Иштван Немере - На грани тьмы
«Предчувствия меня не обманули». Трааль оглядел собравшихся. На лице Бренна ничего не отразилось. Он сидел, молча уставившись в стену, хотя было ясно, что не упустил ни единого слова. Полковнику Эберту, вероятно, кое-что известно об этом деле, и он ожидал продолжения с легким нетерпением. «Отделу национальной безопасности, конечно, положено знать о таких исследованиях», — подумал Трааль.
— Не будем увиливать от истины, господа, — сухо продолжал доктор Амстел. — В этом институте, как и в ряде других подобных учреждений, уже несколько лет ведутся испытания нового биологического оружия. Его применение, способное вызвать массовые эпидемии, даже в наше время, в эпоху атомных и водородных бомб, может решить судьбу ограниченной войны.
— Теперь мне ясно, почему наш консультант — эпидемиолог, — с горечью заметил Трааль.
Эберт без обиняков подступил прямо к сути, не обратив внимания на его реплику.
— Конкретно: что́ в настоящее время находится в руках террористов?
— В учреждениях, где разводят культуру бактерий первой степени опасности, — ответил доктор, — в конце каждого дня материалы опытов выносят из лабораторий и запирают в сейфы. Очевидно, так было и здесь. Профессор Дрейменс — человек очень аккуратный и блестящий руководитель. Он всегда строго придерживался правил. Кроме того, сам он микробиолог и осознавал опасность. В институте занимались усовершенствованием различных видов бактериологического оружия. Самую серьезную опасность представляет средство под названием БЦ-8. По всей вероятности, на ночь в сейф директора помещали резервуары, содержащие культуру именно этих бактерий.
— У террористов прекрасные связи, — пробурчал Эберт. — Они знали, что в сельскохозяйственном институте ведутся опыты отнюдь не с почвенными бактериями.
— Если документы, подтверждающие характер исследований, попадут им в руки, нам несдобровать, — сказал Амстел.
— Они, конечно, хотели забрать документы, — прикинул вслух Трааль. — На цилиндры с бактериями наткнулись случайно.
— Так или иначе, суть в том, что в их руках, к сожалению, четыре цилиндра с БЦ-8. А из захваченных описаний им ясно, чем они располагают. Скоро одиннадцать. Неужели все это затянется надолго? — Эберт взглянул на часы.
После небольшой паузы Амстел продолжал:
— Каждый день в институте готовили новые дозы БЦ-8. Дело в том, что бактерии этой культуры еще недостаточно стойки. В лабораториях работа идет, естественно, в стерильных условиях. Четыре резервуара, попавшие в руки террористов, содержат вариант бактерий, которые хорошо переносят колебания температуры от минус двадцати до плюс семидесяти градусов Цельсия. Они начинают гибнуть лишь при семидесяти пяти — восьмидесяти градусах.
— Но если эти штуковины в их руках, — вырвалось у Трааля, — не грозит ли нам опасность?
— Нет, — без промедления отрезал доктор. — Цилиндры сделаны из прочного материала, и, прежде чем вынести из стерильного отсека лаборатории, их герметически запаяли. Находящийся в цилиндрах новый вид бактерий БЦ-8 размножается делением, причем очень быстро. Деление происходит каждые двадцать пять минут. Через шестьдесят — шестьдесят пять часов, считая со времени запаивания цилиндра, запасы питательного вещества иссякнут, и тогда бактерии начнут погибать.
— Расскажите подробнее о бактериях, — попросил Эберт.
— Ну… Бактерии БЦ-8 — это простейшие одноклеточные микроорганизмы величиной в три микрона. По форме напоминают пламя свечи. Слизистая оболочка охраняет их от иммунных реакций человеческого организма.
— Но если эти цилиндры не представляют опасности… — начал было Эберт.
— К сожалению, все не так просто, — хмуро покачал головой Амстел. — Если будет нарушена герметичность цилиндров, бактерии, попав в воздух, тотчас рассеются и… и затем, господа, начнется настоящее светопреставление!
Масперо мчался по городу, ловко лавируя в потоке транспорта, несущегося по улицам в эти предполуденные часы. На сиденье рядом с ним лежала чужая сумка. В ней — рация. Свободной рукой он поднял трубку автомобильного телефона:
— Пьетро?.. Меня мало волнует, что ты занят. Бросай все и беги на улицу! Я сейчас подъеду к вашему жалкому нелегальному радио! Останавливаться не могу. «Бомба», понимаешь? Ничего не спрашивай. Если Масперо сказал «бомба» — значит, «БОМБА»! Скорее! Да, захвати магнитофон! Двухкассетный! Давай скорее!
Он бросил трубку, затормозил, чуть не врезавшись в идущую впереди машину. Пробка. Масперо нервно хмурился и поглядывал на сумку: рация новейшей модели, чудо техники. До сих пор такие он видел только в фильмах. За нее, пожалуй, тысяч пять франков уплатили. А вдруг аппарат останется у него навсегда? Теперь он всерьез верил, что «бомба» на самом деле получится. Кто-то очень заинтересован в том, чтобы он сделал интервью с террористами. И Масперо прибавил газ.
