Эйсукэ Накадзоно - СЕЯТЕЛИ ТЬМЫ
— Что это вы штудируете? — насмешливо спросил вошедший в комнату Катасэ.
Этот человек с самого начала был неприятен Кохияме. Правда, он мог стать его союзником в борьбе против Тэрады, но у Кохиямы не было никакого желания иметь Катасэ своим союзником. Уж слишком откровенной была его позиция — этот карьерист сам хотел завладеть результатами исследований Убукаты. Потому-то он так рьяно и натравливал против Тэрады слабохарактерного Муракоси. Пожалуй, это было вполне в духе нового поколения.
— Если вас интересует, — сказал Катасэ, — проблема чумы, то насчёт себя вы можете не волноваться. Первая опасность для вас миновала.
— В самом деле?
Катасэ горделиво посмотрел на Кохияму и, явно желая блеснуть своей эрудицией, пояснил:
— Наиболее опасная форма чумы — лёгочная. Она передаётся капельной инфекцией через воздух — с мелкими брызгами при кашле или разговоре с больным. Её симптомы: внезапное повышение температуры, иногда до сорока, а то и до сорока двух градусов. Потом появляется озноб, головокружение, рвота, бред, безотчётный страх, и в течение 3–4 суток больной погибает. Симптомы чумной пневмонии обнаруживаются на второй день после заражения, и протекает она стремительно. А вы здесь уже третий день. Так что всё в порядке.
Катасэ говорил гладко, без запинки, словно это был старательно вызубренный урок. Возможно, медику так и полагается, ведь к медицине нельзя ограничиваться какими-то главными, основополагающими знаниями. Эта наука покоится на опыте, наблюдениях предшествующих поколений. Поэтому хорошим врачом может стать только тот, кто сумеет всё это усвоить. Впрочем, хотя Катасэ и был ему неприятен, Кохияма не мог не отметить, что врач он, по-видимому, неплохой.
— Но вы говорите, что миновала лишь первая опасность? А что это значит?
— Это значит, — ответил Катасэ, — что существует ещё бубонная и кожная чума. Они возникают от укуса заражённой крысиной блохи. При бубонной чуме увеличиваются лимфатические узлы. Кожная форма чумы характерна образованием на месте укуса заражённой блохи пузырька, наполненного сероватой жидкостью. В обоих случаях образуются нагноения, язвы, которые открываются и при кожной чуме превращаются в чёрные пятна, поэтому, вероятно, чуму в народе и называют «чёрной смертью».
— Значит, эти формы по сравнению с лёгочной протекают менее активно?
— Да, они развиваются медленнее. Это не значит, что они менее опасны, но тут хоть есть время помочь больному: в запасе целая неделя.
— Следовательно, пока миновала только первая опасность, остальное ещё впереди?
— Мы сейчас самым энергичным образом занимаемся истреблением грызунов и насекомых. Так что не падайте духом!
— Отрадный факт! — усмехнулся Кохияма. — Скажите, а вы не могли бы прочитать мне теперь коротенькую лекцию по поводу исследований господина Убукаты о наследственной устойчивости бацилл?
— Вы полагаете, что это имеет отношение к чуме? Во всяком случае, я ничего об этом не знаю. Ведь я был у него всего-навсего скромным помощником. Кое-что, наверное, мог бы рассказать Тэрада-сан. Но из него не вытянешь ни слова.
Катасэ явно уклонялся от ответа. Чувствовалось, что его так и подмывал» сказать: «И вообще теперь за всё здесь отвечает Тэрада, вам следовало бы по-настоящему взяться за него».
— Кстати, доктор Канагаи сегодня не приедет.
— А что толку от его посещений! — сказал Кохияма. — Он не успевает взглянуть на наши физиономии, как тут же мчится назад, словно за ним гонятся.
— Сегодня я его замещаю, — сказал Катасэ.
— А разве в этом есть необходимость?
— Да, Эмма… — замялся Катасэ и быстро направился к двери.
— А что с ней?
Утром Эмма пила кофе с Тэрадой и Кохиямой и с тех пор больше не показывалась.
— Вчера ночью её укусило какое-то насекомое, и на коже остался след. Я не думаю, чтобы это был укус чумной блохи, но кто знает.
Бросив на ходу эти слова, Катасэ поспешно зашагал по коридору. Кохияма остался в гостиной. Наконец ему надоело читать, и он отложил книгу в сторону. Неужели Эмма заболела чумой? Ведь ей наверняка ввели максимально возможную дозу противочумной вакцины. Но иногда заболевают чумой и люди с достаточно иммунизированным организмом. Не говоря уже о том, что и при введении вакцины профилактический эффект отнюдь не является абсолютным.
Мысль о том, что Эмма заболела чумой, была для Кохиямы невыносимой. Он уже знал незавидную историю её появления на свет. Неужели она снова стала игрушкой в руках судьбы!
