Поль Кенни - Коплан возвращается издалека

— Если я правильно понял, дело в шляпе?

— Все прошло как по маслу.

— Поздравляю.

— Откровенно говоря, моя заслуга невелика. Благодаря вашему остроумному сценарию успех был гарантирован.

Она закурила «Кент».

— Вы провели с ним ночь? — спросил Коплан.

— Да, у него дома, на авеню Бино. Он обещал отнестись ко мне со всем уважением, но, к счастью, нарушил слово.

Она на мгновение задумалась, после чего произнесла грустным голосом:

— А все же любопытно. Я знала, что у мужчин полно слабых мест, но не до такой же степени. Правда, к Кониатису обычные мерки неприменимы. Он умен, образован, много путешествовал, немало пережил, он знавал женщин, у него твердый характер. И, пожалуйста, попался в западню, хуже школьника. Плачевно, вы не находите?

— В каком же смысле «плачевно»?

— А в том, что мужчины достойны жалости, даже лучшие среди них. Женщина, умеющая пользоваться своими чарами, делает с мужчиной все, что заблагорассудится. Ужасно!

Не всякая женщина, моя маленькая Моник. И не по-всякому. Здесь нужен подход.

— Вот еще! Стоит женщине притвориться взволнованной и проверещать: «Вы не такой, как другие, ни один мужчина не делал меня такой счастливой, как это только что удалось вам», и несчастный совершенно теряет голову.

И она изобразила всю сцену настолько естественно, что Коплан не смог удержаться от смеха. Она окинула его строгим взглядом и отчеканила:

— Вам смешно? А ведь здесь нет ничего смешного. Неужели и вы такой же?

— Кто знает? Возможно, благодаря моему ремеслу у меня потолще кожа, но ручаться никогда не следует. Предоставив слабых мужчин на милость женщинам, природа определенно сыграла с так называемым сильным полом злую шутку. Адам, первый мужчина, был облапошен Евой — первой женщиной. Доходчивая символика, не правда ли? Кстати, еще не появившись на свет, мужчина уже зависит от женщины.

— Верно, — согласилась она все так же задумчиво. — Подумать только, что все мужчины, населяющие землю, даже наиболее достойные, начинали свою карьеру с пребывания в женской утробе. Разве не унизительно?

— Не будем преувеличивать, недостатки компенсируются.

— Каким образом?

— В частности, умением выходить сухим из воды. Обычно мужчина меньше страдает от превратностей жизни, чем женщина. Он черпает силы в своем легкомыслии, непоследовательности, безграничном эгоизме. Посмотрите вокруг: женщины, злоупотреблявшие своей властью над мужчинами, в конечном итоге становятся жертвами истории.

Он пожал плечами и махнул рукой, словно отмахиваясь от надоевшей темы.

— Судя по вашему виду, — съязвил он, — вам жалко Кониатиса?

— Вовсе нет. Я подошла ко всему этому философски.

— Действительно. Я обратил внимание, что вам явно по вкусу философские рассуждения. Поберегитесь, это чревато опасностями. Лично мне это как раз но душе. Но обязан предостеречь вас: в нашем деле реализм и действие — прежде всего. Расскажите подробно, как все произошло и как у вас продвинулись дела с Кониатисом.

Несколькими лаконичными фразами она передала, как развивались события в «Конараке» после ухода Луи Денуа и Сюзи Лорелли. Заканчивая рассказ, она с усмешкой бросила:

— Прощаясь со мной в Орли перед паспортным контролем, он напирал на то, что любит меня. Он был растроган, как молокосос, флиртующий первый раз в жизни, что довольно забавно, когда перед тобой отъявленный донжуан.

— Когда вы увидитесь снова?

— Завтра в пять вечера в кафе у Порт-Дофин. Он повезет меня на уик-энд в Довилль.

— Дьявольщина! не выдержал Коплан. — Уик-энд в До-вилле — безошибочный знак. Кониатис на лопатках!

— Пока еще на ногах. Он договорился о поездке в Довилль еще до встречи со мной.

— Откуда вы знаете?

— Он при мне позвонил в Нормандию и заказал еще один номер, подтвердив при этом собственный заказ, сделанный несколькими днями раньше.

— Да, — согласился Франсис, — когда имеешь дело с таким субъектом, не стоит торопиться с победными реляциями. Его восторг объясняется, несомненно, удовольствием, испытываемым от очередной победы. Возможно, его любовь — не более чем недолговечная вспышка.

— Я знаю его пока недостаточно, чтобы утверждать что-либо, но у меня тем не менее сложилось впечатление, что он «на крючке», притом прочно.

— А вы? Что чувствуете вы? Роль роковой женщины далась вам без труда?

— Без малейшего труда.

