Дэн Абнетт - Инквизиция: Омнибус
— Входи. И о чем они говорят? — Эрмет вошел, но перед тем как закрыть за собой дверь, он обернулся и огляделся. Молча вручил Ансельму инфопланшет.
— Сообщение закодировано и имеет наивысшую печать твоего Ордоса. Я не могу его прочитать.
Ансельм включил планшет и экран осветился. За мгновение был считан отпечаток его большого пальца и проведена идентификация. Он ввел свой личный код, и мешанина иероглифов на экране превратилась в ровные ряды. Медленно, начиная с верхнего ряда глифы начали преобразовываться в привычный текст на Высоком Готике.
«Инквизитор Ансельм, — начал он читать, — это сообщение предназначено только для ваших глаз. Его содержание ограничено лишь высшим кругом Ордоса и Экклезиархии. Информация не может быть передана кому бы то ни было без нашего приказа».
Далее следовал перевод иероглифов Бездны:
«Да будет всем известно, что мы, Мугати, люди, потомки племени Илатрум, объявили этот мир нашим во имя Святого Императора. Земли обрабатывались и великие города строились во имя его. Мы росли сильными, наш народ был храбрым; многие отправились на службу в межзвездные армии Империума. Мы торговали далеко за пределами нашей системы. Мы были гордым народом. Гордыня стала нашей погибелью. Око Первичного Зла обратилось в нашу сторону.
Когда начался варп-шторм, мы оказались отрезаны от наших братьев, защищающих другую часть галактики. В течение многих лет мы находились в страхе, ибо гнусные налетчики из Имматериума напали на нас. Один за другим наши города пали, а мы отступили к нашей столице. Здесь мы приняли наш последний бой.
Мы стойко держались и сумели отбросить врага, но затем они призвали Зарах'ила, нечистого слугу их богов, и ужасны были разрушения, которые он вызвал. Наш город не мог противостоять такому противнику, и наш мир оказался на грани забвения.
Последняя битва произошла глубоко в катакомбах под городом. Лучшие наши воины отчаянно сражались, пока сам Зарах'ил не выступил против Амарила, святого брата-инквизитора, лидера нашего народа.
Амарил знал, что Зарах'ила нельзя ни убить, ни изгнать своими силами, растраченными за месяцы боев. Вместо этого, последним действием, что уничтожило его тело, он заключил Зарах'ила за великими дверями прометия, запечатав их словами великой силы так, чтобы он никогда не смог освободиться.
Наша планета уничтожена, нашего народа больше нет. Я, Драмул, последний из Мугати, специально вырезал эти слова на стене темницы, чтобы любой, кто прочитает их, знал это».
Сердце Ансельма похолодело. Что же мы открыли здесь, подумал он.
И тут он внезапно понял, что делает здесь. Экклезирахия уже послала одного инквизитора для расследования, случившегося на Бездне. Зачем же посылать еще одного? Что если его Ордос каким-то образом узнал, что такое Бездна. Их архивы бесконечные и древние. Что если они послали его на Бездну чтобы помешать Грогэну, верному пуританину, уничтожить все следы присутствия демона? И заодно отправить в небытие всё, что Мугати узнали из их борьбы, древние силы, что смогли заключить демона в подземной тюрьме?
— Где Грогэн? — спросил он.
— Его нет в своих покоях, ваше превосходительство, — ответил Эрмет.
Ансельм повернулся и открыл кейс с оружием. В углубление из красного бархата был вставлен древний меч. Рукоятка ручной работы была сделана из красивой древесины и обвита кожей. Он вытащил его и поднял к лицу, нажимая на кнопку на рукоятке, чтобы проверить меч. Металл лезвия загудел, острые кромки замерцали. Он вновь нажал кнопку и гудение исчезло, меч отключился.
— Пойдем! — сказал он испуганному эксплоратору. — Пойдем и найдем его. Я догадываюсь, где он может быть.
Пока Ансельм спал, Грогэн расхаживал по комнате, пытаясь чем-то занять себя в ожидании момента, когда сможет призвать на Бездну божественное возмездие.
Услышав шаркающие звуки в коридоре, он остановился. Тихонько приоткрыв дверь, он увидел Кантора, исчезающего в кромешной тьме в конце коридора.
Окликнув его, ответа не дождался. Куда мог направиться этот дурень? И после того, как он запретил кому бы то ни было отлучаться этой ночью. Грогэн прихватил свой хеллган, и, на всякий случай, цепной меч.
К тому времени, как он достиг конца коридора, Кантор исчез. Но Грогэн знал, куда он мог направиться. Этот проклятый ученый-идиот отправился изучать глифы.
