Роберт Ладлэм - Рукопись Ченселора
– Нет! – заревел он, протягивая руку к кольту.– Вы не сделаете этого! Не смейте! Я не позволю! Бросившись на генерала, Ченселор плечом ударил его в спину и отшвырнул к стене, но тот все же успел схватить со стола оружие. Сжав в руке кольт, он яростно замахнулся на Питера. Удар пришелся по виску, и у Ченселора от страшной боли в глазах замелькали тысячи белых пятен. Левой рукой он вцепился в китель генерала, а правой стал отражать сыпавшиеся на него удары, стараясь перехватить оружие. Ему удалось ухватить рукоятку кольта и одновременно нанести противнику удар коленом в живот, придавив его к стене. Но Рамирес продолжал яростно колотить Питера по почкам, и тот от страшной боли готов был вот-вот потерять сознание. Правда, Ченселор уже подобрался к спусковому крючку, но стрелять не решался; услышат соседи, вызовут полицию, и тогда он вообще ничего не узнает. Отступив на полшага, он изо всех сил рванул на себя генерала и с размаху ударил его коленом в лицо. Голова Рамиреса откинулась назад, из груди вырвался хрип, пальцы разжались, и кольт, перелетев через всю комнату, врезался в стоявший на столе мраморный письменный прибор. Питер выпустил китель генерала, и тот без сознания рухнул на пол. Из носа поверженного Рамиреса хлынула кровь. Минуту Ченселор стоял неподвижно, стараясь прийти в себя. Потом опустился на колени около генерала и, подождав, пока восстановилось дыхание и немного отпустила боль в висках, поднял кольт. Взяв со стоявшего на книжной полке серебряного подноса бутылку минеральной воды, Питер налил полную пригоршню и плеснул себе в лицо. Холодная вода помогла: он почувствовал, как к нему возвращается способность соображать. Остатки воды он вылил на лицо лежавшего без сознания генерала. Смешавшись с размазанной по полу кровью, вода окрасилась в противный розовый цвет. Рамирес медленно приходил в себя. Сдернув с кресла широкую подушку, Питер бросил ее поверженному противнику. Вытерев ею пятна с лица и шеи, генерал, держась за стену, начал вставать.
– Садитесь!-приказал Ченселор, указывая кольтом на кожаное кресло. Рамирес рухнул на сиденье, его голова безвольно откинулась на спинку.
– Сука, проститутка,– прошептал он.
– Какой прогресс!-заметил Питер.-Еще несколько дней назад вы называли ее "несчастной, психически неуравновешенной женщиной".
– Она была самой обыкновенной шлюхой.
– Была или вы сделали ее такой?
– У нее имелись все задатки, чтобы стать продажной женщиной.
– В Китае заложниками остались ее отец и мать.
– Два моих брата эмигрировали на Кубу. Агенты Кастро пытались меня завербовать. И что же? Сейчас они гниют в тюрьме. Я им не поддался.
– Вы, разумеется, сильнее той женщины. Ваша профессия-не поддаваться.
– Она была женой боевого американского офицера. Его армия-это ее армия.
– Вы хотите сказать, что ее поведение не соответствовало тому положению, которое она занимала в обществе? Так надо было ей помочь, а вы использовали ее в своих целях. Давали ей смертоносное зелье и бросили в сражение, в котором она не могла победить. Правильно сказал о вас Браун: все вы ублюдки.
– Мы избрали оптимальную стратегию.
– Кончайте плести ахинею! Кто дал вам право распоряжаться ее жизнью?
– Никто! Я сам разработал план операции и сам контролировал проведение его в жизнь! – Выкрикнув это признание, Рамирес побледнел: он понял, что зашел слишком далеко.
– Вы сами?
– Подобных операций было много. Разумеется, в них участвовали и Другие лица,-оправдывался Рамирес.
– Нет, точно таких не было! – взорвался Ченселор.-Макэндрю раскусил вас, понял, что вы за человек: вспыльчивый, вероломный! Он отказался присвоить вам звание, которого вы не заслуживали, и тогда вы решили отомстить ему, избрав объектом мести его жену.
– Я получил это звание! Ему не удалось сорвать мое повышение. Напрасно этот мерзавец пытался встать на моем пути!
– Конечно, напрасно. Вы лишили его возможности что-либо предпринять, мстя его жене. С чего, интересно, вы начали? С того, что переспали с ней?
– Это было нетрудно. Она – типичная шлюха.
– А потом вы подсунули ей наркотики. О, вы действовали наверняка! Но когда вы наконец получили это чертово звание, оно вас не порадовало, потому что вы всегда помнили, как вам удалось его добиться. Вы были морально не готовы носить это звание и придумали массу причин, по которым вам якобы необходимо скрывать ваше повышение. Вы просто боитесь его. Вы – мошенник! С горящим лицом Рамирес вскочил с кресла. Ударом ноги в живот Ченселор отбросил его назад.
– Отвратительная ложь! – завизжал генерал. – Что, бьет по самолюбию? – риторически начал было Питер и тут же остановился: "Шлюха?" Он вдруг понял, что объяснение Рамиреса, в сущности, ничего не объясняет. Налицо было явное противоречие.-Постойте! Вы уверяете, что жена Макэндрю была проституткой. Но как это могло помочь вам скомпрометировать его? Он же просто убил бы вас. Он так и не узнал, что она была агентом. Никто из вас даже не осмелился намекнуть ему об этом. Ему объяснили все как-то иначе. Его заставили поверить во что-то другое.
