Юрий Дольд-Михайлик - Гроза на Шпрее
— Да, да, я понимаю. Мы, англичане, уважаем свое и чужое время, а лишние свидетели, конечно, не нужны. Мне удалось договориться с одним из лидеров левого крыла социал-демократов, которые работают на нас.
— Это прекрасно.
— Он обещал поддержку. Но вы же понимаете: стоить все это будет недешево. Ему придется подкупить кое-кого из руководства, организовывать митинги, выступления ораторов перед безработными. Надо будет подключить и профсоюзных деятелей.
— Сэр Лестер, ведь вы же знаете, американцы — богатые и щедрые. Они не станут торговаться: во все это будут вложены американские капиталы.
— Да, знаю. Но вы ставите передо мной очень сложные задачи. Если я правильно понял мистера Думбрайта, английская администрация должна сделать вид, будто не замечает, как в городе, находящемся под нашим контролем, действует мощное акционерное общество. Иначе говоря, начнет возрождаться немецкая военная промышленность. Наши будущие конкуренты.
— Сейчас мы говорим не о судьбе Англии и английских промышленников, а о вас лично. О том, какие перспективы открываются перед теми людьми, которые будут помогать нам. Отбросим все преамбулы и поговорим откровенно: закрыв глаза и предоставив возможность «Гамбургско-американском обществу» развернуть строительство торгового флота, вы становитесь владельцем крупного пакета акций этого общества, человеком, материально ни от кого не зависимым.
— Но все это может выплыть, и тогда меня будут судить…
— Сэр Лестер, не надо искать осложнений там, где их нет. Обладая крупным капиталом, вы при малейшей опасности сможете уехать в Америку и жить там, мягко говоря, ни в чем не нуждаясь.
— Что вы предлагаете?
— Пакет акций на сумму двадцать тысяч долларов с правом участия во всех формах прибыли.
— Хорошо, договорились. Надеюсь, сегодня вы не спешите и согласитесь полакомиться натуральными бифштексами, от которых отказались в прошлый раз. К тому же я пригласил поужинать с нами представителя ферейна «Урожай», которому предстоит сыграть значительную роль в восстановлении немецкой промышленности. Хорошо, что среди социал-демократов есть еще много немцев, которые не вступают в сговор с вашими победителями. На том и держимся.
Снизу прозвенел звонок. Послышались шаги горничной. И сразу же в комнату вошел пожилой немец, просто, но элегантно одетый. С достоинством поклонившись, он, не дожидаясь приглашения, прошел к столу.
— Герр Штадтцингер, — представился прибывший.
— Можно начинать. Все в сборе, — довольно потирая руки, заявил сэр Лестер.
Стол был еще разнообразнее, чем в прошлый раз. Горничная молча меняла тарелки и наполняла бокалы. Мужчины курили, перебрасываясь незначительными репликами. Казалось, собрались трое друзей и проводят время за приятным разговором.
Когда бифштексы были съедены, хозяин пригласил всех в кабинет пить кофе.
В камине пылал огонь. На низеньком столике в золотистых маленьких чашечках дымился кофе. Бутылочки с разноцветными ликерами поблескивали среди чашек.
— Теперь мы можем все спокойно обсудить. Герр Штадтцингер в курсе дела. Мы с ним детально разработали план действий, чтобы представить объем работы, выпавшей на нашу долю. И меня, и герра Штадтцингера очень беспокоит растущее влияние коммунистов в восточном секторе. Наши коммунисты тоже начинают подавать голос.
— После выступления Черчилля стало понятно, где кроется главная опасность для всего цивилизованного мира. Надо, не гнушаясь никакими средствами, способствовать ослаблению противника. Вы согласны со мной, господин Шульц? — заговорил Штадтцингер.
— Конечно.
— Решения Потсдамской конференции уже не учитываются американцами и англичанами. В западном секторе военная промышленность не ликвидирована. Заводы, изготовлявшие оружие, не уничтожены. Это вызывает недовольство среди рабочих, которых подогревают коммунисты. Что касается восстановления верфи, то с технической стороны это не составляет большого труда. В городе безработица, но пролетариат Гамбурга настроен воинственно. Уже были выступления в связи с нарушением Потсдамских соглашений. Начались раздоры между партией, лидером которой являюсь я, и коммунистами. Думаю, что в ближайшем будущем это приведет к полному разрыву. Профсоюзы пока в большинстве находятся под нашим влиянием, и именно они послужат приводными ремнями. Сэр Лестер сказал, что я и товарищи, которые будут работать со мной, получат акции «Гамбургско-американского акционерного общества». Как это будет выглядеть в денежном эквиваленте?
— Каждый станет владельцем акций на сумму пять тысяч долларов плюс три процента доходов от этой суммы. Вы лично получите десять тысяч плюс участие во всех доходах. Вас это устраивает? Не хочу забегать вперед, но думаю, что скоро американские и английские капиталы вплотную сомкнутся с немецкими.
— О, это прекрасно!
