Лучезар Станчев - Неверный шаг
— Он что, всю ночь сторожить нас собрался? — встревожилась Виолетта.
— Не беспокойся, сейчас он уйдет. Ему надо убедиться, что я никуда не делся.
И действительно, подождав еще немного, Дюлгеров загасил сигарету и, окинув еще раз взглядом темные окна на четвертом этаже, направился к машине. Молодая пара с соседней скамейки, обнявшись, зашла за кусты сирени. Очень скоро оттуда вышел мужчина. Подняв воротник куртки, он, прихрамывая, направился к стоящей за углом машине.
— Вот молодец! Как быстро преобразился! — засмеялся Чавдар. — Теперь он на машине поедет следом за Дюлгеровым...
— А девушка его вышла с другой стороны кустов и пошла на трамвайную остановку... — заметила Виолетта.
— Верно, — усмехнулся Чавдар. — Придется тебя зачислить в штат.
— Я вам не подойду, мне выдержки не хватает.
— А мне ты именно такой нравишься — нежно глядя на девушку, промолвил Чавдар.
Тут зазвонил телефон. Чавдар поднял трубку. На другом конце провода сообщили, что Дюлгеров вернулся к себе домой.
18
Первое, что сделал Эжен, войдя в дом, это попросил тетю дать ему ножницы, назвав их при этом «ножнами», что привело Румена в неописуемый восторг.
Получив ножницы, Эжен закрылся в спальне и вспорол подкладку пиджака. Достав конверт, он переложил его в карман,так как не хотел,чтобы дядя узнал о том, что он прятал письмо. После этого принял душ и вышел к столу. Все уже ждали его. Настроение у Эжена было отличное: он весь ужин шутил, много рассказывал о матери, об отце, о Париже, причем почти не делая ошибок.
Трифон Йотов выглядел мрачным и хмурым. Он почти не слушал рассказ Эжена, редко смеялся его остротам и еще реже задавал вопросы. Но Эжену это не казалось странным, потому что его отец тоже был не из разговорчивых, и он решил, что это фамильная черта Йотовых. Маргарита чувствовала себя усталой. Она поздно вернулась домой — после обеда в школе проводилось заседание педсовета. Ужин не был готов, а ей хотелось приготовить что-нибудь повкуснее. вот и провозилась. Зато ужин удался на славу. Гость ел с удовольствием, нахваливая тетину стряпню.
После ужина Маргарита предложила Эжену идти отдыхать, высказав предположение, что он, должно быть, устал с дороги. Молодой человек решительно воспротивился, тем более, что вспомнил данное матери обещание позвонить. Когда был заказан разговор с Парижем, Эжен подсел к Трифону:
— Мне нужно тебе кое-что сообщить, дядя... Папа просил передать...
Трифон Йотов предложил Эжену пройти в кабинет.
— Может, возьмем Румена переводчиком? — сказал он, улыбаясь.
— Да нет! Я сам расправлюсь...
— Ха-ха-ха! — зашелся смехом Румен. — Кто же так говорит! Нужно сказать не «расправлюсь», а «справлюсь»...
Плотно прикрыв дверь кабинета, Эжен протянул дяде письмо.
— Это тебе. Отец просил прочитать и как можно скорее дать ответ...
Трифон Йотов вынул письмо из конверта. Вначале брат писал о своих делах, о жене, а затем перешел к вопросу об изобретении. Он сообщал Трифону, что согласен на тридцать процентов от общей стоимости патента, а семьдесят процентов будут внесены на имя Йотова в один из парижских банков. «Думаю, этих денег хватит Евгению, чтобы получить образование во Франции», — писал брат. Затем он перешел к практическим советам, как переслать чертежи, используя при этом чемодан Эжена с двойным дном. Причем Эжен не должен знать, что в его чемодане пересылаются документы, потому что может отказаться взять их. В конце брат просил непременно свозить Эжена в Заножене.
Трифон прочитал письмо брата вслух перед всеми членами семьи, старательно избегая тех мест, где говорилось об изобретении.
— Да, да! — оживился Эжен. — Папа очень хотел, чтобы я побывал в Заножене́!
— Да не Заножене́, а Зано́жене! — нетерпеливо поправил его Румен.
Все рассмеялись тому упорству, с которым Румен поправлял ошибки своего парижского двоюродного брата.
— Ты меня исправляй, Румен! Болгарский язык очень трудная...
— Ну вот опять... Не трудная, а трудный, — сказал Румен к всеобщему удовольствию.
В это время зазвонил телефон.
— Париж заказывали? — прозвучал в трубке голос телефонистки.
После разговора с Парижем все пожелали друг другу «спокойной ночи», и вскоре в квартире воцарилась тишина, Только Йотов долго не мог уснуть. Предложение брата вызвало в его душе бурю чувств. Предположим, что его уволят с работы, разве он и в таком случае не сможет распоряжаться собственным изобретением и тем самым обеспечить Евгению необходимые средства? Хотя о чем это он! Разве возможно, чтобы его уволили, чтобы его место занял негодяй!?