– Он знал, что она шлюха! Знал! В сознании Питера вдруг всплыл образ сильного, но уже сломленного человека, сидящего на полу с безумной женщиной на руках, любовно укачивающего, успокаивающего ее, уверяющего, что все будет хорошо. Нет, так быть не могло. Как бы Макэндрю ни был привязан к жене, он бы нашел силы вычеркнуть ее из своей жизни, если бы она действительно была проституткой.
– Нет, я не верю вам,– возразил Ченселор. –Он видел собственными глазами! Он не мог не догадаться!
– Он что-то видел собственными глазами. Ему что-то сказали или просто намекнули. Вы научились темнить, морочить людям голову. Никогда ничего не говорите прямо и откровенно. Не думаю, что Макэндрю считал свою жену шлюхой. Он не потерпел бы подобного в доме.
– Он не мог не знать, потому что все симптомы были налицо. Даже склад ума выдавал в ней типичную потаскушку, Симптомы? Питер посмотрел на Рамиреса. Он вдруг почувствовал, что близок к разгадке. Симптомы… По словам Элисон, за несколько месяцев до того, как мать превратилась в полного инвалида, она стала временами терять нить разговора, ее сознание "ускользало". Макэндрю не мог понять причину столь резкого ухудшения ее умственного и физического состояния. Он мог только предположить, что ее окончательно сломила трагедия, которая произошла с ней на пляже. Постепенно он привык к этой мысли и поверил в нее. В глубине души генерал по-прежнему любил свою жену и продолжал опекать ее. Что бы она ни совершила, считал он, она не виновата. Ее родители находились в руках тех, с кем сражался на поле боя ее муж. Это и довело ее до безумия. Те же, кого Макэндрю считал своими друзьями, все это время намекали ему, что его жена якобы чересчур неразборчива в знакомствах. Так они пытались скрыть собственное неприглядное поведение. Но "друзья" не поняли главного: генерал был гораздо лучше, чем о нем думали. Гораздо добрее, терпимее. В каких бы поступках бы проявлялась болезнь, считал он, винить следует ее, эту болезнь, а не измученного ею человека. А эта потная окровавленная тварь способна только повторять без конца одно и то же: "Проститутка", "Шлюха". Рамирес сам приучил ее к наркотикам, довел до такого состояния, что она согласилась переспать с ним, лишь бы получить очередную дозу. И сделал он это из-за того, что она была женой человека, которого он ненавидел. Потом, чтобы скрыть правду, он опорочил доброе имя бедной женщины.
– Вы употребили выражение "склад ума типичной потаскушки". Что вы хотели этим сказать?
– Она все время околачивалась в Гинзе. Там, как вы знаете, полно притонов, куда военнослужащим вход запрещен. А жена Макэндрю ездила туда, чтобы подцепить себе мужика.
– Эти притоны находились в юго-западной части Гинзы, не так ли? В 1967 году я был в Токио, и они еще существовали.
– Да, некоторые из них.
-Там и наркотиками торгуют?-поинтересовался Ченселор.
– Возможно, но в основном там торгуют сексом.
– А чем расплачиваются за эти удовольствия?
– Тем же, чем всегда.
– Деньгами? – Разумеется.
– Нет, не разумеется. Жена Макэндрю не нуждалась в деньгах. Ей нужны были наркотики. Вы водили ее за нос, и тогда она попыталась сама, без помощи китайцев, раздобыть "марафет". Когда вы узнали об этом, вам стало ясно, что ваша стратегия может полететь ко всем чертям. Если бы независимая от вас служба выявила ее связи с китайской разведкой и провела расследование, вам бы пришел конец! Ваши махинации были бы разоблачены! А вам было что скрывать, сукин вы сын, да и другим тоже. Что вы сказали несколько минут назад? "Подобных операций было много"? И вот вы пытались скрыть это, выйти сухими из воды. А для этого вам надо было контролировать события…
– Это не было подстроено! – выкрикнул Рамирес.– Мы тут ни при чем! Ее нашли в Гинзе, на аллее… Мы не привозили ее туда… Ее там нашли… Если бы ее не обнаружили, она бы умерла! Слова и образы слились в мозгу Ченселора воедино, образовав цельную картину случившегося. Как эхо, в голове звучали воспоминания Элисон о том, как ее мать нашли в воскресный полдень на пляже Фунабаси: …Кто-то позвонил и спросил, дома ли мать… Потом… в дом прибыли два офицера. Они были чем-то взволнованы и явно нервничали… Допоздна я слышала крики и топот… Внизу… толпились люди… Они суетились… переговаривались по рации… Открылась входная дверь, и на носилках внесли мать… Ее лицо было белое как бумага… Взгляд застывший, как у мертвеца… По подбородку стекали, струйки крови… В тот момент, когда мать вынесли на свет, она неожиданно зашевелилась… Все ее тело начало извиваться. Только благодаря ремням она не упала с носилок. Я закричала и бросилась вниз, но какой-то майор (это был красивый негр) остановил меня, взял на руки и прижал к себе… Майор-негр! Он стоял внизу, и именно его увидела мать Элисон… Вспомнил Ченселор и другую сцену, во время своего визита в дом Макэндрю. После тех трагических событий прошло двадцать два года, но генерал продолжал. заботиться о несчастной и по-прежнему любимой женщине. Так вот почему он рявкнул на Ченселора: "Подойдите к свету! Поднимите лицо! К свету, черт вас возьми!" Он хотел, чтобы лежавшая у него на руках жена увидела, что Ченселор не негр. Значит, неправда, что китайские агенты подвергли мать Элисон пыткам и потом отправили назад как живое предупреждение, адресованное американской разведке. Никто ее не пытал. Ее изнасиловали, когда она пришла на связь в один из самых мерзких притонов Гинзы, где военнослужащим не разрешалось даже появляться. Затащили в аллею и там изнасиловали.
