Никита Филатов - Капитан Виноградов
— Ха! — донеслось со стороны кухни.
— Чего там?
— Великая вещь — мелочи! Посеешь привычку — пожнешь характер… и наоборот.
Филимонов с ухмылкой рассматривал настенный трехстворчатый календарь с видом на Фонтанку и символикой крупного питерского банка.
— Ты о чем?
— Вон! — Гость приблизил палец к рамочке, передвинутой на вчерашнюю дату. — Знаешь, есть люди, которым наплевать, а есть такие, кто, придя домой, первым делом…
— Вот именно! — Приятно, когда тебя понимают с полуслова.
Сейчас Виноградов и не смог бы вспомнить, в какой момент, занимаясь бульоном и беляшами, он передвинул на положенное место пластиковый прямоугольник. Но он это сделал — и, значит, действительно побывал дома между двумя задержаниями!
— Веришь теперь? Что я не врал насчет часов, и что возвращался просто, когда твои соколики…
— А я и раньше знал!
— Да ну? Откуда, если не секрет?
— Ну, во-первых, на твое счастье существует отдел охраны. Кстати, кто-то чаю грозился…
— Да уже ставлю! Слушай, твоя склонность к дешевым эффектам хороша, наверное, для девочек с вокзала…
— Все очень просто. Следователь — мой, из отдела, позвонил на пульт охранной сигнализаций. Поинтересовался, когда и во сколько сняли вчера квартиру с охраны. И когда обратно сдали.
— Вот екарный бабай! — Стыдно было, что про такую возможность доказать свое алиби Виноградов забыл напрочь. Действительно, он же пришел, отзвонился на пульт своим кодом. Потом то же самое сделал, опаздывая в «Бастион»… — Там же время фиксируют!
— Это счастье твое, Виноградов, что не вспомнил.
— Почему?
— Да я бы в такую «отмазку» хрен поверил!
— Тоже верно. — Действительно, что стоит для отвода глаз вернуться? Отметить этот факт, потом, не сдавая квартиру на охрану, поделать на стороне свои делишки, опять зайти, чтобы отзвониться, и уйти…
— А так получается — мы сами доперли, своим умишком ментовским.
— Кокетничаешь?
— Ну, кроме того, помнишь, что у тебя из карманов при обыске выгребли?
— Тоже мне! Обшмонали, когда я успел целую кучу всего, что надо, скинуть…
— Бывает! Опыта у ребят маловато, что же попишешь. — Филимонов покачал головой. — Все — да не все, опять же на твое счастье. Чек помнишь кассовый? На беляши, кажется.
— Ну? Его же заносить не стали в протокол? Я думал, выбросили…
— Дорогой ты мой бывший капитан! Бывший обэхаэсэсник… Не стыдно? Скажи спасибо, что дяди умные попались. По-ря-доч-ные! На чеках же не только цена стоит и это, как его… «Спасибо за покупку» Там еще много всяких циферок, время например.
— Все понял! — Конечно, вытащив оперативным, так сказать, путем чудом уцелевший клочок бумаги, которому сам задержанный не придавал значения, сыщики получили подтверждение: да, не врет, действительно был там-то и там-то. — То-то ты меня все про цену на беляши пытал, да про то, где магазин расположен…
— Сахар-то есть? — Видно было, что Филимонов доволен.
— Есть, родимый! Да я же тебе, комиссар ты наш Мегрэ, ничего не пожалею — хоть три ложки клади, хоть четыре!
— Ну а насчет того, что вас ночку без оформления в КПЗ продержали…
— Проверил?
— Даже не стал!
— Чего же так?
— Знаешь, наврать вы бы с Дагутиным чего-нибудь покруче, но попроще придумали. Слишком уж все это было… замысловато! Такое алиби себе только сумасшедший соорудит либо идиот, начитавшийся детективов, — Филимонов хлебнул, добавил себе еще заварки. — Пусть теперь прокуратура копает. Им за это деньги платят. А я под своих копать не стану.
Виноградов припомнил тех, из отделения: сопляка у метро, дежурного с сонным лицом, седого майора…
— Раскрутят их. Как пить дать! Если возьмутся.
— Вот именно… если возьмутся.
— Да и плевать! Не жалко.
Допили чай. Помолчали.
— Значит, не советуешь соваться?
— Не советую! — Оба понимали, о чем идет речь, и ответ Виноградова прозвучал достаточно жестко.
— Мафия?
— Не знаю. Это нас не касается. Спихнул дело? Радуйся! Тоже нашелся — комиссар Катанья…
— Да-а… Пуганый ты!
— Слушай, ты боксом в детстве занимался? Нет?
— Немного.
— Вот и выбирай себе соперника — в своей весовой категории! Мне что — Лелика не жаль? Жаль. Но он знал, наверное…
— Чем он занимался?
