Несколько недель в тюрьме изменят кого угодно – и Таам не был исключением. Он выглядел опустошенным, бессильно озлобленным… Пропал кураж, кураж диверсанта! Пронин смотрел на него сверху вниз.
– Здравствуйте, Таам!
– Здравствуйте.
– Как вам сегодня спалось? Как вам наша кухня?
– Я не гурман. И, уверяю вас, кусок мяса не сделает меня разговорчивее.
Пронин махнул рукой:
