Роберт Ладлэм - Сделка Райнемана
Но сейчас это была не мелочь. Джин намеревалась использовать не только семейные связи, но и свое влияние на сотрудников. Грэнвилль отправился на ленч. Он вернется лишь через несколько часов. Она решила сказать охраннику, что ее «свекор, господин посол» поручил ей сделать необходимые выписки, касающиеся нового сотрудника посольства. Его зовут Сполдинг. Дэвид Сполдинг. Джин не скрывала от себя, что, вполне возможно, Хендерсон захочет потом поговорить с ней о ее поступке. Ну что ж, в таком случае она выложит ему все как есть. Многое, слишком уж многое, как считала она, связывает ее с этим загадочным мистером Сполдингом, и если Хендерсон ничего не замечает, значит, он набитый дурак.
Начальником охраны был молодой лейтенант с военно-морской базы к югу от Ла-Боки. Ежедневно их, военных моряков, переодетых на время в гражданское платье, везли через весь город в посольство, где в их обязанности входило несение караульной службы. То обстоятельство, что все они, находясь на своих постах, были в штатской одежде, объяснялось инструкцией, запрещавшей им носить вне базы военную форму. Предполагалось, что подобное ограничение повышает в глазах совсем еще юных офицеров значимость тех обезличенных, административных по сути своей функций, которые им приходилось выполнять. Но… инструкция – одно, а жизнь – другое. И когда невестка посла, обратившись к начальнику охраны по имени, сообщила ему доверительным тоном о своей тайной миссии, моряк тотчас же, не задавая лишних вопросов, спустился с нею в хранилище.
Когда Джин раскрыла папку, в которой должны были находиться касавшиеся Дэвида материалы, ей стало страшновато. То, что лежало сейчас перед ней на столе, не было досье в истинном значении этого слова. Ничего общего с теми делами, с которыми ей доводилось знакомиться. Никаких записей относительно службы Дэвида Сполдинга в госдепартаменте, никаких замечаний, никаких характеристик. Отсутствовал также и перечень должностей, которые он занимал.
В его личном деле – одна лишь страница.
А в ней – только анкетные данные: пол, рост, вес, цвет волос и глаз, особые приметы.
Под этими общего характера данными были прочерчены три линии, под которыми размещался немногословный и маловразумительный текст:
«Военный департамент. Оформлен переводом. Секретные операции. Финансы. Тортугас».
И более – ничего.
– Нашли, что хотели, миссис Камерон? – спросил лейтенант, стоя у решетчатой двери.
– Да… Благодарю вас.
Положив на место тонкую папку, Джин кивнула офицеру с милой улыбкой и вышла.
Подойдя к лестнице, девушка стала медленно подниматься по ней. Она должна свыкнуться с мыслью, что Дэвида вовлекли в какую-то тайную операцию. Должна, хотя и питала глубокое отвращение к подобного рода делам, особо секретным и крайне опасным.
Джин не собиралась обманывать себя, строя иллюзии, и, не желая находиться в неведении, спустилась сегодня в подвал, чтобы знать правду, какой бы горькой та ни оказалась. И узнала ее. Однако не была уверена, что сможет воспользоваться тем, что стало известно. А посему пыталась убедить себя: если ей не удастся ничего изменить, она должна попытаться хотя бы взять от жизни все, что возможно еще. Приготовиться к тому, что, эгоистично насладившись общением с Дэвидом, она поцелует его в час разлуки и скажет последнее «прости».
Джин рассматривала данный вариант подсознательно, стараясь не углубляться в суть происходящего. С нее хватит страданий, больше ей просто не выдержать.
Но это не все. Было что-то еще, что не давало ей покоя. Что-то, смутно маячившее у нее перед глазами. Что-то такое, что видела она в тускло освещенной подвальной комнате.
Внезапно все встало на свои места. Из тайников ее памяти выплыло слово.
И слово это было «Тортугас».
Она видела его еще раньше. До того, как спустилась в подвал. Совсем недавно. Каких-то несколько дней назад.
И непроизвольно задержала на нем внимание, – правда, на короткий лишь миг, – потому что оно напомнило ей о Драй-Тортугас… И о тех временах, когда они с Эндрю отправлялись туда из Кийса на рейсовом пароходе.
Так где же все-таки попалось ей на глаза это слово?.. Где же?.. Ну-ну?..