Он пошел по отметкам, которые они сделали ранее, пока не уперся в длинный прямой проход. Приближаясь к комнате с дверью, он смог расслышать еле слышные звуки тихого пения. Встревоженный, он крепко зажал хеллган в левой руке, пальцы правой активировали цепной меч. Тот начал тихо трещать, свет светосфер замерцал на вращающихся зубьях.
Встав сбоку от двери, Грогэн осторожно заглянул внутрь.
Там он увидел огромные колонны, уходящие вверх, их поверхность переливалась в свете, падающем с потолка. Тени окутывали их подножия, словно приковывая каждую колонну к своему месту тьмой. Свет обрисовывал каждый скрипт, вырезанный на стенах вокруг двери.
И играл на фигуре Кантора, техножреца и последователя этих Адептус Механикус, который стоял перед большой медной дверью, широко раскинув руки, древние слова лились из его горла:
— Эль'ах михар, кун малаас, ан ах! Зарах'ил кун малаас!
Слова висели в воздухе, словно ладан в храме, и их звук причинял боль ушам Грогэна. Это были нечестивые слова, слова призыва, слова силы. Слова зла. Голос Хаоса.
Глифы, вырезанные на больших кованных медных дверях, начали пылать, завитки вспышек заплясали на них, перепрыгивая с руны на руну. Свечение потолка начало темнеть, тучи цвета кровоподтеков начали собираться в искусственном небе. Дрожь подняла пыль под ногами Грогэна. Пение Кантора стало громче.
Грогэн перешагнул порог зала, направил дуло хеллгана в спину техножрецу и проревел:
— Именем Императора, нечестивый фанатик, прекращай свое пение, или сдохни!
То, что последовало за этим, было последним, что он ожидал. Кантор перестал петь и обернулся к нему. Его глаза были черными точками тьмы, зрачки расширены до размеров глазниц. Лицо искажено в напряжении, рот широко раскрыт на середине пения. Затем Грогэн увидел его руки. На месте пальцев были отливающие металлом когти, разорвавшие кожу рук. Он видел их кончики, блестевшие от крови.
Кантор опустил руки и протянул их к Грогэну.
— Добро пожаловать, инквизитор! — прошипел рот голосом, не принадлежащим Кантору. Это был мрачный, сухой, пыльный голос навечно заключенного и не предназначенный для слов. — Ты как раз успел к моменту моего освобождения. Но осталось еще последнее заклинание, и ты не сможешь предотвратить это.
Существо указало в сторону, и Грогэн обратил взор в этом направлении.
Из тени одной из колонн появилось чудовище из самых глубин ада.
Оно напоминало человека, у него были голова, торс и четыре конечности, но на этом сходство кончалось. Тварь, пошатываясь и вытянув руки, шла к нему, ладони заканчивались когтями, выглядевшими, как металлические шипы, вылезшие из плоти. Конечности были покрыты красными мышцами, сочащимися ихором и слизью, кожа отсутствовала. Лицо существа было, по-видимому, пришито к черепу частями и висело так, что черты расползались в морщинах в местах скрепления разных кусков, заканчиваясь разрезом там, где челюсть скреплялась с верхней частью черепа. Куски металла и то, что выглядело, как механизмы, было встроено в тварь через неопределенные интервалы, часть выступала на ноге, часть на грудине. Оно ковыляло к Грогэну, издавая кровожадное шипение изломанным ртом.
Грогэн отпрыгнул назад и услышал, что пение возобновилось. У него не было времени подумать о том, чем прежде было это существо. Он включил большим пальцем цепной меч и услышал обнадеживающий звук, с которым зубья разрывали воздух.
Зверь покрыл расстояние между собой и инквизитором за два больших шага. Грогэн почувствовал тошнотворный запах гниющей плоти. Металлические когти прошлись по его груди, высекая искры из брони. Инквизитор заехал ботинком в коленную чашечку твари и отбросил её назад. Зверюга упал на одно колено, но быстро поднялся. Грогэн увидел белую кость в том месте, где его ботинок сломал колено твари, но та, похоже, не чувствовала боль, и вновь набросилась на него.
Грогэн взмахнул мечом, погрузив его в плечо твари. Но кровь не хлынула из раны, вместо этого плоть разошлась, открыв влажно блестевшие мышцы.
Чудовище яростно взревело и прыгнуло на Грогэна. Оно врезалось ему в грудь всей массой так, что выбило воздух из его легких. Он упал на спину, правой рукой упираясь в грудь твари, чтобы слюнявые челюсти не разорвали ему горло и задыхаясь от вонючего дыхания. Не сумев добраться до лица, существо начало бить ногами в живот инквизитора. Грогэна накрыла волна боли. Медленно он прижал дуло хеллгана к животу твари и нажал курок.
