Андрей Завадский - Утро псового лая
Третий залп стальной метлой прошелся по противоположному склону, и Александру оставалось только гадать, какие потери понесла его рота. Здесь, вокруг себя, он видел только контуженных солдат, едва начинавших приходить в себя, или просто кровавые ошметки, оставшиеся от тех, кому повезло меньше. А в считанных сотнях метров отсюда засели "духи", которые в любой миг могли пойти в атаку.
– Радист, ко мне, – Глушков подозвал к себе солдата, тащившего на спине рацию, и настроившись на нужную волну, вызвал штаб операции: – Гранат, Гранат, я – Сапфир. Позиции роты обстреляны из тяжелых орудий, имею большие потери. Банда готовится пойти на прорыв. Прошу подрежать с воздуха. Как приняли?
– Вас не понял, Сапфир, какая артиллерия? – штабной связист, казалось, был сильно удивлен. – Повторите.
– Повторяю, – покричал Глушков, поскольку рядом разорвался новый снаряд. – По нам стреляют из гаубиц, предположительно с противоположной стороны границы. Прошу поддержки. У меня осталось мало людей, "духи" нас сомнут в момент.
– Сапфир, авиация уже в воздухе, – успокаивающе произнес невидимый связист. – Будут у вас через пятнадцать минут. Держитесь, сколько сможете. Конец связи.
Через минуту, пока штурмовики, врубив форсаж, летели к месту боя, а грузинские артиллеристы перезаряжали свои орудия, сообщение Глушкова уже легло на стол генерала Бурова, лично руководившего операцией. Командующий, прибывший в штаб с самолета, неотлучно был здесь уже несколько часов, забыв про сон и отдых, и вместо обеда выпив только стакан чая. К нему постоянно стекалась различная информация, и в значительной степени от того, как быстро он сумеет ее усвоить, зависели жизни простых солдат и сержантов, добивавших в горах остатки банды. Весь штаб работал в состоянии высочайшего напряжения, и именно благодаря этому пока потери спецназа и десанта были минимальными, чего нельзя было сказать об их противнике.
– Что думаете, – прочитав короткую записку, составленную принявшим сообщение радистом, генерал взглянул на командующего артиллерией, полковника Шмакова. – Грузины действительно могут их обстреливать, или это "духи" постарались?
– Полагаю, огонь действительно ведется через границу, – уверенно ответил Шмаков. – По моим данным, грузины в течение прошедших нескольких дней подтянули к границе несколько батарей, и одна из них сейчас наверняка ведет огонь по десантникам.
– Выродки, – командующий сжал кулаки, глухо зарычав, точно дикий зверь: – Это уж слишком, обстреливать наших солдат на нашей же территории. Чертовы грузины даже не скрывают, что заодно с "духами". Нет, ух надо как следует проучить! Позиции батареи известны, – спросил Буров. – Мы можем нанести контрудар?
– Так точно, товарищ командующий, – коротко ответил Шмаков.
– Не забывайте о дипломатической стороне вопроса, – произнес начальник разведки. – Грузины зарвались, это верно. Но об этом не вспомнят, когда начнут склонять нас с вами, товарищ генерал-полковник, варваров и дикарей, подвергших агрессии мирную страну, разумеется, занимающую в конфликте полный нейтралитет.
Сергей Буров взглянул Горлицкого, но ничего не сказал. Командующий понимал, что такое решение может стоить ему погон, и это еще будет не худшим вариантом. Но сидеть, сложа руки, пока там, на границе, гибнут его бойцы, отчаянно ставшие на пути орды бесноватых горцев, было превыше его сил.
– Товарищ генерал-полковник, – генерал Ермолов, командир той самой дивизии, бойцы которой сейчас гибли под снарядами на перевале, не выдержал, тоже пребывая в состоянии крайнего волнения: – Пока вы тут разговариваете, там, в ущелье, умирает моя рота. Прошу вас, сделайте что-нибудь, чтобы спасти пацанов!
– Сергей Николаевич, – осторожно заметил Молотов. – Не думаю, что вам стоит самому принимать решение об обстреле чужой территории. Полковник Горлицкий прав, и нужно уведомить Москву, пусть там и решают.
– Что, – от удивления Буров выпучил глаза, уставившись на свого подчиненного. – Какая Москва? Там гибнут мои солдаты, и я не позволю положить их всех из-за бюрократии штабных офицеров. Черт побери, да они на обсуждение потратят неделю, – воскликнул командующий. – Все последствия принятого решения беру на себя. Иван Кузьмич, – обратился командующий к Шмакову, – Вы можете подавить грузинскую артиллерию?
