Олег Маркеев - Неучтённый фактор
Визит доброжелателей, растолковывающих п о с л е д с т в и я, уже позабытого решения, а последствия – вот они, загодя организованные, вот-вот г р я н у т. Ломать никто не будет. Агримант, лишь выгодный всем агримант. Вкрадчивое пожатие рук, понимающий взгляд – и все.
Старостин, все просчитал на ход вперед и на Особый период посадил в кресло попку-дурака. Первый, громогласно наделеннй диктаторскими полномочиями, был разыгран в "дорожку" группировкой Салина на втором месяце своего президентства. В президентскую администрацию аккуратно провели своих людей, спрос на профессионалов аппаратного ремесла был и будет при любой власти. Накопленный ими компромат, если по условиям сделки придется его объединить со старостинским, перекроет "уровень гарантированного уничтожения", так, кажется, говорят армейские стратеги. Объединившись, они смогли бы раздавить всех, кого вытащил за собой Первый. А потом, когда скинут в небытие Первого, настанет черед самого Старостина.
– В самое ближайшее время обстоятельства могут круто измениться, и речь пойдет о существовании нашей организации как таковой, пусть даже и в нынешнем полуподпольном режиме. Или мы сегодня принимаем решение, или будем обречены еще не один год приноравливаться к обстоятельствам, не в силах их изменить.
Салин сквозь дымчатые стекла внимательно следил за реакцией Решетникова. На лице Решетникова застыла дежурная ернически-простецкая маска. Любой другой не смог уловить ни малейшего признака волнения, но Салин, проработав бок о бок с Решетниковым не один десяток лет, отлично знал, что именно это застывшее выражение и есть вернейший знак того, что Решетников готовиться принять судьбоносное решение.
– Рисково, Виктор, – наконец, произнес Решетников.
– Есть другие варианты?
Решетников сцепил руки на животе, закрутил большими пальцами, словно перематывал невидимую нить.
– Почему бы не закинуть наши материалы Филатову? Если он побывал в логове Карнаухова, то, хе-хе, предстваляю, как у него отвалилась челюсть.
– Хочешь доверить другому сыграть нашими картами?
– Нет, это я так. В порядке обсуждения. За тебя беспокоюсь.
– В смысле?
– Сломать такого бизона один на один…
– Думаешь, меня на такое уже не хватит?
– В тебе я уверен. В Старостине – нет. Как там говаривали самураи? "Непобедимость – в тебе самом, возможность победить – в твоем противнике".
Салин снял очки. Кончиком галстука протер стекла.
– Мы постарели, друг мой. Стали путать необходимую осторожность с непростительной слабостью.
– Ты отдаешь себе отчет, почему он именно тебя вытягивает на встречу?
– Конечно. – Салин слабо улыбнулся. – Вовсе не потому, что я, как и он, членствую в каком-то там президентском совете. Это лишь "легенда" для встречи, впрочем, достаточно удачная. Из всех наших сейчас наиболее уязвим я. Как так вышло, я подумаю на досуге. Стечение ли это обстоятельств, пагубное стечение, или четко структурированное последовательность обстоятельств, результировавшаяся в мое нынешнее положение, об этом я подумаю несколько позже. Если будет время… В настоящий момент надо исходить из главного фактора – я жестко подставился. Забросить на меня информашку Филатову он может с таким же успехом, как и мы на него. Никому не хочется, чтобы Филатов заявился к нам с ревизией, так? Значит, сработает закон отрубания концов. Моя голова висит на волоске. На это он и будет давить.
Решетников изобразил на лице максимум сочувствия, но не мог не задать вопроса:
– И как ты сам оцениваешь его шансы?
Салин водрузил на нос очки.
– Я слишком стар, Павел Степанович, чтобы предавать. Ну сколько мне осталось?
Решетников не нашел, чем возразить, и чем утешить.
– Павел Степанович, будь любезен, дай знать нашим, что решение надо будет принять непосредственно после встречи. – Салин помял левый бок. – Чувствую, времени раздумывать у нас просто не осталось. Завтра утром Старостин выйдет на трибуну своего "Движения". Это – контрольный срок. Или я уже ничего не понимаю в стратегии.
Решетников откинулся в кресле.
– Иными словами, ты предлагаешь Большой сбор?
– Именно.
– Придется попотеть…
Раньше было просто. В большом зале особняка, притавишегося за известным зданием на Старой площади, собрались бы все двенадцать кураторов направлений и их помощники. Тогдашний Красный Инквизитор поставил бы вопрос, все проанализировали бы его с позиций курируемых направлений и вынесли бы решение. Сейчас собрать Большой Капитул означало сдернуть с мест вкрапленных в узловые точки бюрократической пирамиды, надежно законспирированных и хорошо залегендированных людей. Троих пришлось бы вывозить с дач, где они отсиживались до поры в демонстративной отставке. Так с в е т и т ь с я можно лишь в крайних обстоятельствах.
