Валентин Гуржи - Поселок
– Заменил на головке прокладку? – заметил, откручивая крышку бензобака самосвала.
– Да. Давно, – нехотя подтвердил Роберт и протянул заранее приготовленные два рубля.
Водитель благодарно кивнул и машинально сунул деньги в карман.
Роберт перенес наполненную канистру к машине и достал лейку. Подошел Федор
Пантелеевич.
– Я помогу? – сказал он, беря канистру.
– А можно спросить, зачем это вам, Федор Пантелеевич? – Роберт почувствовал, что
сможет выйти на откровенность.
– У меня много лишнего времени.
– А я тут при чем?
– Вы мне симпатичны, – скромно улыбнувшись, отметил Федор Пантелеевич.
– Но я не гей, – сообщил Роберт, с иронией глянул на клиента.
– Я тоже, – ничуть не смутившись, принял шутку Федор Пантелеевич.
– Тогда что же?
– Хочу к вам подлизаться.
– Зачем и каким образом?
– Каким образом, вы уже знаете. Буду пользоваться вашими услугами, если не возражаете,
– скромно пояснил он, ловко укладывая пустую канистру в багажник на место, где она
лежала. Роберт пожал плечами: проскользнула мысль, что эта операция клиенту не впервые.
– Да, пожалуйста. Только я не каждый день на машине.
– И я не каждый день, – усмехнулся Федор Пантелеевич, усаживаясь на свое место.
– Тогда… Зачем такая куча денег?
– Взятка, – не сбавляя шутливого тона, коротко бросил Федор Пантелеевич.
– Взятка? За что и зачем?
– Чтобы не отказал. Плата вперед. Не возражаете, Роберт Иванович? – спросил он
нисколько не наигранно, и добродушно посмотрел на Роберта, ожидая согласия.
– Я не хочу быть обязанным. Заберите деньги, Федор Пантелеевич.
– Не волнуйтесь. У меня еще есть.
Роберт усмехнулся:
– А кому они не нужны? Но это не заработанные мною деньги.
– У вас, Роберт далеко не советские взгляды. За это могут и посадить, – он лукаво
улыбнулся. – В нашей стране не спрашивают, за что дают деньги. Дают – значит бери. У вас,
17
дорогой Роберт, понятия коренного американца. Ничего, пусть лежат, вдруг они вам
пригодятся. А у меня не уцелеют. Считайте, что я их по ветру пустил.
Роберт внимательно окинул лицо клиента. На алкоголика как будто не похож, значит,
безумный игрок на деньги. Сходу внешне не определишь.
– Ну, хорошо, Федор Пантелеевич… что-то крутится у меня ваше лицо. Может быть, когда-
нибудь вспомню. Куда едем? – задал он привычный вопрос, словно несколько минут назад
они не выяснили, что обоим на «Южный вокзал».
– Как договорились. Мне нужно в ящике камеры хранения взять кое-какие вещи. А потом
назад, если не возражаете…
Роберт промолчал. И не только потому, что стал привыкать к странной иронии клиента, что
по непонятному совпадению ему тоже на вокзал и тоже в каме6ру хранения. А еще – не
повторять же, что заедет к Татьяне!
– К любимой женщине? – приветливо улыбнувшись, заметил Федор Пантелеевич. –
Обязательно! Женщинам нельзя отказывать, как и маленьким детям. Особенно – дочке. Но
только не сейчас. Не советую. Назад я буду вас сопровождать прямиком до вашего дома,
Роберт Иванович. И никаких возражений, – мягко добавил он.
Роберт неприятно дернул руль, отчего машина слегка вильнула.
– У меня такое впечатление, словно вы обо мне знаете больше чем я сам о себе.
– Нет, просто я в некотором смысле ясновидец, – и снова улыбнулся, такой хитрой,
скрытной улыбочкой.
– Вы ждете от меня подтверждений?
– Да нет. Но мне кажется, я попал в точку. Можете не признаваться. Я не любопытный.
– Не признаюсь, – добродушно согласился Роберт и, глянув в зеркало заднего вида,
отметил себе, что уже несколько минут едущая за ними милицейская машина бесцеремонно
прибавила газ и пошла в обгон. – И мне кажется, у нас проблемы.
Федор Пантелеевич настороженно обернулся. Из поравнявшейся милицейской машины в
открытое окно старший лейтенант выставил жезл, приказывая Роберту остановиться.
Роберт затормозил.
– Мне кажется, им не понравились мои неисправные стоп-сигналы. Так что приехали…
– Ваши документы, – потребовал инспектор, приблизившись к двери и взяв под козырек, –
старший инспектор…
– Я понял, – прервал его Роберт, – снова светильники?
– Вы говорите «снова»? – поймал его на слове инспектор, перелистывая удостоверение. –
Так если знали, почему не ликвидировали неисправность вовремя?
– Так получилось… – начал оправдываться Роберт.
Инспектор его прервал:
– Товарищ Корнев Роберт Иванович, выходите, снимайте номерной знак. Вам придется
явиться…
– Ничего ему не придется, старший лейтенант, – неожиданно громко произнес Федор
Пантелеевич.
С неторопливой расторопностью он вышел из машины, подошел к старшему лейтенанту и,
бесцеремонно приблизив к глазам инспектора какой-то документ, тихо и жестко сказал:
– Он со мной.
Инспектор слегка выпрямился, отдал честь, что-то ответил, по-военному повернулся и
пошел к своей машине.
Некоторое время ехали без слов.
Молчание нарушил Федор Пантелеевич:
18
– Не люблю выскочек. Это моя сфера, Роберт… Не волнуйся. Следи за дорогой. Это ничего,
что я с перепугу сразу на «ты»?
– Нормально, – Роберт пришел в себя, скептически усмехнулся, добавил, – как раз вовремя.
Только, кто из нас с перепугу…
– Ясно. Но мы, кажется, приехали. Пойдемте. Теперь, надеюсь, вы поняли, какую я
функцию выполняю при вас?
Роберт уныло буркнул:
– Надеюсь. Только деньги все же заберите назад.
– Не заберу. Это деньги ваши. Выделенные вам государством. Используйте в
экстремальной ситуации. Да, и вот еще, – он полез во внутренний карман, достал визитку, – в
случае неприятностей, звоните. И будьте осторожны с документами, какие сейчас возьмете.
Дома положите в надежное место и, если потребуется передислокация объекта, – он
усмехнулся, – как я не люблю эти громыхающие словеса! – лучше позвоните, приеду в любое
время. Это моя работа.
Он открыл дверь, вышел, подождал, пока Роберт закроет машину, и пошел следом.
Они спустились в цокольное помещение хранилища к стальным крашеным шкафам ячеек,
прошлись по рядам, высматривая нужный номер.
– Вот он, – сказал Федор Пантелеевич, приложил ладонь к крышке сейфа, – говорите код.
Роберт секунду притормозил, но, вспомнив, что кроме него самого никто никогда не
сможет воспользоваться их с Назаровым работой, назвал цифры.
Федор Пантелеевич критически усмехнулся, потыкал пальцем в кнопки…
– Считайте, что я у вас очень просто забрал эту вещь, – проговорил он, отдавая Роберту
пакет, завернутый в целлофан и перевязанный тесьмой.
Роберт не остался в долгу, состроил победную улыбку:
– Тут нет главного, без чего это, – он тоже приложил ладонь к поверхности пакета, как
несколькими секундами назад это сделал Федор Пантелеевич – ничего не стоит.
Роберт с удовольствием отметил едва заметное замешательство на лице Федора
Пантелеевича, но не подал вида, чтобы не обидеть человека, почему-то показавшимся
симпатичным располагающей к себе деликатностью.
Глава 6
Исчезновение
Женечка открыла сразу, словно все время, пока Роберт разъезжал с кагебистом, ждала его и
даже не занималась хозяйственными делами. На лице – испуг и воспаленная растерянность.
Роберт коротко спросил:
– Что?
Она махнула слабой рукой и направилась в комнату.
Роберт последовал за ней.
– Так что?
– Я говорила, что твой Голый не к добру?
– Ну и что?
– Нет, я говорила?
– Ну, говорила. А я тут при чем?
– Как это при чем?! Не я же принесла в дом эту черную информацию?
19
– Ну, я. Кстати, он был весь белый от уличного освещения. Так что, по-твоему, я не должен
был смотреть, на что смотрели все?
– На плохое, сам говорил, нельзя смотреть, чтобы не стало твоим.
Взбудораженный какой-то несуразицей, Роберт подступил к Женечке и тихо, почти
шепотом спросил:
– Что случилось?
Она неожиданно припала к Роберту, охватила его шею и, судорожно сдерживая рыдания, с
трудом вымолвила:
– Роберт, твой друг погиб.
Перед глазами вспыхнула жуткая картина – груды искореженного металла, то ли обломков
корпуса самолета, то ли кузова машины, из хаоса металла возникло изувеченное лицо
Назарова. Рядом, сидя прямо на асфальте, осуждающе смотрел на Володю Сабуров, шептал
неслышные слова: «Я же предупреждал…»
– Назаров? – спросил Роберт машинально.
Женечка грустно кивнула.
– Кто сообщил?
– Он.
– Кто? Назаров?!
– Тот же, кто и тот раз. Не сказал кто.
– Если это он, то я только что с ним расстался. Его зовут Федор Пантелеевич. Он, кажется,
присутствовал на моем собеседовании в приемной КГБ. Я заметил его там краем глаза, –
сказал Роберт.
– И ты так спокойно говоришь о чем угодно, словно с Назаровым ничего не случилось?