Трифон долго ворочался в постели и лишь под утро забылся тяжелым сном.
19
Чтобы не тревожить уставшую с дороги Виолетту, Чавдар перенес телефон в кухню, подсел к столу и принялся внимательно изучать текст письма синьоры Грациани. Совсем обыкновенное письмо. Оно даже свидетельствовало о патриотических чувствах болгарки, вынужденной жить вдали от родины. Но что-то в нем настораживало даже с первого взгляда, и Чавдар перечитал письмо в третий раз. Вот что в нем было написано:
Милан, 3.VI.1980 г.
Дорогой Иван!
Помнишь пианистку, которая привезла тебе весть от меня прошлым летом к Петрову дню?
Ее зовут Виолеттой. Ока отправляется в Софию на летние каникулы. Заедет по пути на несколько дней в Париж. В Софию прибудет, вероятно, после 10-го.
Так вот, с этой Виолеттой посылаю тебе часы-кукушку, манометр для машины, носки и галстук.
Галстук — с 50-процентным содержанием шелка. Знаю, что тебе очень нужно золото для зубов, но, к сожалению, золото пересылать нельзя.
А теперь, открой внимательно коробку с часами, чтобы не сломалась кукушка. Повесь часы на крепкий гвоздь.
Часы заведешь, потянув за обе шишки. Каждый раз, как закукует и покажется кукушка, вспоминай обо мне.
Прошу тебя, сообщи все ли дошло благополучно.
1-го августа поеду в Рим, так что поспеши с ответом.
Увижусь с Симо, который будет там в это время, он расскажет мне о тебе.
В Риме останусь недолго. Собираюсь вернуться числа 12-го.
Или, возможно, 16-го, так как здесь меня некому заменить.
Во всяком случае, останусь там 15 дней, не более, потому что к этому времени ко мне начнут прибывать новые жильцы.
По нескольку часов в день приходится тратить на них, хотя у меня есть помощники. Но везде нужен свой глаз.
Помню, еще мама говорила: трудолюбие — ключ к богатству.
Мне бы 55, а не 5 пальцев иметь на каждой руке, всем бы нашлась работа. Нравится мне, что в Болгарии все трудятся, поэтому и благоденствие у вас возрастает с каждым днем.
Всем, кто обо мне справляется, подробно говори о моем положительном отношении к социализму, я очень хочу хоть на месяц приехать в Болгарию, повидаться с тобой...»
Дальше синьора Лиляна вспоминала о своем погибшем муже и просила Дюлгерова прислать ей его новую фотографию.
Словом, письмо было насквозь фальшивым. Чавдар был почти убежден, что оно написано специальным шифром.
Поздно вечером, когда Виолетта уже спала, а Чавдар продолжал ломать голову над письмом, подыскивая всевозможные комбинации слов, зазвонил телефон.
Данчо сообщал, что попытки обработать письмо специальными препаратами не дали никаких результатов.
— Я и предполагал, что эта синьора не станет употреблять симпатические чернила. В таком случае, нужно подобрать шифр...
— Ребята сейчас над этим работают. Какие будут указания?
— Пусть продолжают работу, если надо — всю ночь. Дело не терпит отлагательства. А ты принеси сюда оригинал и фотокопию письма.
Не прошло и получаса, как Данчо прибыл к Чавдару.
— Уж не хочешь ли ты стать дешифратором? Вот, возьми фотокопию... Я тоже попытаю свои силы...
— Раз так, — улыбнулся Чавдар, принимая из рук Данчо листок, — поломай тогда голову над такой подробностью: почему в письме стоит дата 3 июня? Ведь Виолетта уехала в начале июля. Случайно ли пропущена палочка в римской цифре или нарочно?
— Верно, интересная деталь, — сказал Данчо на прощанье. — Надо будет подумать.
Чавдар вновь взялся за листок, стараясь составить нужную комбинацию слов. Уже давно миновала полночь, а Чавдар все еще бился: над загадкой. Из шифровального отдела тоже не было вестей. Чавдар сварил себе кофе, продолжая лихорадочно думать. А что, если ключ к письму — цифра 3 или, быть может, VI? Но как, в таком случае, им пользоваться? Разгадка была где-то недалеко, и Чавдар почувствовал волнение, как охотник, настигающий добычу.
Сначала он выписал каждое третье слово, потом проделал то же самое с каждым шестым — получалась какая-то бессмыслица. Тогда он принялся чередовать: каждое третье из первого предложения и каждое шестое — из второго и так далее. Но и это не дало никаких результатов. Однако он не отчаивался, помня свое железное правило: если зашел в тупик, вернись обратно и начни искать другой путь.
