Чингиз Абдуллаев - Обозначенное присутствие
– Слушая тебя, поневоле становишься мизантропом и начинаешь ненавидеть человечество. Тогда зачем ты помогаешь Мастану Гасанову? Пусть они все перебьют друг друга. Хотя мы с тобой в этом случае останемся без работы.
– Без работы мы не останемся в любом случае, – печально возразил Дронго, – добро и зло будут сражаться вечно, пока существует человек с его страстями и недостатками. Что же касается олигархов… Среди них встречаются относительно порядочные люди. Хоть и реже, чем среди обычных людей. Взять того же Гасанова, он хотя бы не скрывает своей прошлой жизни и не считает себя идеальным бизнесменом, который развернулся исключительно в силу своего ума и таланта. Он понимает, что ему отчасти повезло, отчасти он воспользовался ситуацией, отчасти сумел вовремя подсуетиться, заручившись поддержкой нужных чиновников. Подобное отношение «к себе, любимому» встречается не так уж и часто. Очень богатые люди искренне считают, что они стали богатыми в силу своих выдающихся способностей. Если им скажут, что они всего лишь умелые дельцы, они просто обидятся. Хотя признаюсь, что для того, чтобы стать миллиардером, одного везения мало. Нужны особые таланты. Полное бессердечие, умение отстраняться от проблем обычных людей, умение лгать, приспосабливаться, ловчить, понимать ситуацию, дружить с нужными чиновниками и не лезть в политику. Один из олигархов даже заявил, что сам бог помогает богатым, так как они и есть «соль земли». А другой просто сказал, что все, кто не сумел заработать миллиард, пусть идут в ж… Мне этот олигарх даже симпатичен. Он в концентрированной форме выразил отношение олигархов к собственному народу. Хамское презрение и абсолютное равнодушие дельцов, сделавших себе состояние в период народного потрясения. Все так, как и должно быть. Именно поэтому я часто отказываюсь работать с особо одиозными людьми, понимая, что мои способности будут поставлены на службу неправедному делу. Что касается нашего нынешнего разбирательства, то мне оно показалось интересным. Не говоря уже о том, что пока я не вижу причин для ненависти к Мастану Гасанову, даже если в молодости он и не являлся символом абсолютного бескорыстия и честности.
Он взглянул на часы.
– Пора заканчивать. Нужно идти на посадку. Надеюсь, что в Санкт-Петербурге будет хорошая погода.
– Туда лететь совсем немного, – попытался успокоить его Эдгар.
– Это ничего не значит. Я однажды при перелете из Парижа в Барселону попал в такую болтанку, что потом несколько дней приходил в себя. Надеюсь, что сегодня все будет в порядке.
Вейдеманис усмехнулся. Он знал, что его друг не любит летать самолетами. Но полет прошел нормально, и уже через час они приземлились в Пулкове. Дронго включил свой телефон и позвонил Назиму Алиевичу.
– Ты не поверишь, – сказал тот, – я нашел самого Яшу Джарджиева, который тогда координировал действия всех наших «цеховиков» в Баку. Он сейчас живет в Израиле, в Хайфе, и ему уже под девяносто лет. Услышав, что нужно помочь тебе, он сразу дал согласие. Запиши номер его телефона, ты можешь ему позвонить. Думаю, что Узун Фарух даже обрадуется, услышав через столько лет голос Джарджиева.
– Как его отчество?
– Яков Исидорович. Неужели ты забыл самого Джарджиева? Твой отец его неплохо знал.
– Я его тоже знал, – пробормотал Дронго, – он ведь был не только координатором, но и «судьей»?
– Это ты тоже помнишь. Записывай номер, – рассмеялся Назим Алиевич и продиктовал номер телефона.
В среде «цеховиков» наиболее уважаемых людей называли «судьями». Они решали все хозяйственные споры между «цеховиками», и их решение было обязательным к исполнению всеми сторонами. Подавать в настоящий суд или в арбитраж было бессмыслено и невозможно, поэтому признанные «судьи» считались непререкаемыми авторитетами.
Дронго перезвонил на номер телефона, который дал ему бывший заместитель министра. Он набрал код Израиля, код Хайфы и нужный ему номер. Сразу же услышал довольно твердый голос Джарджиева.
– Кто говорит?
– Добрый день, Яков Исидорович, – начал Дронго, – вас беспокоит…
– Можешь не продолжать. Я сразу узнал твой голос. Он так похож на голос твоего отца. Ты знаешь, как мы все его любили и уважали.
Отец Дронго долгие годы возглавлял коллегию адвокатов, считаясь одним из самых лучших специалистов по хозяйственным вопросам. Джарджиев тогда часто приезжал к ним домой. Дронго помнил визиты этого хорошо одетого и пахнующего хорошим парфюмом гостя.