— Понятия не имею! Политика…
— Лицензии?
— Почему?
— Там бумаги были — в основном про лицензии… Я не понял, правда…
— Еще налить? Кажется, сгущенка где-то спрятана…
— Я наспех глянул, но…
— Да плевать мне! Ясно? Чай, спрашиваю, будешь? Если нет, то давай, до встречи…
— Не надо, хватит. Ладушки, не будем об этом! Как полагаешь, они дагутинский адрес заранее знали?
— Возможно. Могли и заранее знать, если всерьез Завидовского разрабатывали — он же созванивался со мной, с Борькой… Но, скорее всего, просто твоим орлам на хвост упали.
— Как это?
— Ну, допустим, смотавшись от Кристинки, они далеко не ушли, поставили наблюдение. На случай, если Лелик все-таки появится. Я бы, кстати, на их месте и телефончик Вережко отсканировал — запросто, сейчас такая техника имеется, что нет проблем: сиди себе в машинке, слушай… Твои быстро приехали?
— Сразу же, как она вызвала!
— Ну так! Первые звонки из квартиры делали?
— Естественно. Да и потом…
— Ко мне в агентство заезжали? Домой звонили?
— Да, я же говорил.
— Спаси-ибо! Хорошо, что я такой ленивый — а то еще бы одним трупиком завоняло. Запросто… Повезло, что они верно вычислили, по дагутинскому варианту.
— Кому повезло? — вежливо поинтересовался майор.
— Мне, — смутился Владимир Александрович. — Прости, Господи, конечно! С другой стороны, могли ведь все точки сразу перекрыть: Вережко, матери Лелика, мою, Борькину… Засекли, допустим, как Завидовский в адрес зашел, сразу же среагировали?
— Это же сколько народу надо? Четыре группы, пять? Ого! Ты, Виноградов, того… не того? Не проще было подождать день-другой, пока все уляжется? И не городить огорода, как в кино!
— Не знаю! Не знаю… Может — торопились? Может, времени не было! Впрочем, давай на сегодня закончим, а? Устал… Сейчас, секундочку — я провожу.
Это было именно то, что нужно: залив, белые полоски пены, ветер, пахнущий рыбой и звездами. Парк, отделявший кирпичные корпуса от пляжа, — чистый, ухоженный — ласково шевелил вслед идущим сосновыми лапами, подстилая им под ноги упругие ленточки троп и тропинок.
Охрана старалась не лезть на глаза, поэтому ее как бы и не было вовсе.
— Поздравляю! Это победа.
— Да, недурно получилось… Что-то беспокоит?
Из-за дымчатых стекол очков непонятно было, куда конкретно посматривает старик — то ли на небо, то ли в сторону собеседника. Это нервировало, и москвич неожиданно поймал себя на желании ухватить старика за седенький хохолок, приподнять его над землей и тряхнуть как следует! Все-таки это был омерзительный тип. Хотя и нужный.
Говорят, после войны негодяй лично расстреливал заключенных. Допрашивал, пытал…
— Может начаться дождь. У нас это часто.
— Ничего. Хотелось бы прогуляться немного… Не возражаете?
— Что вы! С удовольствием.
Высокопоставленный гость брезгливо, как и подобает подлинному интеллигенту в третьем поколении, поддержал старичка под руку:
— Прекрасный вечер!
Сам он никогда и никого не убивал. Это было не в традициях семьи — большой, знаменитой некогда в Москве семьи адвокатов, врачей, инженеров. Семьи, в которой почти все старшее поколение сгинуло без следа в катакомбах ГУЛАГа…
Кстати, именно ореол потомственной жертвы сталинских репрессий сослужил гостю неплохую службу несколько лет назад, при выборах в Верховный Совет. Это была тогда очень выигрышная тема, ее оставалось только грамотно оседлать — и оба-на! Простой доцент уже с депутатским значком.
Первую взятку ему дали вроде бы ни за что — вежливо, деликатно. Потом еще раз. Еще…
Выступал он с высоких трибун темпераментно, с энтузиазмом, внешность имел и фамилию, располагавшие к доверию представителей широких народных масс. Толком ни в чем, кроме своей молекулярной астрономии, не разбирался, поэтому те, кто решает, определили: быть тебе, парень, борцом с коррупцией!
Вовремя и в нужной последовательности предав кого требовалось, гость перебрался из власти публичной и хлопотной в Его Величество Аппарат. Чины и деньги людей обычно портят, но даже в самых высоких кремлевских кабинетах гость, будучи человеком исконно порядочным, преданно выполнял волю своих настоящих хозяев.
В сущности, он был просто сытой сволочью.
— Вся эта пресса… все это очень утомляет.
— Конечно! — кивнул старик — и чуть было не прибавил «ваше сиятельство».
