Виктор Левашов - Заговор патриотов (Провокация)
— В вашем сценарии Гитлер вручает Рыцарский крест Альфонсу Ребане, а он отказывается. Это тоже гипербола?
— Это художественный домысел. Этого события не было, но оно могло быть. Понимаете?
— Нет. Но если вы объясните, я постараюсь понять.
— Объясню. Как было на самом деле? Альфонс Ребане написал рапорт: «Мой фюрер, мои дела недостойны такой оценки». Я своими глазами видел этот рапорт в берлинском историческом архиве. Если следовать так называемой правде жизни, что я должен снимать? Ночь. Блиндаж. Альфонс Ребане берет ручку и пишет. Так? Чушь! Это же невозможно смотреть! А кино — это видеоряд!
— Почему он отказался от награды? Действительно считал себя недостойным?
— В общем, да. Там, конечно, было все по-другому. Но в принципе верно.
— Но девятого мая сорок пятого года он эту награду принял, — напомнил я. — Из рук гросс-адмирала Дёница.
— Ага! — встрепенулся Кыпс. — Значит, вы читали не только мой сценарий? Что еще?
— Служебную записку Информационного отдела Минобороны, — честно ответил я. — Она была составлена по приказу Кейта.
— Вот же козел! Решил меня проверить! Но не выступал. Понял, козел, что это опасно для его карьеры!
— Давайте вернемся к Альфонсу Ребане. Почему он все-таки принял награду?
— Вы изучали историю Второй мировой войны?
— Интересовался.
— Тогда поймете. После капитуляции Германии Черчилль очень опасался, что Сталин попытается захватить всю Европу. И он мог это сделать. У него было многократное превосходство над войсками союзников. Его танковые армии могли за день дойти до Парижа и за три дня до Мадрида и Рима. Поэтому по инициативе Черчилля наиболее боеспособные части вермахта, сдавшиеся в плен, не расформировывались, а концентрировались в лагерях вдоль демаркационной линии. Они имели статус военнопленных, но носили прежнюю форму и знаки различия, даже проводили строевые занятия. А их оружие хранилось на складах поблизости. И если бы Сталин решился на захват Европы, эти части приняли бы на себя первый удар. Эстонская дивизия СС и была одной из таких частей. Чтобы поднять боевой дух дивизии, Альфонсу Ребане и вручили дубовые листья. И тут он отказаться не мог. Этого требовали интересы дела. Полагаю, я ответил на ваш вопрос, — заключил режиссер Кыпс и причастился «блэк лэйблом». — Потом, когда Черчилль убедился, что Сталин нападать не будет, всех пленных перевели в лагеря в глубине оккупационных зон и подвергли денацификации. Вот вам и разгадка этого странного награждения Альфонса Ребане. Это награждение сыграло свою роль и в его дальнейшей судьбе. Предопределило его выбор на роль руководителя эстонского сопротивления и начальника разведшколы.
— Его деятельность в этой роли была, насколько я знаю, не слишком успешной, — осторожно заметил я.
— Это темная история, господин Пастухов. Очень темная. Я старался об этом не думать. Это помешало бы мне в работе над фильмом.
— Но сейчас работа над фильмом, скажем так, завершена. У вас не появилось желания разобраться во всем до конца?
— Почему вы этим интересуетесь? — спросил Кыпс.
— Я с детства увлекался историей, — бодро соврал я. — Ученые говорят, что прошлое содержит в себе ответы на самые жгучие вопросы настоящего. Ваша оценка Альфонса Ребане как знаковой фигуры века заставила меня задуматься, — добавил я, и это было, пожалуй, правдой.
— Что вы о нем знаете?
— Только то, что было в вашем сценарии и в информационной записке. И кое-что рассказал господин Мюйр. Он рассказал мне, что Альфонс Ребане был агентом НКВД. И что завербовал его он.
— Рассказал вам? — удивился Кыпс. — А мне он этого не рассказывал. Но я знаю об этом из другого источника. Мне удалось найти чекиста, который работал в Эстонии перед войной. Их группой руководил отец Мюйра, он был из старых революционеров. Формально Матти Мюйр действительно завербовал Альфонса Ребане. И даже взял с него подписку о сотрудничестве. Мне не удалось ее найти в эстонских архивах. Возможно, она уничтожена. Но не исключено, что хранится в Москве, на Лубянке. Туда мне пробиться не удалось. А было так. У Альфонса Ребане была возлюбленная, еврейка. Когда немцы подходили к Таллину, он понял, что ей грозит физическое уничтожение. И он пришел к Мюйру. Вероятно, из своих источников он знал, что его отец связан с НКВД. Он сказал, что готов сотрудничать с органами, если наши помогут его девушке эвакуироваться в Англию. Туда уехали его родители. Они погибли, но он об этом не знал. Энкавэдэшники согласились. Тот старый чекист рассказывал, что это была очень сложная операция. В Таллин уже вошли немцы. Подпольщики явились в дом родителей девушки под видом немецкой зондеркоманды, увели ее и отправили в Англию в трюме угольщика. Они рассчитывали, что Альфонс Ребане станет их ценным агентом. Но он их переиграл. Через две недели вся подпольная группа была за-хвачена гестапо и расстреляна. Мюйру и этому чекисту только чудом удалось скрыться и перейти через линию фронта. Все остальные погибли. В том числе и отец Мюйра. И знаете, кто привел гестаповцев на явку? Гауптман Альфонс Ребане! Каков мой герой, а? Ребане по-эстонски — «степная лисица». Очень осторожный и хитрый зверь. Альфонс Ребане был настоящим степным лисом.