— А теперь позвольте мне уйти. Здесь у меня есть старые друзья, хотел бы с ними повидаться.
— Да, это Лемке. Я узнал его, как только увидел. Кристиан не успел даже предупредить меня, что это их подопечный. Я узнал его сразу. Он остановился у витрины, потом вошел в магазин. Я спрятался за углом так, чтобы разглядеть его лицо, когда он выйдет с покупками. Лемке совсем не изменился.
В комнате, куда вошли Курт и Шульц, за столом, задумчиво подперев голову рукой, сидел седой мужчина в темном костюме, с глубоким шрамом на левой щеке. На диване разговаривали Кристиан и двое незнакомцев.
Положение осложнялось. Зеллер хотел, чтобы Лемке переправили в восточный сектор. Было известно, что по всей Германии под вывесками всевозможных фирм, обществ, союзов разбросаны шпионские центры. И Лемке мог знать о них.
Обращаться к английской администрации, чтобы она арестовала бывшего начальника гестапо Лемке, не было смысла. Те, кто хотел перебросить Лемке за границу, выкупят или похитят его.
— А может, мне сыграть ва-банк? — вдруг предложил Григорий. — Я же не только Фред Шульц, но и барон фон Гольдринг. Являюсь к Лемке собственной персоной и вполне официально сообщаю, что прислан из Пуллаха, где о нем помнят влиятельные друзья и хотят видеть его в «Империи незримых теней». Скажу, что послан в Гамбург для переговоров с англичанами, в частности, с сэром Лестером. — В глазах Григория забегали лукавые чертики.
— Но вы говорили, что вам нельзя встречаться с Лемке! — воскликнул Курт.
— Ты прав, Курт. Еще несколько минут назад я думал так же. Но наша профессия — это всегда риск. От этого никуда не денешься. Значит, надо рискнуть, чтобы этот оголтелый эсэсовец предстал перед судом народов и обезвредил своими показаниями других извергов.
Лицо человека, который сидел за столом, оживилось. Он поднял глаза на Григория, улыбнулся.
— Ну что ж, это хорошо. Мы постараемся помочь вам, чем сможем. Что вы конкретно предлагаете?
— Вечером, когда стемнеет, я в сопровождении Курта и еще нескольких человек отправлюсь в Хазенмор. Мы подойдем к домику, в котором живет Лемке. Ваши люди незаметно окружат его. Кристиан зайдет к отцу и попросит передать Лемке, что прибыл человек от Геллера — это фамилия ему хорошо знакома — и хочет встретиться с ним наедине. Думаю, что Лемке согласится. Он или выйдет, или пригласит меня к себе. Тогда я предложу ему поехать в Пуллах. Если Лемке согласится, мы выедем завтра утренним поездом. Чтобы не вызвать подозрений, я останусь у него ночевать.
— Понятно. Итак, сегодня вы отправляетесь в Хазенмор. С вами поедут Курт, Альфред, Вольфганг. — Секретарь кивнул на двух рабочих, которые все время молчали. — И еще я пришлю на вокзал моего старшего сына. Он хорошо знает местность, мы когда-то жили там неподалеку. Кристиан поедет раньше и предупредит отца, чтобы тот тоже был наготове. Если Лемке станет сопротивляться, с ним нелегко будет справиться, вы же говорите, что он битый волк. Итак, в одиннадцать все встречаются на вокзале. Вы согласны со мной, господин Шульц? — спросил Келлинг.
— Думаю, что лучше поехать на такси и как можно позже, когда в пригороде все уже спят. Тогда Лемке не заподозрит, что его дом окружают. Уедем в двенадцать.
— Наверное, вы правы. Итак, сбор в двенадцать. Не доезжая километра два, отпустите такси. Сын вас проведет.
— А теперь, — снова заговорил Григорий, — я хочу вам рассказать о разговоре с сэром Лестером. На этот раз мне удалось встретиться не только с ним, но и с Дитрихом Штадтцингером. Вам знакомо это имя?
— Конечно. Это один из лидеров левого крыла социал-демократов. Интересно, что он делал у Лестера?
— Так вот, Дитрих Штадтцингер не только лидер социал-демократов, он еще и предатель, работающий на англичан. Ему поручено завербовать некоторых членов профсоюза, чтобы убедить рабочих в необходимости восстановления верфи. Штадтцингер и его сообщники получат акции «Гамбургско-американского акционерного общества», которое под видом ремонта судов развернет полномасштабные работы на верфях. Я не говорю уже о нарушении Потсдамского соглашения, о том, что в западном секторе сохранены капиталы немецких монополий, которые с помощью американских кредитов будут направлены на подготовку новой войны. Штадтцингер и его единомышленники при помощи англичан пытаются разжечь распри между социал-демократами и коммунистами, а также среди самих социал-демократов. Будет использована система подкупов, запугивания и другие методы, которыми владеет иностранная разведка. Кстати, торговое общество «Арго», которое так широко представлено в Гамбурге, — один из филиалов геленовской разведки…