— А сеанс… гм-гм… в общем, любовные шалости в постели месье?

— Без комментариев, — последовал лаконичный ответ.

— Не слишком неприятно?

— Нет.

— И никакого комплекса вины в потаенных глубинах подсознания?

Она неожиданно рассмеялась.

— Наоборот!

Коплан раздосадованно поднял брови:

— Что значит «наоборот»?

— Вам хочется пикантных деталей?

Коплан остался недоволен этим развязным замечанием:

— Я, по-моему, подчеркивал, что интересуюсь вами по долгу службы. Если вы решили, что я нахожу все это забавным, то вы заблуждаетесь.

— Ну не сердитесь. Я обожаю водить за нос людей, которые мне небезразличны.

— Ладно, но мы здесь не для потехи. Если я задаю вам нескромные вопросы, то вовсе не для того, чтобы удовлетворить свое любопытство. Меня самого будет спрашивать о вас начальство, и мне придется отвечать.

— Понятно. Вы хотите узнать о моих интимных ощущениях, не так ли?

— Я хочу знать, не унизил ли вас факт проституирования в рамках выполнения задания. Вы впервые спите с мужчиной, выбранным не вами, то есть с тем, на кого указала Служба. Нам важно знать, как это подействовало на вас.

— В данном случае, повторяю, мне было очень приятно.

— Ответ прям и ясен. А почему?

— Полагаю, вы ни разу не видели Кониатиса во плоти?

— Я знаю его только по фотографиям, которые показывал вам.

— Это очень интересный мужчина.

— А еще?

— Он великолепен — духовно и физически. Он хорошо сложен, силен, следит за собой. Конечно, для девушки моего возраста он староват. Но уверяю вас, конкуренция со стороны юнцов ему не угрожает. Даже обнаженному… Развитая мускулатура, ни грамма лишнего жира, никакой обвислости. Кроме того, ему присущи деликатность и такт. В любви же он столь нежен и великодушен, так внимателен к партнерше, что я не могла остаться равнодушной. К такому мужчине я могла бы привязаться по-настоящему, если бы, конечно, не Служба.

Коплан в замешательстве потер подбородок.

— Да уж, — протянул он, — искренняя похвала. Еще немного — и я бы заревновал, а то и забеспокоился.

— Не бойтесь, я держу себя в руках. Я поделилась с вами своими мыслями из стремления к объективности. Я понимаю, отчего Кониатис пользуется успехом у женщин: ему есть чем гордиться.

— Если вы уверены, что сумеете не заходить слишком далеко, — все в порядке. Если же сомневаетесь в себе, лучше честно предупредите меня. Вы не первая, с кем это случается.

— Никакой опасности, у меня достаточно пространства для отступления, — спокойно парировала она.

— Не забывайте, что это задание — не более чем обкатка. Шеф обзовет меня последними словами, если я позволю вам впутаться в историю, где вам ощиплют все перышки.

— Повторяю еще раз: до этого не дойдет.

Коплан посмотрел на нее в упор:

— Надеюсь, вы вовремя подадите сигнал тревоги. Помните старую мудрость: «Сердцу дремать не дано»? А я отвечаю за ваше сердце, как и за все остальное.

Он поднялся, вооружился пачкой «Житан» и снова принял сидячее положение.

— Теперь обратимся к практическим вопросам. Итак, Кониатис влюбился в вас, и завтра во второй половине дня вам предстоит встреча и совместная поездка в Довилль. Полагаю, он засыпал вас вопросами?

— А как же. Чтобы удовлетворить его ненасытность, мне пришлось рассказать ему о своем прошлом, настоящем, о планах и стремлениях. Словом, отбарабанила урок, который вы заставляли меня зубрить.

— А о себе он говорил?

— В общем-то совсем немного. О поездках, об одиночестве… Поскольку я восхитилась роскошью его апартаментов, он заметил, что его дела идут неплохо.

— В чем цель его внезапного отлета в Цюрих?

— Он обмолвился, что должен встретиться с каким-то банкиром.

— Имен не называл?

— В связи с поездкой в Швейцарию? Нет.

— А вообще, в разговоре?

— Всего одно, да и то без фамилии: своего друга Карлоса. С этим Карлосом ему предстояло встретиться в «Конораке». Поскольку тот не появился, он занялся мной.

— Карлос нам известен, — отозвался Коплан. — Немец из Ганновера, Карлос фон Крюгер. Сотрудник «Общего рынка», служит в Париже. Кониатис связан с ним уже много лет… Согласно «сетке», у них имеются общие делишки.

— «Сетке»?

— Да, так мы называем комплекс действий, касающихся того или иного «объекта»: наблюдение, слежка, тайный сбор сведений, просмотр почты, прослушивание телефона и прочее.