Рассказ увлек самого Кыпса. Он освежился еще глотком виски и продолжал:
— Я вам больше скажу, господин Пастухов, гораздо больше! Я совершенно уверен, что в Англии мой герой действительно работал на советскую госбезопасность. Он был одним из самых ценных советских агентов. Да, одним из самых ценных! Не менее ценным, чем Ким Филби и знаменитая лондонская пятерка. С его помощью были уничтожены все отряды «лесных братьев» в Эстонии. Гораздо раньше, чем в Латвии и в Литве. Не верите?
— Нет, — твердо сказал я.
— То есть как это нет? — возмущенно спросил Кыпс.
Он был из тех людей, которые любят, чтобы в любом споре последнее слово оставалось за ними. И его режиссерский опыт с умением объяснять, как сказал Артист, «любую херню», позволял ему выходить победителем в спорах. Я был не против того, чтобы признать себя побежденным. Более того, я очень этого хотел. Но мне нужны были факты, а не фантазии, даже самые вдохновенные.
— Выкладывайте контраргументы, господин Пастухов! — потребовал Кыпс. — Я не оставлю от них и следа!
— Первый. Советский агент не мог воевать так, как Альфонс Ребане.
— А как он воевал? — пренебрежительно отмахнулся Кыпс. — Он был очень организованным, очень исполнительным, очень дисциплинированным офицером. В роли командира «восточного» батальона добросовестно чистил Эстонию от евреев и коммунистов. А на фронте добросовестно воевал. И только.
— Позвольте, Март. А битва на Векше, за которую Альфонса Ребане представили к высшей награде Третьего рейха?
— Да не было никакой битвы!
— Как это не было? — удивился я.
— А вот так. Да, наступление русских на рубеже Векши было приостановлено, но Альфонс Ребане тут ни при чем! Я расскажу, что там произошло. Было так. Парашютно-десантную дивизию генерала Волкова выбросили в тыл Эстонской дивизии СС. Имелось в виду, что ее зажмут в тиски с двух сторон и уничтожат. Но Ребане успел отступить. Он, как говорили тогда, драпанул. Гораздо быстрей и дальше, чем этого ждали. Дивизия генерала Волкова заняла позиции на Векше и целые сутки сдерживала натиск Красной Армии. Да, господин Пастухов, так и было. И это был не единственный случай в ходе войны. Чаще совет-ская артиллерия била по своим. Но бывали и столкновения между своими. Особенно на флангах. Так получилось и здесь. Непогода, плохая связь, режим радиомолчания. Все сошлось. Бой был очень жестокий и кровопролитный. Только через сутки выяснилось, что десантники сдерживали натиск своих. Поэтому и застрелился генерал Волков. И поэтому Альфонс Ребане отказался принять Рыцарский крест с дубовыми листьями. Он не считал возможным получать незаслуженную награду. В сущности, проявил порядочность. Мы привыкли считать порядочность частью морали. Как видите, это не так. Есть еще аргументы?
— Есть. Чтобы штандартенфюрер СС согласился работать на советскую разведку, наши должны были на чем-то очень сильно его зацепить. Его подписка о сотрудничестве, даже если она сохранилась, такой зацепкой быть не могла. О ней он наверняка сообщил немцам. Да и английской контрразведке тоже, когда давал согласие возглавить разведшколу.
— Это хороший вопрос, — кивнул Кыпс. — Да, советской госбезопасности нужен был очень сильный рычаг давления. И он был. Я думаю, что это была его дочь. Да, господин Пастухов, дочь Альфонса Ребане и его возлюбленной Агнии. Ей было месяца три, когда Агнию увезли. Мой чекист рассказывал, что у них был приказ увезти только Агнию. О дочери речи не было. То ли не знали о ней, то ли забыли сказать. Вероятно, Агния успела сунуть дочь родным. Это естественно, потому что агенты НКВД явились в дом под видом немецкой зондеркоманды. Я пытался ее найти, но мне это не удалось. Я решил, что она погибла, потому что всю семью Агнии немцы истребили в концлагерях вместе с остальными таллинскими евреями. Парадокс, что занимался этим Альфонс Ребане. По долгу службы. Получается, что и понятие «долг» никак не связано с понятием «мораль». А тогда что же такое мораль?
