Эвелин Энтони - Наемник
— Потому что у меня уже хватает неприятностей. Я хотел показать, что будет, если меня оскорбить. Теперь ты знаешь. Не бойся. Я больше не трону тебя.
— Вы вынудили меня ударить вас, — сказала Элизабет. — И я не ищу себе очередного любовника. У меня был только один. Давно.
Она встала и вышла из спальни. Келлер пошел за ней. Проходя мимо зеркала, Элизабет взглянула на себя. Прическа была растрепана, волосы рассыпались по плечам. Она стала собирать их в пучок, нащупывая заколки.
— Оставь их так, — произнес Келлер. — Так красивее.
— Что вы собираетесь делать? — спросила Элизабет.
Ей следовало бы уйти в свою комнату, как он сказал, и запереться там. Надо было что-то солгать, сделать вид, что она оскорблена тем, что произошло. Но Элизабет не могла. Она была слишком правдива, чтобы попытаться обмануть его. Ведь под конец она сдалась. И если бы сейчас он подошел и обнял ее, она бы не сопротивлялась.
— Собираюсь что-нибудь поесть, — сказал Келлер. — Не беспокойся обо мне.
— Я приготовлю что-нибудь для нас обоих. Если уж вы остаетесь тут, можете рассчитывать на мое гостеприимство. Хотим или не хотим, но мы оба впутаны в это дело, что бы оно собой ни представляло. Я сварю яйца и приготовлю кофе.
Он ничего не ответил и ушел в отведенную ему комнату. Достал бритву, пижаму. Если повезет, может, ему и не понадобятся эти вещи. А уж если очень повезет, может быть, кто-то позвонит и он уйдет из этого дома и от этой женщины сегодня же. Он злился на себя за то, что так поступил с ней. Это плохой признак. Признак того, что он не владеет собой. Не понравилось ему и выражение лица Элизабет, и то, что он не сдержался, когда она попыталась заколоть вверх свои золотистые волосы. Все это похоже на какое-то дикое недоразумение. Келлер вывалил из чемодана вещи и выругался. Он не подойдет к ней ближе чем на шаг. Это во-первых. Надо держаться от нее подальше, чтобы не чувствовать запаха ее духов, случайно не коснуться ее, а то он опять распалится. Да он и не хочет с ней связываться. У него есть своя женщина, женщина, которая любит и ждет его в Бейруте. Он ни в чем не должен быть замешан, если хочет получить свои пятьдесят тысяч.
Элизабет закрыла дверь кухни и прислонилась к ней. Руки болели, эти красные пятна на коже обернутся синяками. Ну и тело у него, как танк, неумолимо сокрушающий все на своем пути! В памяти вдруг всплыл образ Питера Мэтьюза, этого хлюпика с его мелкими страстишками. Он обманом затащил ее в постель, а добившись своего, так же и исчез, обманув ее. Элизабет никогда не понимала, почему ее подруги заводили случайные связи или, будто пловцы на соревнованиях, кидались в замужество, как в воду, и тут же выныривали из него. Элизабет хватило одного раза. Стоило ей только вспомнить об этом, как ее вновь захлестывали разочарование и боль. Келлер обещал не трогать ее больше, и она была уверена, что он сдержит свое слово.
Элизабет сварила яйца и приготовила кофе. На лицо ей падали волосы, и она зачесала их назад. Потом, когда они поедят, она снова заколет их.
* * *Кинг сделал остановку в Париже. Он счел, что заслужил несколько дней отдыха, перед тем как отправиться по своим законным делам в Германию. Остановился он в отеле «Ритц», с аппетитом пообедал и решил лечь пораньше. Он верил в целебную силу сна. Переутомившись в поездках, он старался использовать малейшую возможность поспать. На следующий день Кинг с удовольствием совершил поход по антикварным магазинчикам в квартале Лебрюн, где купил изумительное бюро восемнадцатого века, и отправил его пароходом в свой офис во Франкфурт. Это была красивая вещь, прекрасный образец французского искусства, который ему вдруг захотелось приобрести. Кинг отправил его не в Нью-Йорк, а во Франкфурт, откуда его легче будет вывезти. Вечером он взял такси и поехал по адресу, находившемуся в квартале от улицы святого Оноре. Он вышел из машины перед красивым особняком девятнадцатого века с величественным входом и нажал кнопку ночного звонка. Его проводили в просторный голубой зал в стиле ампир, с мебелью эпохи Луи Филиппа и роскошной хрустальной люстрой. Служанка приняла его пальто и шляпу. Кинг подал свою визитную карточку и согласился немного подождать. Служанка вернулась в сопровождении дамы лет пятидесяти, в черном элегантном платье, благоухающей духами.
— Добрый вечер, месье Кинг. Комната для вас готова. Не желаете ли пройти в салон и познакомиться с молодыми дамами?
