Стив Сомер - Кумир
— Манкузо, я назначаю вас старшим группы по расследованию убийства Мартинеса. Вам в помощь выделяется Росс,— изрек О'Брайен.
В комнате повисло тягостное молчание.
— Н-да,— шаркая ногами, проговорил наконец Манкузо.— Мне ведь через три месяца на пенсию, босс.— Он называл О'Брайена боссом, чтобы по ошибке не назвать Моргунчиком,— такое прозвище на него навесили сразу же после его прихода в Бюро в 1957 году.
— Знаю,— ответил О'Брайен.— Когда наступит время вашего ухода, мы назначим старшим другого. Если дело еще не закроют.
— Если?
О'Брайен, однако, сделал вид, что не слышит вопроса.
— Ваша задача — держать обстоятельства этого дела, и в особенности имя убийцы, в тайне. По соображениям национальной безопасности.
Манкузо почесал большим пальцем лопатку:
— Тогда как же мы…
— Старайтесь сделать все возможное,— прервал его О'Брайен.— Вот и все.
Манкузо и Росс стояли теперь молча.
— Я же сказал: "Вот и все".
— Хорошо, сэр!
Они вышли и закрыли за собою дверь.
Росс, шагая следом за Манкузо, едва мог скрыть возбуждение. Как только они остались в холле вдвоем, он сжал его руку:
— Боже! Дело Мартинеса!
— Чему ты радуешься? Тут все расписано наперед!
— Как это?
Манкузо только махнул рукой и вышел, не прибавив ни слова.
10.10
Толстенький, полный энергии Кристофер Ван Аллен, пятясь, втиснулся в дверь больничной палаты Терри. Когда он повернулся, Салли увидела, что руки его заняты целой кипой газет.
Она попросила у заведующего отделением его деловой блокнот для записи всех телеграмм, цветов и корзин с фруктами, которые начали прибывать часов с девяти. Через час комната была вся в розах, хризантемах, ананасах и шоколадных конфетах. Терри полулежал в кровати, потягивая через соломинку апельсиновый сок: он был еще слаб, но с каждой минутой чувствовал себя все лучше.
Крис был в восторге.
— Значит, так. Три специальных телевыпуска новостей! Все газеты!
Он плюхнул всю кипу на кровать к ногам Терри и взахлеб продолжал перечислять:
— Нью-Йорк, Чикаго, Л.А.[12], Детройт… Да, я говорил, что сама Барбара Уолтере просила об интервью?…— Крис раскинул веером принесенную им кипу газет в изножье кровати, вытащил из нагрудного кармана носовой платок и утер одутловатое лоснящееся лицо.— Господи! Ваше имя, Терри, на устах у всех!
Еле живая от усталости, Салли взяла номер "Детройт фри пресс" и механически пробежала глазами заголовок и фотографии Терри и Мартинеса. Терри с полнейшим безразличием уставился в пространство.
Похоже было, Крис вот-вот лопнет от распиравшей его радости.
— Господи, вы что, улыбнуться не можете?!
— И забыть, что Октавио Мартинес жил, а теперь его нет?
Устыженный, Крис так и остался стоять, с открытым ртом.
Зазвонил телефон, Салли сняла трубку.
— Да? — Ее лицо неожиданно вытянулось. Она прикрыла трубку ладонью.— Это президент!
Она передала телефон Терри и, поднявшись, отошла от кровати.
Терри прокашлялся, затем взял трубку.
— Да, мистер президент? — Он подождал, выслушивая собеседника.— Значительно лучше, благодарю вас. Да. Да, сэр. Как только смогу.
Он протянул трубку Салли и откинулся на подушку, уставясь в потолок. Салли и Крис стояли молча.
Но Крис вскоре не выдержал и стал тихо поскуливать:
— Терри, ну расскажите же нам.
Но Терри даже не посмотрел в их сторону. Голос его звучал механически:
— Он сказал, что должен поговорить со мной, как только я поправлюсь.
Крису некоторое время удавалось сохранить на лице невозмутимое выражение. Но вскоре он не выдержал и звонко хлопнул в ладоши.
— Да мы их всех к такой-то матери! — заорал он, не соображая, кто может его услышать…
11. 55
Доктор Пол Саммерс в своем безупречно белом халате и толстых круглых очках без оправы напомнил Россу их профессора зоологии в Йельском университете. И вообще всякий раз, когда ему доводилось бывать в фэбээровской лаборатории судебной медицины, Росс неизменно вспоминал свою студенческую жизнь. Сейчас, сидя рядом с Джо Манкузо (тот, преспокойно положив ступни ног на спинку стула, ковырял пальцем в ухе), он подробно записывал все разъяснения.
— В общем, перед нами работа высочайшего класса,— заключил д-р Саммерс.
— А что такое? — поинтересовался Манкузо.
Саммерс поднял фотографию гильзы, сделанную в необычном ракурсе, позволявшем видеть даже мельчайшие детали.