– Спасибо, – ответил Дронго, – я звоню к вам по делу.
– Знаю. Мне уже сообщили. Узун Фарух рядом с тобой?
– Пока нет. Но я еду к нему.
– Когда приедешь, позвони. Думаю, что ему будет интересно поговорить со мной. Прошло столько лет. Только будь осторожен. Наш знакомый всегда отличался вспыльчивым характером.
– Я вам перезвоню.
– Давай, – согласился Джарджиев, – и учти, что, когда приезжаешь в Израиль, нужно навещать старых знакомых. Я видел тебя по телевидению, когда ты был в последний раз в Израиле. Ты стал таким знаменитым сыщиком, что уже не хочешь вспоминать даже старых знакомых.
– Ни в коем случае, – возразил Дронго, – специально прилечу в Хайфу, чтобы увидеться с вами.
– Врешь, конечно, но все равно приятно. В общем, позвони, когда будешь на месте.
Он отключился первым. Дронго убрал телефон в карман.
– Что-нибудь узнал? – спросил Вейдеманис.
– Он напомнил мне, что у Фаруха Ризаева очень вспыльчивый характер. Просил быть осторожнее, – сообщил Дронго.
– Может, мне лучше пойти на встречу вместо тебя, – предложил Эдгар, – ты можешь вызвать у него ненужную реакцию.
– Это не тот случай, когда ты можешь заменить меня. Я прилетел сюда, чтобы с ним встретиться, и собираюсь обязательно поговорить с ним. Давай найдем такси и поедем в эту Сосновую Поляну, – предложил Дронго.
Глава шестая
Ехать им пришлось минут сорок. Нужный адрес они нашли почти сразу. Двухэтажный дом стоял несколько в стороне от всех остальных строений. Предусмотрительный Дронго попросил водителя такси остановиться в пятидесяти метрах от дома, чтобы Эдгар не попался на глаза обитателям дома. Вейдеманис вышел из салона такси, чтобы контролировать обстановку вокруг дома. Сам Дронго уверенным шагом направился к дому. Старая, покосившаяся калитка, невзрачный забор. Здесь мог жить человек очень среднего достатка. Во дворе были две собаки. Они вылезли из своих будок и недовольно зарычали, глядя на вошедшего во двор человека. Почти сразу из дома вышел молодой человек лет двадцати пяти. У него были светлые, курчавые волосы, круглое лицо, зеленые глаза. Молодой человек подошел к Дронго.
– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он, – вы к кому?
– Мне нужен господин Ризаев. Фарух Ризаев, – сказал Дронго.
– А по какому вопросу? – поинтересовался молодой человек.
– По личному, – усмехнулся Дронго.
– По личным вопросам господин Ризаев никого не принимает, – пояснил молодой человек, – извините.
– А по партийным или общественным принимает? – переспросил Дронго.
– Что? – не понял молодой человек.
– У меня к нему важное дело, – терпеливо сказал Дронго, – передайте ему, что я привез привет от Яши Джарджиева. И хочу с ним срочно встретиться.
– Мы не знаем никакого Джурчиева, – сообщил Дронго его собеседник.
– Не передергивайте. Я сказал «Яша Джарджиев», – с нажимом сказал Дронго.
– Он сейчас болеет и никого не принимает, – сообщил молодой человек, глядя в сторону, словно не решаясь смотреть в глаза.
– Даже если у него свиной грипп, то я готов рискнуть, – заметил Дронго, – и долго вы собираетесь держать меня во дворе?
Молодой человек несколько секунд стоял неподвижно, размышляя, затем повернулся и исчез в доме. Собаки снова вылезли из своих будок, словно получили команду. Ждать пришлось минуты две или три. Наконец молодой человек вышел из дома.
– Заходите, – сказал он, – но вы напрасно теряете время. Господин Фарух Ризаев болен и не может ни с кем разговаривать на серьезные темы.
Дронго вошел в дом. Здесь стоял острый запах лекарств. У дверей суетилась какая-то старая женщина. Увидев Дронго, она неодобрительно покачала головой.
– Никак в покое человека не оставите, – укоризненно прошептала она.
В просторной гостиной стояла старинная мебель, словно вывезенная из русской усадьбы девятнадцатого века. Молодой человек исчез в соседней комнате, затем вышел и пригласил гостя войти. В комнате на большой двуспальной кровати у стены лежал Фарух Ризаев, укрытый одеялом. Он повернул голову и с интересом посмотрел на вошедшего. Затем недовольно закрыл глаза. Этого человека он никогда раньше не видел, значит, он не представлял особого интереса. Дронго прошел к кровати и уселся на стул.
– Только две минуты, – сказал молодой человек, встав за его спиной.
– Извините, что я вас беспокою, – начал Дронго, – мне хотелось с вами встретиться еще и потому, что я должен передать вам привет от Яши Джарджиева.