– Товарищ генерал, они находятся слишком далеко, – покачал головой Шмаков. – Достать с земли их можно только с помощью тактических ракетных комплексов "Точка", но на переброску их к границе уйдет не менее часа.
– Тогда передайте координаты грузинских батарей авиации, – потребовал командующий федеральными силами. – Что у нас есть сейчас в этом районе?
– Группа Су-25 направляется к перевалу, – ответил командующий авиацией, генерал Матвеев. – Думаю, там они будут нужнее. Еще есть пара Су-24, немного восточнее этого квадрата. Они выйдут на цель в течение тридцати минут, если вы прикажете.
– Я прикажу, – решительно кинул Буров. – Приказываю уничтожить батареи противника, ведущие обстрел нашей территории. Использовать все самолеты, нанести по их позициям массированный удар. Также приказываю в район ущелья перебросить еще две десантно-штурмовые роты. "Духов" не пускать через границу ни в коем случае, у себя мочить будем. – Буров мрачно усмехнулся, уже представляя, что останется от боевиков после удара шести груженных бомбами и ракетами под завязку "грачей". – Да, и соедините меня с Генштабом, нужно объяснить им ситуацию.
На борту "Сентри", по-прежнему парившего возле границы и сканировавшего воздушное пространство в районе операции, с удивлением наблюдали, как пара русских самолетов смело пересекла границу Грузии.
– Вот это да, – удивленно произнес оператор, указывая своему напарнику на отметки, обозначавшие воздушные цели. – Русские осмелели! Не ждал такого от них.
– Знаешь, когда гибнут твои солдаты, сложно придерживаться правил дипломатии, – усмехнулся второй американец. – Я очень хорошо понимаю того, кто командует русскими.
– Не думаю, что грузины позволят им исполнить задуманное, – заметил первый оператор. – Они уже знают о появлении чужаков.
Бомбардировщики летели почти не таясь, и, конечно же, были уже замечены операторами грузинских радаров, которые сразу же сообщили о нарушителях на зенитно-ракетные батареи, развернутые вдоль границы. Но русские пилоты, словно забыв об опасности, уверенно вели свои боевые машины к цели, и американцы уже поняли, что именно они избрали в качестве ее.
– Я – семнадцатый, вижу гаубичную батарею противника, – тем временем доложил командир звена бомбардировщиков Су-24М, опустив свой самолет на высоту не более полукилометра. – Батарея ведет интенсивный огонь. Жду приказа, земля.
Тяжелый самолет пролетел над головами грузинских солдат, от страха и неожиданности побросавших снаряды и кинувшихся в разные стороны. Их можно было понять, ведь с грохотом пролетающий над тобой на высоте несколько десятков метров сорокатонный бомбардировщик, ощерившийся подвешенными под крыльями ракетами – зрелище не для слабонервных. Однако панике подверглись не все, и несколько бойцов уже готовили переносные зенитные комплексы "Стрела-3", наводя их на удалявшийся русский самолет.
– Семнадцатый, по тебе выпущены ракеты, – закричал ведомый, увидевший протянувшиеся от земли дымные шлейфы. – Уклоняйся!
– Выполняю противоракетный маневр, – пилот ведущего самолета сделал резкий поворот, одновременно включая станцию постановки помех. За набиравшим высоту самолетом рассыпались гроздья тепловых ловушек, отвлекших на себя запущенные грузинами "Стрелы"
– Семнадцатый, – раздался голос оператора в наушниках пилотов. – Приказываю батарею противника уничтожить. Повторяю – батарею противника уничтожить!
Оба бомбардировщика, набрав высоту, сделали разворот, нацеливаясь на позиции грузинских гаубиц. Навстречу им устремились еще зенитные ракеты, но дальность была слишком велика, и они просто упали на землю, истратив топливо.
– Цель в захвате, – сообщил второй пилот ведущей машины, совместив перекрестье прицела с позициями грузинских гаубиц. – Готов к работе!
– Давай, – приказал командир экипажа, и оба бомбардировщика сбросили по одной управляемой бомбе КАБ-500КР.
Преодолев отделявшие их от цели километры за считанные секунды, бомбы, точным попаданием поразив два орудия, не только уничтожили их, оставив лишь две глубокие воронки, но и повредили другие гаубицы. Всюду были разбросаны тела убитых и раненых артиллеристов. Операторам русских бомбардировщиков достаточно было навести метку прицела на цель, после чего, положение ее вводилось в систему самонаведения бомбы, следовавшей к указанному объекту. Носитель мог не участвовать в атаке, но русские летчики, несмотря на то, что фактически батарея была уничтожена, направили свои машины вслед за бомбами.
