Ян Флеминг - На тайной службе Ее Величества. Живешь лишь дважды. Человек с золотым пистолетом
Железнодорожная станция была великолепным макетом времен узкоколеек Колорадо — приземистое здание из выцветшей дранки с карнизом, украшенным пышным орнаментом. Ее название — станция «Сандерберд» — было написано почти готическим шрифтом в виде орнамента с глубокими насечками. Висели объявления: «Жуйте «Роузлиф файн» — прекрасный виргинский табак», «Поезда идут со всеми остановками» и «Чеки не принимаются». Паровоз, переливаясь черным и желтым лаком и начищенной медью, был похож на драгоценный камень. Стоял, тихо отдуваясь, залитый солнечным светом. Завиток черного дыма поднимался вверх из высокой трубы за большим медным прожектором, установленным в передней части паровоза. У него было собственное имя — «Красотка», которое светилось на вычурной медной пластинке, расположенной на блестящем черном корпусе паровоза. Его номер — № 1 — был нанесен на такую же пластину, помещенную под носовым прожектором. К паровозу был прицеплен только один вагон. Открытого типа с поролоновыми сиденьями и легкой крышей, накрытой для защиты от солнца бледно-желтым полотнищем, обрамленным бахромой. Сзади вагона находилась тормозная площадка, тоже в черных и желтых тонах, с роскошным креслом, украшенным позолоченными ручками, кресло стояло позади обычного колеса привода тормоза. Это была изумительная игрушка, был даже старинный гудок, который издал резкий предупреждающий сигнал.
Скараманга кипел энергией.
— Народ, вы слышите, поезд дал гудок! Все по местам!
Напряжение спало. К ужасу Бонда Скараманга вытащил свой золотой пистолет, направил его в небо и нажал курок. Прошло мгновение, и он выстрелил снова. Сильный звук выстрела эхом отразился от стены станции. Начальник станции в сверкающей старинной униформе занервничал. Он положил в карман часы — большую серебряную луковицу, которые держал в руке, и предусмотрительно отступил назад. На боку у него висел зеленый флажок. Скараманга проверил пистолет. Задумчиво взглянул на Бонда.
— Ну что ж, мой друг, — сказал он. — Ты, в таком случае, встанешь впереди, рядом с машинистом.
Бонд счастливо улыбнулся.
— Спасибо. Я с детства мечтал прокатиться именно так. Это правда здорово!
— Ну, раз ты и сам хочешь, — сказал Скараманга и повернулся к остальным. — А вы, господин Хендрикс, на первое сиденье за угольным тендером, пожалуйста. Затем Сэм и Лерой. Потом Хал и Луи. Я буду на тормозной площадке. Хорошее место для наблюдения за дичью. Ну что ж, в путь?
Все заняли свои места. Начальник станции успокоился, стал поглядывать на часы, вынул флажок. Паровоз издал торжествующий гудок и, пыхтя, отправился в путь. Они катили по узкоколейке, которая, прямая как стрела, исчезала в мерцающем блеске серебра.
Бонд посмотрел на указатель скорости. Стрелка застыла на цифре двадцать. Он впервые обратил внимание на машиниста. Тот был похож на злодейского вида «растафари», на нем был грязный комбинезон цвета хаки. На лбу повязана мокрая от пота тряпка. Между тонкими усиками и взлохмаченной бородой изо рта свисала сигарета. От него исходил ужасный запах.
— Меня зовут Марк Хэзард, — сказал Бонд, — а тебя?
— Рэсс, парень! И с «букра» я не разговариваю.
Слово «Рэсс» на Ямайке означало «не бренчи». «Букра» — грубое разговорное выражение, означавшее «белый человек».
Бонд ничуть не обиделся.
— А я думал, что ваша религия учит любить ближних.
«Растафари» дал сильный протяжный гудок. Когда звук затих, он выразился еще короче:
— Дерьмо! — открыл дверцу топки и лопатой стал подбрасывать уголь.
Бонд незаметно оглядел кабину. Точно. Вот она! Длинная ямайская сабля с лезвием, заточенным на целый дюйм, и острейшим концом. Она висела на крюке рядом с рукой машиниста. Быть может, именно таким образом с ним и собирались расправиться? Вряд ли. Сначала совершат свой подвиг, выдержанный в подходящем случаю драматическом стиле, но ему обязательно нужно алиби. Вторым палачом будет Хендрикс. Бонд посмотрел назад через низкий угольный тендер. Его глаза встретились с ничего не выражающим взглядом Хендрикса. Бонд постарался перекричать железный грохот паровоза:
— Очень здорово! Что?