И вдруг она вспомнила. Наконец-то! Слово «Тортугас» встретилось ей в сухом сообщении, включенном в региональный обзор, лежавший на столе Хендерсона Грэнвилля. Как-то утром она просмотрела эту пару-другую абзацев, но бегло… Это было несколько дней назад… Но вникать в смысл текста не стала, поскольку его содержание не представляло для нее особого интереса. Региональные обзоры состояли из коротких, различных по тематике заметок сугубо информативного характера, написанных скучным, бесцветным языком. Судя по всему, их авторы были начисто лишены воображения и не желали ни о чем больше знать, кроме тех конкретных вещей, которые излагали они в предельно сжатой, лаконичной форме.
Обзор поступил в посольство из Ла-Боки. И в абзацах, попавшихся ей на глаза, говорилось что-то о капитане траулера… и о грузе. О грузе, который, согласно документации, должен быть доставлен на Тортугас. А также о нарушении морской границы. В обзоре отмечалось, что содержавшееся в сопроводительных документах указание относительно пункта назначения признано недействительным и, как считается, появилось там исключительно по вине капитана, явно напутавшего что-то.
И все же в накладной стояло «Тортугас».
И та операция – сверхсекретная, – в которой участвует Дэвид Сполдинг, носит аналогичное кодовое название – все тот же «Тортугас».
И тут еще этот Генрих Штольц из немецкого посольства. Генрих Штольц, который звонил почему-то Дэвиду.
Как только Джин Камерон сопоставила все эти факты, ее охватил смертельный ужас.
* * *Сполдинг убедился: Штольц приехал один. В левой руке, как и было условлено, он держал пачку американских сигарет. Когда немец вошел в зал, Дэвид махнул ему рукой, приглашая следовать за собой, и направился в отдельный кабинет, зарезервированный за ним официантом примерно полчаса назад.
Подойдя к столику, Сполдинг сел лицом к занавеске, заменявшей дверь.
– Присаживайтесь, – сказал он, указывая на стул напротив себя.
Штольц улыбнулся при мысли, что будет сидеть спиной к выходу.
– Резидент из Лиссабона – человек предусмотрительный, – произнес он и, сев, положил сигареты на стол. – Могу вас заверить, что оружия при мне нет.
– Вот и отлично. Тем более что у меня оно все же имеется.
– Вы уж чересчур осторожны. Полковники, замечу, косо посматривают на тех представителей воюющих сторон, которые расхаживают с оружием по этому городу – столице их нейтральной страны. В посольстве вас должны были об этом предупредить.
– Все, что вы говорите, мне известно. Как и то, что они охотнее хватают американцев, чем ваших парней.
– Чему тут удивляться? – пожал плечами Штольц. – В конце концов, это мы их обучали. Вы же только покупали у них говядину.
– Думаю, мы обойдемся без ленча. Официанту заплачено только за помещение.
– Очень жаль: омары здесь – просто чудо! Но выпить-то хоть мы сможем?
– Никаких выпивок. Дело, и только дело.
– Ну что ж, – произнес разочарованно Штольц, – пусть будет по-вашему. Итак, докладываю: я встретился с вами тут, в Буэнос-Айресе, лишь для того, чтобы передать вам привет. От Эриха Райнемана.
Дэвид уставился на него:
– Выходит, вы?..
– Да, я ваш связной, – сказал Штольц, не дав Дэвиду договорить.
– Признаться, не ожидал.
– Когда имеешь дело с Эрихом Райнеманом, всего следует ожидать. Он самостоятельно принимает решения, никогда ни с кем не советуясь, и требует от своих агентов беспрекословного выполнения всех его распоряжений.
– Мне нужны доказательства, что вы действительно тот, за кого выдаете себя.
– Вы получите их. Мои полномочия подтвердит вам сам Эрих Райнеман… Ну как, устраивает?
Сполдинг кивнул утвердительно:
– Когда я смогу увидеться с ним?
– Об этом-то я и хотел поговорить с вами. Райнеман так же осторожен, как и резидент из Лиссабона.
– В Португалии я входил в состав дипломатического корпуса. Не пытайтесь делать из этого нечто большее.
– К сожалению, мне придется выложить вам всю правду. Герр Райнеман крайне огорчен тем обстоятельством, что в Вашингтоне не нашли на роль посредника никого, кроме вас. И неудивительно: ваше появление в Буэнос-Айресе может вызвать кое у кого вполне понятный интерес.
Дэвид потянулся к пачке, которую Штольц положил на стол, и, взяв сигарету, закурил.
Они, безусловно, правы, – и этот немец, и Райнеман. Если противник пронюхает, чем он занимался во время пребывания в Лиссабоне, то над операцией может нависнуть угроза срыва. Эд Пейс, был он уверен, понимал, что идет на риск, выдвигая его кандидатуру.