Но дело было не только в этом, кажется, он серьёзно полюбил Эмму. Он вспомнил недобрую усмешку, мелькнувшую на лице Катасэ, когда тот направлялся в её комнату. Ему стало не по себе.
Он вскочил с дивана и помчался в комнату Эммы. Он собрался было постучать, как вдруг услышал голос Эммы и шум.
— Оставьте меня в покое! Уйдите! Уйдите! — задыхаясь, проговорила Эмма.
— Оставьте меня в покое! Уйдите! Уйдите! — задыхаясь, проговорила Эмма.
Кохияма толкнул дверь. На ковре сидела Эмма. Она отталкивала от себя Катасэ, который, извиваясь, точно гусеница, пытался поцеловать её обнажённые груди.
— Катасэ! Как ты смеешь, негодяй!
Кохияма схватил Катасэ за шиворот и с решимостью слабохарактерного человека, наконец отважившегося на мужественный поступок, выволок его из комнаты. Катасэ пытался сопротивляться, но Кохияма ударил его кулаком по лицу, и тот сразу присмирел и лишь прижимал к лицу руку, в которой были зажаты поднятые с ковра очки.
— Убирайтесь отсюда! И если вы попытаетесь ещё хоть раз…
— Вы ужасный человек, Кохияма-сан! — писклявым голосом проговорил Катасэ. — Она сама меня соблазняла.
И он тут же поспешно ретировался.
Застёгивая блузку, в дверях показалась Эмма. Широко раскрытыми глазами она смотрела на Кохияму. Это был всё тот же полный затаённой скорби взгляд, неудержимо влекущий к себе. Её чёрные глаза с голубоватыми белками казались сейчас серо-голубыми.
— Может быть, я напрасно это сделал? — извиняющимся тоном спросил Кохияма.
Взгляд Эммы стал серьёзным.
— Неужели вы могли такое подумать? Да мне противно на него смотреть! Пришёл, потребовал, чтобы я сняла блузку и дала себя осмотреть, нет ли где ещё укусов, а сам стал приставать…
Кохияма вошёл в комнату и сел на ковёр, скрестив ноги. В этой комнате он был впервые. Однако сейчас он решил немного побыть с Эммой, чтобы успокоить девушку.
Для будуара манекенщицы комната была обставлена очень скромно. Если не считать прекрасного пушистого ковра и стереофонического магнитофона, вся остальная обстановка была простой и дешёвой.
Кровать и платяной шкаф больше подошли бы для студенческого общежития.
Взглянув на себя в зеркало и поправив причёску, Эмма села против Кохиямы. С непосредственностью ребёнка она протянула ему правую руку и сказала:
— Может быть, ничего серьёзного и нет. Неужели это след от укуса насекомого?
Под голубой тканью блузки Кохияма, разумеется, никакого красного пятнышка на её руке разглядеть не мог.
— Впрочем, к чему я, глупая, вас спрашиваю! — спохватилась Эмма. — Ведь вы не врач.
— Завтра вас осмотрит доктор Канагаи, — сказал Кохияма.
— Мне приходится выступать с обнажёнными руками и плечами. И если они покроются чёрными пятнами, это будет ужасно.
— В крайнем случае, можно будет сделать пластическую операцию, — не подумав, ляпнул Кохияма. Эмма рассмеялась.
— Наверное, немного простудилась, — сказал Кохияма.
— Хорошо, если так. Катасэ противный тип. Но отец всегда говорил, что голова у него на плечах сеть. А вдруг он прав и меня в самом деле укусила чумная блоха?
— Одной головы мало. Нужен ещё опыт. А опыта у него пока маловато.
— Кажется, хороших специалистов по чуме вообще почти нет.
— Не следует раньше времени тревожиться. Я неверующий, но, по-моему, священное писание учит не думать о завтрашнем дне.
Сказав это, Кохияма вдруг почувствовал свою полную беспомощность.
— О мама! Дай мне силы! — воскликнула Эмма и вдруг задрожала всем телом.
Трудно было понять, что это — озноб или страх. Она дрожала всё сильнее.
Растерянный Кохияма, поколебавшись с минуту, крепко обнял её за плечи. Падая навзничь, Эмма невольно увлекла его за собой, его губы прильнули к её прохладным, мягким губам. Если бы сейчас её лицо было покрыто ужасными чёрно-синими пятнами, он, наверное, всё равно поступил бы так же.
2
Недаром говорится, пришла беда — открывай ворота. В тот же день в три часа в квартиру Убукаты явилась госпожа Хамура. Ей нужно было срочно переговорить с Тэрадой, который теперь не только занимался разборкой архива Убукаты, но и распоряжался всем, что происходило в доме.
— Доктора Канагаи до сих пор нет. Нельзя ли всё-таки его вызвать? — спросила она Тэраду.
