Роберт Ладлэм - Уик-энд

— Простите… Все это очень непросто.

— Так пусть будет просто!

— Постарайтесь понять, Кренстон в отпуске. Мы использовали его имя, потому что раньше вы имели с ним дело.

— Вы хотите сказать, что лгали мне сознательно?

— Да. Вам необходимо было произнести одну фразу, и вы ее только что сказали… «Я был вызван в КСК», так, кажется, вы выразились. Ознакомьтесь, пожалуйста, с моим удостоверением. — Лоренс Фассет вынул из нагрудного кармана небольшую пластиковую карточку и протянул ее через стол.

Таннер взглянул на нее.

Удостоверение подтверждало, что Лоренс С. Фассет является сотрудником Центрального Разведывательного Управления.

Другой пластиковый квадратик разрешал Фассету посещать комплекс в Маклине в любое время дня и ночи.

— Что все это значит? И что вам от меня нужно? — Таннер вернул Фассету его удостоверение.

— В этом и есть причина появления диктофона. Мне придется кое-что показать вам. Но прежде, чем я объясню, в чем дело, я должен задать вам ряд вопросов. Тут есть два выключателя, которые останавливают запись. Один у меня, а другой — у вас. Если я задам вам вопрос, на который вы не захотите отвечать, вам останется только нажать на кнопку «стоп» — и запись прекратится. С другой стороны — опять-таки только для вашей пользы, — если я увижу, что речь идет о личных делах, которые не имеют к нам отношения, то тоже могу остановить запись. — Когда катушки стали вращаться, Фассет перегнулся через стол и, нажав кнопку рядом с Таннером, остановил их. — Видите? Очень просто. Я провел уже сотни таких бесед. Вам совершенно не о чем беспокоиться.

— Похоже, что я попал к следователю, не получив повестки и не имея возможности посоветоваться! В чем дело? Если вы думаете, что вам удастся запугать меня, то вы просто с ума сошли!

— Дело в том, что мы должны быть совершенно уверены… И в общем-то вы абсолютно правы. Если мы хотели бы кого-нибудь запугать, то прибегли бы прямо к помощи такого омерзительного субъекта, как Эдгар Гувер. Но даже он не может контролировать службу новостей телекомпаний.

Таннер посмотрел на этого вежливого человека из ЦРУ, стоящего за столом Кренстона. Фассет, судя по всему, понимал, что ЦРУ не может позволить себе работать столь грубо по отношению к любому занимающему положение Таннера.

— Что вы имеете в виду, говоря «мы должны быть совершенно уверены»? Вы же знаете, кто я такой.

— Когда вы получите представление о важности информации, которую я должен вам доверить, вам многое станет ясно. Исходя из этого, мы и принимаем такие меры предосторожности… Известно ли вам, что во время второй мировой войны был актер — точнее говоря, капрал английской армии, — который изображал маршала Монтгомери на встречах самого высокого уровня в Африке, и даже одноклассники Монтгомери по Сандхерсту ничего не замечали?

Директор службы новостей потянул за провод и поочередно нажал на кнопки «пуск» и «стоп». Катушки дернулись и снова остановились. В Таннере росло любопытство, смешанное с беспокойством. Он сел.

— Валяйте. Но только помните: в любую секунду, когда мне представится это необходимым, я выключаю эту машинку и ухожу.

— Понимаю. Это ваше право — пока мы не приступили к делу.

— Прошу вас, выражайтесь, пожалуйста, пояснее.

— Доверьтесь мне. И вы все поймете. — Прямой и откровенный взгляд Фассета достиг своей цели.

— Ладно, — сказал Таннер.

Человек из ЦРУ взял папку и раскрыл ее. Затем он включил диктофон на запись.

— Ваше полное имя Джон Реймонд Таннер?

— Неправильно. Мое подлинное имя Джон Таннер. Реймондом я был назван при крещении, но это имя не записано в моем свидетельстве о рождении.

Фассет по другую сторону стола улыбнулся.

— Очень хорошо.

— Благодарю вас.

— В настоящее время вы живете в Сэддл-Уолли, штат Нью-Джерси, на Орчард-драйв, 22?

— Да.

— Вы родились двадцать первого мая тысяча девятьсот двадцать четвертого года в Спрингфилде, Иллинойс, и ваши родители — Лукас и Маргарет Таннеры?

— Да.

— Когда вам было семь лет, ваша семья переехала в Сан-Матео, Калифорния?

— Да.

— С какой целью?

— Фирма моего отца перевела его в Северную Калифорнию. Он ведал кадрами в комплексе магазинов «Брайант».

— Вы жили в хороших условиях?

— В достаточно нормальных.

