Ян Валетов - Левый берег Стикса
— Коля, — обратился Миронов к сотруднику у дверей. — Приведи с улицы понятых. Надо обыскать господина Тоцкого по всем правилам. У вас ведь грамотные адвокаты, Андрей Викторович, не так ли? — обратился он к Тоцкому с легкой, нескрываемой насмешкой.
— Можешь себе позволить посмеяться, — подумал Андрей. — Вполне. Ты банкуешь.
И посмотрел в глаза Миронову тяжелым, мрачным взглядом. Глаза капитана СБ тоже не улыбались, хотя на физиономии по-прежнему расплывалась усмешка. Тоцкий понял, что битва уже началась. Первый раунд в очной встрече он проигрывал вчистую. Очень качественно работали ребята, просто — комар носа не подточит.
За темными стеклами «Лендкрузера» в этот самый момент, Роман, не сводя глаз с входа в банк, торопливо говорил в трубку мобильного телефона:
— Точно взяли, Виталя, я тебе говорю. Понаехало — немеряно. Ждали, как пить дать. Не видно, но я же не новенький. Что я — не знаю, как ласты заворачивают? Могли и просечь. Нет. Я и не собирался сразу отъезжать. Он же не из нашей «тачки» вышел. Дальше, метров на сто. Вход караулили, как пить дать. Пятеро, на двух машинах. Жаль парня. Нет, нет, по виду и повадкам — не ОБЭП. СБ — натурально.
Виталий нажал кнопку отбоя и сунул мобильный в карман. Крякнул с досадой. Провел с силой ладонями по коротко стриженым, седым вискам, и глубоко вдохнул пахнущий разнотравьем воздух аэродрома. Потом нашел глазами пилота, сидящего на земле, у колеса шасси в тени крыла, и сказал:
— Заводи тарантас, капитан. Поехали.
После яркого, но, к счастью, еще не жаркого солнечного света, внутри фюзеляжа «кукурузника» было сумеречно. Он посмотрел на то, как закреплены импровизированные носилки с лежащей на них Дианой. Проверил, пристегнуты ли дети, И, захлопнув входной люк, сам уселся на жесткое, ободранное сидение, ряд которых протянулся вдоль бортов. Надрывно загудел мотор, прогреваясь. Еще пять минут — и неуклюжий самолет, коротко разбежавшись, резко ушел в голубое небо, набирая высоту, описал в воздухе широкую дугу, разрывая тишину громким стрекотом, и уверенно взял курс на север.
Конец второй части.
Часть 3
Без наручников и прочей атрибутики не обошлось. Ну, не мог Миронов отказать себе в таком невинном удовольствии. После тщательно документируемого, хорошо, хоть без видеосъемки, изъятия содержимого из карманов Тоцкого, выполненного в присутствии двух понятых, точно в соответствии с буквой закона, на руках Тоцкого защелкнули «браслеты». Сцена получилась картинной, просто, как в кино. Бравые служители закона под аплодисменты присутствующей публики сковывают раздавленного грузом совершенных непотребностей преступника.
С аплодисментами, правда, вышла незадача. Никто в ладоши хлопать не собирался, а расстроенная Галочка в конец испортила картину торжественного ареста, всхлипывая и хлюпая носом. И раздавленным Андрей не выглядел. Злым, озабоченным, напряженным, но уж никак не раздавленным или растерянным. В голове его, перебирая варианты, щелкала вычислительная машина. Задача была со многими неизвестными, но цель была не расколоть уравнение сходу, а сделать так, чтобы теорема не имела доказательств.
Получалось, надо сказать, не очень хорошо. Даже плохо получалось. Ни паспорта, ни деньги сами по себе ничего не значили. Паспорта не были фальшивыми, а то, что в сейфе находилось тридцать восемь тысяч шестьсот долларов США, так подобная сумма не составляла и четверти годовой зарплаты и дивидендов Андрея. Легальной, надо заметить, зарплаты и легальных дивидендов, с которых были уплачены налоги.
И длинный список фирм, перечисленный в постановлении, был, в сущности, блефом. Фирмы были учреждены грамотно и, если даже предположить, что реестры станут доступны (а это было невероятно), то в списке учредителей будут несколько зарубежных компаний другой юрисдикции, добраться до реестров которых будет такой же, почти не решаемой, проблемой.
Вот с управлением счетами могло получиться хуже, несмотря на все хитрости. Нет, такой глупости, как открывать счета на свой собственный паспорт, никто не делал еще с начала девяностых. Но личное присутствие и, что главное, личные связи — без них никуда. И пусть ни одного официального документа, связывающего Тоцкого с разветвленной системой фирм и счетов, не было в природе, на свете было слишком много людей, которые могли назвать его, как лицо, управляющее движением средств.