— Вот видите? — Он использовал карандаш вместо указки. — Эти отметины свидетельствуют о том, что стреляли из винтовки системы "Хеклер энд Кох ХК-91". А горизонтальные полосы…
— Ясно,— прервал его Манкузо.— А что это за пушка?
Саммерс сделал паузу и поверх очков поглядел, на Манкузо. Потом спокойно положил фотографию и взял со стола винтовку. Он потянул на себя затвор: раздалось резкое металлическое клацанье.
— Автоматическая,— пояснил он.— Пятизарядная — или с обоймой на двадцать патронов. По десять в секунду.
— Кому эта игрушка положена?
— Никому. Специалистам.
— Угу…
— Снайперам из НАТО.
Росс оторвал взгляд от бумаги.
Саммерс положил оружие и взял еще один фотопринт — на сей раз это была сама пуля.
— Скорострельная, калибр 7,62. Опытный стрелок может спустить курок — и загнать всю очередь в десятку,
— А пули?
— Какие душе угодно! С мягким наконечником, пустотелые, тупоносые. Тефлон и стальной корпус. На выбор, в зависимости от того, чем ваша "мишень" защищена. И еще — какую смерть вы ей предназначили.
— А какой смертью умер Мартинес? Тяжелой? — спросил Росс.
— Первая же пуля оказалась смертельной. Остальные девятнадцать,— он пожал плечами,— так, на всякий случай.
Саммерс сложил фотопринт с изображением первой пули. За ним оказался другой фотопринт, запечатлевший вторую, идеально поразившую цель. Конец пули был деформирован, оплыл, металл сплющился: с дюжину острых как бритва краев зловеще поблескивали.
— Начинка — торид. Выпускается в Довилле компанией "Армс Ариадна". При столкновении пули с объектом происходит грибовидное растекание металла. Входное отверстие небольшое, но пуля рвет внутренности на куски. Если встречает кость, дробится. И кость тоже. Фэллон еще не знает, как ему повезло.— Саммерс отложил изображение пули в сторону.— А вот тут медяшки.— Доктор кинул полиэтиленовый пакет Россу.— Эти гильзы ребята из разведгруппы нашли на крыше Расселовского центра.
Росс поднял пакет и поднес его ближе к свету. Пустые медные гильзы зазвенели. Он расстегнул пакет и высыпал его содержимое на ладонь: гильзы от этих смертоносных патронов были почти невесомы. И почему-то в царапинах.
— Их что, уже раньше использовали?
— Профессионалы сами набивают гильзы. Тут все по второму разу.
Шесть гильз были одинаковые — медные. Седьмая — черная.
— В чем дело? — заинтересовался Росс.
— Калибр тот же самый, это не чистая медь, а сплав,— пояснил Саммерс.— При стрельбе самодельными патронами это встречается довольно часто.
— А что же вы нам скажете? — нетерпеливо спросил Манкузо.
Саммерс взял свою записную книжку и, присев на край стола, начал ее листать.
— Я производил вскрытие трупа Мартинеса. Вас это интересует?
— Да пошел он к едреной матери,— буркнул Манкузо.— Ну тюкнули парня, ну умер. Подумаешь тоже…
— Но он бы и так умер.
— То есть как это? — изумился Росс.
— У полковника Мартинеса был СПИД!
Росс перестал писать.
Прямо над его ухом Манкузо брякнул:
— Значит, он педик. Там у них таких полно.
— Но он был женат. У него трое…— Саммерс полистал книжку, вздохнул и, покачав головой, уточнил:— Нет, четверо детишек.
— Ну и что, значит, он работал и задом и передом.
— Но он был набожным католиком. Каждый день молился.
Манкузо поднялся со стула.
— Послушайте, док[13], все эти херувимчики только тем и занимаются…
Саммерс положил записную книжку на стол.
— Вы, Манкузо, просто подонок! Подозреваете человека, который…
Манкузо пожал плечами, поправил галстук.
— Куда это вы клоните, док? — Росс насторожился.
— Два дня назад этот полковник был в госпитале "Уолтер Рид" на обследовании. Полном обследовании. Как положено военнослужащим. Сердце, кровь — словом, все… И вот вчера его душа отлетает на небо.
— Ну и?…
Саммерс снял очки.
— В понедельник анализ показал, что СПИДа у него нет. А во вторник — что есть. Тут может быть только одно объяснение.
— Ну и?…
— Кто-то там в госпитале впрыснул ему зараженную кровь.
Наступило продолжительное молчание.
— Ловко сработано,— буркнул Манкузо.
12.10
Терри чувствовал себя уже лучше. Руки перестали дрожать, зрение прояснилось. Он сидел на кровати, подложив под голову подушки, и, водрузив очки на кончик носа, перебирал груду лежавших перед ним на одеяле телеграмм. Рядом с ним сидела Салли, положив свой желтый блокнот на край кровати. Она пыталась разобрать сделанные сю же самой стенографические записи, но не могла.