— Вы получили образование в системе общественных школ Сан-Матео?

— Нет. После второго года обучения в старших классах общественной школы Сан-Матео я был переведен в частную школу, где и провел последние два года. В Уинстонскую подготовительную.

— После ее окончания вы поступили в Станфордский университет?

— Да.

— Были ли членом каких-то студенческих братств или клубов?

— Да. Братство Альфа Каппа. Общество «Трейлон-Кьюс», остальные не могу просто припомнить… В клубе любителей фотографии, но утверждать не берусь. Я работал в студенческом журнале, но уволился.

— По какой-то причине?

Таннер посмотрел на человека из ЦРУ.

— Да, была причина. Я резко протестовал против обращения с американцами японского происхождения. Против концлагерей, куда их загнали. Мой журнал поддерживал их. И мое неприятие таких методов по-прежнему остается в силе.

Фассет снова улыбнулся.

— Вам пришлось прервать образование?

— Многим пришлось это сделать. Я был призван в армию, не окончив второго курса.

— Где вы проходили подготовку?

— Форт Беннинг в Джорджии. Пехота.

— Третья армия? Четырнадцатая дивизия?

— Да.

— Вы находились затем на европейском театре военных действий?

— Да.

— И дослужились до первого лейтенанта?

— Да.

— Я вижу, у вас есть несколько наград.

— Это за действия в составе группы или батальона.

— Три недели вы были в госпитале в Сен-Ло. Вы там оказались из-за ранения?

Таннер несколько смутился.

— Вы отлично знаете, что нет. В моем досье нет «Пурпурного сердца», — тихо сказал он.

— Можете вы прояснить ситуацию?

— Я вылетел из джипа по дороге в Сен-Ло. Смещенный перелом бедра.

Оба собеседника улыбнулись.

— Вы были демобилизованы в июле 1945 года и в следующем сентябре вернулись в Станфорд?

— Так и есть… Чтобы облегчить вашу задачу, сразу скажу, что переключился на журналистику и в 1947 году получил степень бакалавра искусств.

Лоренс Фассет, не отрываясь, смотрел в папку перед ним.

— Вы довольно рано женились на некой Эллис Макколл?

Нажав на кнопку, Таннер выключил диктофон.

— Вот тут я могу покинуть вас.

— Спокойнее, мистер Таннер. Это просто идентификация… Мы не считаем, что за грехи отцов должны отвечать их дочери. Нас устроит просто ответ «да» или «нет».

Таннер снова включил запись.

— Совершенно верно.

В эту секунду Фассет нажал кнопку «стоп». Увидев, что катушки замерли, Таннер поднял глаза на человека из ЦРУ.

— Мои следующие два вопроса имеют отношение к обстоятельствам вашей женитьбы. Я предполагаю, что вы не захотите отвечать на них.

— Вы совершенно правильно предполагаете.

— Поверьте, они не так уж существенны.

— Скажи вы мне обратное, я бы тут же ушел.

Эллис и так уже досталось. И Таннер не хотел, чтобы кто-либо касался обстоятельств личной трагедии его жены.

Фассет опять включил диктофон.

— У вас с миссис Эллис Мак… Таннер двое детей. Мальчику Реймонду теперь тринадцать лет, а девочке Джаннетт — восемь.

— Моему сыну двенадцать лет.

— День рождения у него послезавтра. Но вернемся несколько назад. После получения степени бакалавра сначала вы стали работать в «Сакраменто дейли ньюс». Кем?

— Репортером. Правщиком. Корреспондентом. Кинокритиком и свободным охотником, когда позволяло время.

— Вы имели дело с газетой в Сакраменто три с половиной года, а затем получили предложение от «Лос-Анджелес таймс»?

— Нет. Я был в Сакраменто… два с половиной года, потом около года сотрудничал в «Сан-Франциско кроникл» и лишь после этого получил работу в «Таймс».

— В «Лос-Анджелес таймс» вы хорошо зарекомендовали себя в качестве репортера-расследователя…

— Мне везло. Я предполагаю, вы имеете в виду мою работу, связанную с операциями в порту Сан-Диего.

— Так и есть. Вы были представлены на Пулитцеровскую премию, насколько мне известно.

— Я не получил ее.

— И затем вы поднялись до редактората в «Таймс»?

— Заместитель редактора. Ничего особенного.

— Вы оставались в «Таймс» примерно пять лет…

— Скорее, шесть, я думаю.

— До января 1958 года, когда вы перешли в «Стандарт-мючуэл» в Лос-Анджелесе?

— Верно.

— Вы оставались в штате в Лос-Анджелесе до 1963 года, когда вас перевели в Нью-Йорк. С тех пор вы получили еще несколько повышений в должности?