Плюс ко всему, Андрей прекрасно понимал, что при тщательной разработке операции, еще до перехода ее в активную фазу, многие переводы «трассировались», как через Нацбанк, что, вообще, было проще простого для уполномоченных органов, так и через Интерпол, для которого подготавливалась соответствующая «легенда». Уж что-что, а «легендировать» достойно свои действия спецы умели. Имея же в своем распоряжении задокументированную «трассу», можно задать очень неудобные вопросы. Просто, ну, очень неудобные.
При таком раскладе тремя сутками можно было не отделаться. И тремя месяцами — тоже. Вариантов было немного. Первый — уйти в глухую «молчанку». Никто за тебя не скажет того, чего не скажешь ты. Официально отказаться отвечать на вопросы. Что с адвокатом, что без. Доказательной базы у них нет. Но на сколько растянется дознание — можно только гадать. Можно сидеть до второго пришествия — им спешить некуда.
Второй вариант — разыграть испуг, растерянность и полный идиотизм. Неубедительно, но достаточно эффективно. На время, конечно. Тут репутация играет против легенды — никуда не денешься. Как доказать окружающим, что ты полный идиот, если всю жизнь всем доказывал обратное? Наивных нет. Не подходит.
Третий вариант — уж совсем непотребный. Тоцкий и раздумывать не стал о его целесообразности. Сотрудничать со следствием в его планы не входило. Разве, что для того, чтобы за мелочами скрыть что-нибудь существенное. Только, вот что может считаться существенным? Операции, лежащие на виду, да и что уж притворяться, и другие, в глаза не бросающиеся, не были ничем из рук вот выходящим. Их размах — да, такое встречалось нечасто. Их схематическая продуманность — тоже да, заслуживала внимания. Некоторые «ноу-хау» дорогого стоили, и кое-кто из служителей закона многое бы отдал, чтобы разобраться в хитросплетениях связей. Но это совсем другой разговор. За то, что делалось, было плачено звонкой монетой. Без обмана и жульничества. Значит, ставки в этой игре были такими, которые перевешивали постоянную, не сиюминутную, выгоду от сотрудничества с банком.
Тот, кто дал больше, вовсе не хотел, чтобы вскрывались все обстоятельства и подробности бизнеса. Это означало бы полное переформатирование устоявшихся схем. В свою очередь — это предполагало коллапс бизнеса, не навсегда, конечно, но, сколько бы продлился выход из коматозного состояния, полностью зависело от таланта и связей менеджера, который должен был занять его, Тоцкого, место. Тоцкий не настолько любил себя, чтобы полагать незаменимым, но, трезво оценивая ситуацию, мог честно сказать, что для восстановления деятельности потребовался бы не один месяц. Гораздо больше. Даже если промышленно-торговую империю «СВ Банка» растащат по частям. Это только спрячет концы в воду. Тогда уже точно ничего не понять, ни в чем не разобраться. Все заново. Для того, кто хочет подхватить знамя — это самоубийство.
Рынки и потребители не будут ждать долгое время. Полгода и все уже будут работать с другими партнерами. Нет, это никому не нужно. Что тогда? Неужели, попробуют перевербовать? Словечко-то, какое. Шпионское словечко. А ели не выгорит? Ели я окажусь им не по зубам? Тогда им нужна информация. Желательно, в полном объеме. Без меня или со мной — уже без разницы. Лучше, уж без меня. Вот тогда — точно — все. Есть, есть же методы, что точно известно. Грубые, надежные и, в общем-то, достаточно незамысловатые. О которых и думать-то страшно. Не то, чтобы представлять, что именно это с тобой и сделают. Человек слаб, но живуч. Очень живуч. Значительно более живуч, чем вынослив.
Вариант четвертый — тянуть время. Изворачиваться, лгать, как можно более правдоподобно. И попытаться ударить их тем же оружием — информацией. Нападение — лучший способ защиты. Он знал, кому и сколько платилось за «крышу», какими были договоренности. И очень сомневался, что тем, кому он платил, придется по вкусу, если об этом узнают.
Его арестовали сотрудники безопасности — им будет очень интересно услышать кое-что о руководстве конкурирующей фирмы. О своих деловых отношениях с кое-кем в СБУ, Тоцкий им рассказывать не собирался. Это — козырная карта. Только вот вопрос, как подать все, что надо и не раскрывать подробностей? Как замаскировать свою роль, как одного из руководителей системы? Ведь не из благих чувств, в конце концов, платились сотни тысяч долларов в год. А если скажешь «а», то скажешь и «б». Но, пока, лучшего варианта Тоцкий не видел. Сместить акцент — превратив судилище над собой в громкий, в разумных пределах, процесс над «оборотнями» в мундирах. Очень рискованное мероприятие, требующее чувства меры и умения вовремя остановиться.