В зеленом салоне он увидел с десяток девиц — темноволосых, белокурых, трех рыжих. Все были разодеты по последней моде, некоторые в вечерние брючные костюмы, другие в строгие черные платья. Кинг огляделся. Все смотрели на него и улыбались. Внимание его привлекла девушка с задорным мальчишеским личиком и черными вьющимися волосами, уложенными в нарочитом беспорядке. Кинг указал на нее, и по знаку мадам девушка встала и подошла к ним. У нее была красивая фигура с большим бюстом и тонкой талией. Кинг представил себе, как она будет выглядеть, если ее раздеть. Мадам словно прочла его мысли:
— Иди, месье сейчас придет. — Она повернулась к Кингу, одарив его профессиональной улыбкой. — Вы желаете, чтобы она разделась? Уверяю вас, вы не будете разочарованы. Ее зовут Марсель. Это очаровательная девушка, веселая, культурная. Пожалуйста, сюда, месье Кинг. — Хозяйка показала на боковую дверь жестом герцогини, приглашающей королевскую особу.
— Нет, я не хочу смущать молодую даму, — сказал Кинг. — Я уверен, она составит нам прекрасную компанию. Я поднимусь в комнату первым, а вы пришлите ее через полчасика...
— Как пожелаете, — снова улыбнулась мадам, склонив голову. — Следуйте, пожалуйста, за мной. Другой джентльмен вас уже ждет.
Комната была обставлена с той же роскошью, что и весь дом. Постелью служила кушетка в стиле ампир, с удобным матрасом, накрытая красивым покрывалом. Возле лампы с желтым абажуром стоял столик с напитками, льдом и тремя бокалами. В стороне покоилась в ведерке бутылка шампанского. В комнате было тепло, приятно пахло, в вазах стояли свежие цветы. В кресле, ожидая Кинга, сидел мужчина. Перед ним был бокал с изрядной порцией джина с тоником. Он читал «Пари Матч». Над его головой витало легкое голубоватое облачко сигаретного дыма, казавшееся в свете лампы ореолом. Мужчина был старше Кинга, грузный, вульгарного вида, с темными кругами под глубоко посаженными черными глазами. Подбородок его был в тени. Он был похож на немецкого мясника в воскресном костюме.
Звали его Друэ. Его настоящего имени никто в мире уже и не помнил. При виде Кинга он не встал, но неторопливо положил журнал и поднял взгляд. Он был более важной персоной, чем Кинг. В Европе не было никого, перед кем Друэ приходилось бы вставать.
— Добрый вечер, — произнес он с сильным марсельским акцентом. — Налейте себе чего-нибудь и давайте не будем терять время. Вы должны были доложить еще вчера.
— Я был очень утомлен, — сказал Кинг.
«Интересно, — подумал он, — известно ли Друэ о моем походе в квартал Лебрюн?» Кинг уже встречался несколько раз с Друэ и знал, чего от него можно ожидать. Ему не нравился этот хам с грубыми манерами. Правда, в своем деле он был неподражаем, и за это Кинг его ценил. Он решил начать с того, что намеревался сделать после встречи в Друэ — открыть бутылку шампанского.
— Ну, выкладывайте, — сказал Друэ. — С момента, как покинули Ливан.
— Я подобрал человека. Он прекрасно выполнит все, что нам нужно. Я видел, как он стреляет. Это высший класс. Я договорился с племянницей Камерона, и она провезет его в Нью-Йорк после моего отъезда. Мне известно от связного в Бейруте, что они вылетели вместе. Из Нью-Йорка мне сообщили, что они были в списке прибывших. Так что здесь все идет по плану.
— Где сейчас этот человек? — спросил Друэ.
— Для него снят номер в одной гостинице. Я позвоню ему, когда вернусь.
Друэ закурил и закашлялся. У него был типичный хриплый кашель курильщика.
— С другой стороны тоже все идет хорошо. Кейси получил официальную поддержку Камерона как кандидата в президенты. Все должно пройти гладко.
— Это убийство вызовет большой резонанс, — заметил Кинг. — Уверяю вас, произойдет грандиознейший общественный взрыв, какого не было со времени убийства Джона Кеннеди. Несравнимый с тем, что был после смерти Бобби или Мартина Лютера Кинга. Расовые и религиозные проблемы сплетутся в один кровавый узел. И на сей раз заткнуть глотку народу никаким докладом комиссии Уоррен не удастся. Люди потребуют ответа, кто и зачем это сделал.
— Вопрос из двух пунктов... — Друэ закашлялся. — На который вы сумеете ответить, если, конечно, вы все сделаете как положено.
Друэ недолюбливал Эдди Кинга. Этот тип раздражал его своими дорогими костюмами, чисто выбритым лицом, самоуверенностью. Друэ понимал, что имеет перед ним только одно преимущество — мозги. Он был толст, безобразен, держал подчиненных в страхе, в отличие от Кинга, оружием которого было личное обаяние. Друэ нарочно старался уколоть его побольнее.