Салин понимал, что его собственная безопасность и будущность были лишь картами в Большой игре. Парадоксально, но до конца этой игры доживут не все, разрабатывавшие ее стратегию и предлагавшие тактические решения.
– Как бы ни было трудно, Павел Степанович, в полночь на моей квартире должен собраться Большой Капитул. В полном составе. Организацией сбора займись немедленно и только лично.
Под языком вдруг опять сделалось кисло от медицинского привкуса слюны. Салин достал платок и сплюнул липкую слизь.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Фараон
Старостин, привычно недоверчивый, поймал себя на том, что все больше и больше проникается симпатией к Якову. Свободно небрежный в одежде, а бородку какую неухоженную завел!, и почесывать ее абсолютно не стеснялся, Яков демонстрировал полное отсутствие комплексов и снобизма "ученого мужа". Улыбка открытая, заразительная. В индуски черных глазах то чехардят веселые бесенята, то вдруг распахивается такая бездна, что страшно заглянуть. Старостину он почему-то представлялся веселым в красочной нищите рикшей, познавшим все тайны Веданты, проштудировавшим все тома Махабхараты, но так и оставшимся самим собой. Груз знаний не давил ему на сердце.
И еще, оказалось, что Яков великолепно чувствует скрытый ритм встречи и умело под него подстраивается. Стоило Кочубею послать Старостину очередной тревожный взгляд, а видеть его Яков не мог, как он сразу же, сломав ритм, быстро закончил фразу.
Яков достал из портфеля пять черных папок и разложил их веером на столе.
– Конечно, это вторично по отношению обсуждавшейся проблеме, но если мы уже закончили с теорией… Разрешите, Иван Иванович? – Он дождался утвердительного кивка Старостина. – Тогда я перейду к специальной, скажем так, части. Нами отобраны пять кандидатур. Естественно, было больше, но мы произвели необходимый отсев. Все пятеро идеально подходят для воздействия. Но! – Он отодвинул две папки. – Эти двое, фамилии нам неизвестны, мы работали с кодированными именами, хотя… Да бог с этим! Так вот, эти двое по личным гороскопам к настоящему времени выпадают из общего планетарного ритма, что в значительной мере уменьшает вероятность их адекватной реакции на воздействие. Эффекта "вождения воли", мы, размумеется, добьемся, но гарантировать стопроцентной управляемости, с точки зрения потребного нам результата, я не берусь.
– Тут может быть стоит пояснить специфику… – включился было Холмогоров.
– Со спецификой я знаком, – резко обрубил Старостин.
Сейчас он полностью настроился на Якова.
"Этот молодец, если мне не изменяет чутье, способен все запороть или все вытащить на себе. Странно, пока не вычислишь в любом деле рабочую лошадь, которая все на себе тащит, ни черта не поймешь в раскладах; суета и подсиделки шкодные – они в глаза сразу лезут и мельтешат. Из шкурных интересов и не подпускают к таким вот т я г у н а м, боятся, суки".
– На ком вы остановились, Яков Михайлович?
– Вот на этом. – Яков раскрыл папку. – По всему видно, у человека кризис в личной жизни. Очевидно, с женщиной были связаны надежды на крутой излом судьбы. Довольно часто встречающаяся картина, когда мы вешаем на человека слишком многое, принимая его за действующий фактор, за посланца силы, меняющую судьбу. А на самом деле, и это ближе всего к реальному положению дел, он – лишь посланник с благой вестью, знак судьбы, требующий самостоятельного решения. Кажется, Рерих сказал: "Когда твориться судьба, и муравей может стать посланником".
– Муравей – это еще куда ни шло. А вот если баба…
– Простите?
– Не обращай внимания, – отмахнулся Старостин.
– А-а. Негативное влияние инь-фактора налицо. Это я так выражаюсь. – Смешивых искорок в его глазах стало еще больше. – Очевидно, под воздействием инь-фактора спровоцирован кризис. Так или иначе, но человек находится в моменте переоценке ценностей. При этом, пока не наступил этап ясновидения, когда человек отчетливо видит дальнейшую перспективу развития, максимально влияют негативно окрашенный анализ прошлого и падение общего энергетического потенциала. Если мы подключимся в этот момент, человек испытает прилив сил, как часто бывает при начале служению некой высшей идее. При этом мы инициируем заряд негативной энергии, накопленной в нем. Обычно энергия направляется на разрушение невротического комплекса. И тогда происходит практически моментальное оздоровление, полное преобразование личности. Так называемый катарсис. Вся тонкость в том, что процесс легко можно сделать негативным. Если создать ментальный образ "врага", то вольтова дуга психической энергии "коротнет" на образ. Если не блокировать моторные реакции, то акт разрушения пройдет на материальном уровне. Бытовые ссоры, в которых мы "срываем зло" на первом подвернувшимся под руку – типичный и, слава богу, ослабленный вариант "короткого замыкания". Но следует иметь ввиду, что любой сознательно направленный импульс негативной психической энергии – есть убийство. Или подсознательная тяга к убийству.