Хендрикс отвел глаза, затем снова посмотрел на Бонда. Бонд согнулся, чтобы заглянуть под крышу вагона. Остальные четверо сидели неподвижно и тоже смотрели на Бонда. Бонд игриво помахал рукой. Ответа не последовало. Значит, им все сказали! Для них Бонд всего лишь шпион, и это его последняя поездка. По их понятиям, он уже «поплыл», с ним все ясно. Было очень неуютно стоять под огнем десяти неприятельских глаз, которые уставились на него, как десять пистолетных стволов. Бонд выпрямился, теперь верхняя часть его тела, как мишень на стрельбище, находилась выше крыши вагона, и он смотрел прямо на желтую поверхность полотнища, на то место, где сидел Скараманга на своем уединенном троне. До него было, вероятно, футов двадцать, вся его фигура на виду. Он также смотрел вниз на Бонда. Последний скорбящий в похоронной процессии, а хоронили, конечно, Джеймса Бонда. Бонд весело помахал рукой и отвернулся. Он расстегнул пиджак, и на мгновение прохладная рукоятка пистолета вернула ему уверенность. Он прикоснулся к карману брюк. Три запасных обоймы. Ага. Хорошо! С собой он заберет их столько, сколько сможет. Он откинул прикрепленное к стенке сиденье и присел. Никакого смысла делать из себя мишень раньше времени. «Растафари» щелчком выбросил свою сигарету из окошка и закурил другую. Паровоз ехал сам по себе. Он прислонился к стенке кабины и уставился в пустоту.
Домашнее задание Бонд делал по геодезической карте с масштабом 1:50000, выполненной иностранным отделом, которую Мэри предоставила в его распоряжение. Он абсолютно точно знал весь маршрут, по которому пролегала эта узкоколейка. Сначала на протяжении пяти миль будет плантация сахарного тростника, мимо высоких зеленых стен которого они сейчас проезжали. Затем должна быть Мидл-ривер, потом начнутся обширные болота, которые сейчас потихоньку осушали. Но на карте они все еще значились как «Топь». Затем пойдет Орэндж-ривер, которая впадает в Орэндж-бей. Потом опять сахарный тростник смешанный лес и небольшие сельскохозяйственные наделы, и так до небольшой деревушки на Грин-Айленде, расположенной прямо у отличной якорной стоянки в бухте Грин-Айленда.
В сотне ярдов впереди с рельсов взлетел гриф и после нескольких мощных взмахов, поймав восходящий поток воздуха, стал, поднимаясь, удаляться. Прогремел выстрел из пистолета Скараманги. Из огромного правого крыла гигантской птицы выпало и упало, кружась, перо. Гриф отвернулся в сторону и взмыл выше. Прозвучал второй выстрел. Птица дернулась и стала беспорядочно падать вниз. После того как в нее попала третья пуля, птица дернулась еще раз, прежде чем рухнуть в заросли сахарного тростника. Из-под желтой крыши послышались аплодисменты. Бонд высунулся из окошка.
— Это будет стоить вам пять фунтов, — прокричал он Скараманге, — если заранее не договорились с «растафари». Штраф за убийство грифа.
Рядом с головой Бонда просвистела пуля. Скараманга рассмеялся.
— Извини. Мне показалось, что я увидел крысу. Ну-ка, господин Хэзард, — продолжал он, — давай посмотрим, как ты стреляешь. Впереди, почти на путях, пасется скот. Посмотрим, сможешь ли попасть в корову с расстояния в десять шагов.
Громилы загоготали. Бонд снова высунул голову. Скараманга держал пистолет у бедра. Краешком глаза он увидел, что господин Хендрикс, приблизительно футах в десяти сзади от него, сунул правую руку в карман пиджака.
— Я никогда не стреляю дичь, которую не ем, — прокричал Бонд. — Если вы съедите всю корову, тогда пристрелю специально для вас.
Бонд нырнул под прикрытие угольного тендера, но вспышку успел заметить, услышал и звук выстрела. Скараманга хрипло рассмеялся.
— Говори, да не заговаривайся, англичашка, а то как бы без языка не остался.
Громилы снова загоготали.
Рядом с Бондом выругался «растафари». И дал пронзительный гудок. Бонд посмотрел на пути. Далеко впереди поперек пути лежало нечто розовое. Не переставая остервенело гудеть, машинист потянул за рычаг. Из выпускного клапана паровоза с шипением вырвался пар, поезд начал снижать ход. Прозвучало два выстрела. По железной крыше над головой Бонда лязгнули пули.
— Держи пар, черт бы тебя побрал! — прокричал Скараманга сердитым голосом.
«Растафари» мгновенно вернул рычаг в прежнее положение, и скорость поезда возросла до прежних двадцати миль в час. Он взглянул на Бонда и облизал губы.
— Там какая-то белая дрянь на рельсах. Думаю, что кто-то из друзей босса.
Бонд напряг глаза. Да! Это было голое розовое тело с золотисто-русыми волосами! Тело девушки!
Ветер принес громогласный голос Скараманги.
— Эй, ребята. Небольшой сюрприз для всех вас. Нечто из хороших старых ковбойских фильмов. Впереди на рельсах девушка. Она привязана поперек пути. Посмотрите. И знаете что? Это подружка одного типа, о котором мы слышали, кажется, его зовут Джеймс Бонд. Нет, каково! А ее зовут Гуднайт, Мэри Гуднайт. Ну что ж, спокойной ночи, детка, усни навечно. Вот коли этот парень Бонд находился бы в поезде, мы, я думаю, услышали бы, как он завыл о пощаде.