— Что вы имеете в виду под «светопреставлением»? — поинтересовался полковник.
Амстел вздохнул. Бренн встал и спросил что-то у сидящего на корточках под окном снайпера, слушавшего по коротковолновой рации разговор своих товарищей, оцепивших здание института. Снайпер отрицательно потряс головой. Никаких важных новостей не было. Бренн быстро вернулся на место.
Трааль следил за электронными часами, висящими на стене. Одиннадцать ноль три. Он вспомнил жену. Сейчас она на работе. Быть может, в полдень позвонит в управление, узнать, когда Трааль придет домой. «А правда, когда я попаду домой? И попаду ли сегодня вообще?»
— Оказавшись в воздухе, бактерии БЦ-8 тут же повсюду рассеются, и с этого момента эпидемия неизбежна. Предположим, это произойдет в районе нежилой или малонаселенной территории. Тогда инфекция распространится на близлежащие города и села только через несколько дней. Но если это случится вблизи больших городов, катастрофа разразится немедленно. Теплая, влажная погода, характерная для нашей страны в это время года, очень благоприятна для бактерий. При такой температуре они быстро начнут размножаться. Каждый отдельный экземпляр раздвоится в течение двадцати пяти минут, то есть вместо него появятся две полноценные, способные вызвать заражение бактерии. Следовательно, двадцать пять минут спустя их станет две, сто минут спустя — шестнадцать, двести минут спустя — двести пятьдесят шесть. За четыре часа количество их достигнет тысячи, шесть часов спустя — шестнадцати тысяч, а через восемь часов — полумиллиона. И не забудьте, что в момент начала деления там будет не одна бактерия. В каждом цилиндре их больше десяти тысяч единиц!
— Скажите, доктор, какую эпидемию они могут вызвать? — мрачно перебил Эберт.
— Не забывайте, что речь идет о биологическом оружии. Правда, БЦ-8 находится в экспериментальной стадии, тем не менее его создали именно для того, чтобы в случае необходимости в кратчайший срок сделать недееспособными как можно больше людей.
— А как же с гражданским населением? — спросил Трааль.
Доктор Амстел раздраженно дернул плечом:
— Сейчас неподходящее время для разъяснений, почему в современной стратегии нет такого понятия — «гражданское население». Мы живем в эпоху опустошительного ядерного оружия. Нейтронная бомба не делает различия между жертвами в форме и в штатской одежде, она убивает всех подряд. Это, так сказать, демократичное оружие. Той же цели служит бактериологическое оружие. Если на территорию врага удастся доставить — по воздуху с помощью ракет или самолетов, по суше или по рекам — большое количество вредоносных бактерий или вирусов в автоматически открывающихся резервуарах, через определенное время эффект будет ужасен. Повторяю, ужасен для каждого, кто подвергнется воздействию болезнетворных бактерий. В наше время укрепленный тыл, населенный гражданскими лицами, вместе со всеми военными и прочими заводами и учреждениями, обеспечивающими снабжение армии, может стать такой же важной целью любых военных действий, ударов и контрударов, как и объекты в строго военном смысле — искусственные спутники, ракетные площадки, корабли, оснащенные ядерным оружием, подводные лодки и так далее.
— Нас интересует, что случится, если эти парни, засевшие на втором этаже, сломают какой-нибудь цилиндр. — Бренн мотнул головой в сторону главного здания.
— Если они откроют хотя бы один из них, массовая катастрофа неминуема. Зараженные через несколько часов станут жаловаться на головную боль, температура подскочит до предела. Одновременно начнутся тяжелые расстройства нервной системы, припадки, судороги. Потом появятся признаки менингита, энцефалита, наступят необратимые изменения головного мозга. Затем — смерть. Симптомы также напоминают болезнь Лисса, иначе говоря — бешенства. Специальная литература называет заболевание, вызванное БЦ-8, болезнью Кортези. Повторяю, симптомы ее похожи на признаки самых разных болезней, но по количеству заболевших, а следовательно, и смертности, она значительно превосходит их. Судя по проведенным нами опытам, разумеется совершенно секретным и на ограниченном числе особей, в первые семьдесят два часа умирает сорок процентов заболевших; значительная часть остальных — в следующие два-три дня. Практически если сегодня в столице окажется хотя бы один заболевший болезнью Кортези, через неделю из пятимиллионного населения останутся в живых только полтора-два миллиона, да и те будут полутрупами. Чтобы ситуация стала вам совершенно ясна, я довел суть дела до абсурда, но не забывайте: все это может стать реальностью. Итак, в начале следующей недели в столице будут гнить три миллиона незахороненных трупов, а полтора миллиона полуживых людей — фактически без всякой помощи — валяться в домах, парках, метро, машинах, общественных зданиях, где придется. Ввиду того что болезнь будет косить людей массами, в начале вспыхнувшей эпидемии многие побегут из столицы и понесут бактерии в соседние города. А с двух международных аэропортов во все концы мира… Понимаете теперь, что находится в руках террористов?
