Лев Гурский - Спасти президента
— А вы знаете, господин Позднышев, — осведомился я, — что мы с нашим Президентом один раз уже встречались?
— Нет, не знаю, — без всякого любопытства ответил Вадим Вадимыч, по-прежнему косясь на циферблат. Вне эфира сучий потрох упорно не хотел поддерживать со мной беседу.
— Это было в Большом театре, — принялся рассказывать я, — на балете «Спартак». Наши места в восьмом ряду оказались рядом... Вы представляете?
— Признаться, нет, — с бесстрастной рожей произнес Позднышев. — Не думал, что наш Президент увлекается балетом...
— Так ведь и я не увлекаюсь, — заметил я. — Встреча была подстроена... Впрочем, — спохватился я, — это пока большой секрет. Еще не пришло время его обнародовать в деталях. На склоне лет я напишу мемуары, а пока коротенько, в двух словах...
— Я лучше подожду мемуаров, — вежливо прервал меня Вадим Вадимыч и поднялся со своей плетеной табуретки кому-то навстречу.
Из-за софитов показался хороший двубортный костюм. Из костюма выглядывал сам Аркаша Полковников, директор всей этой конторы. Раньше Полковников был ведущим одной вшивенькой телепередачки, но потом ловко подсидел шефа и угодил на его место. Пару раз я случайно сталкивался с Аркашей на светских тусовках: вечно он таскал с собой пригоршню каких-то идиотских амулетов. Сейчас, например, директор нервно теребил кроличью лапку.
Кивком поприветствовав меня, Аркаша стал шептаться с Вадимом Вадимычем. Я вытянул шею и сделал уши топориком, но кроме слова «пресс-секретарь» ни хрена не разобрал.
— ... Это меняет дело, — уже громко произнес Позднышев. Как мне показалось, с радостью. — А я-то боялся... — Он сделал знак рукой.
Все те же парни в комбинезонах трудолюбиво потащили с помоста белое кресло. Я почувствовал себя одураченным пацаном, которому вместо конфеты подсунули фантик. Где прямой эфир? Где Президент?
— Господин Президент России тоже решил не участвовать в теледебатах, — сообщил мне Вадим Вадимыч. — Телекомпания «Останкино» приносит вам искренние извинения, господин Изюмов. Право же, нам очень неловко... — Никакого раскаяния на морде этой старой галоши я между тем не увидел.
Разом погасли все софиты в студии. Позднышев легко, одним движением, отцепил от меня микрофончик. Деловитые комбинезоны в четвертый раз взошли на помост и остановились возле моего кресла, с явным намерением убрать и его.
— Эй, подождите! — закричал я, хватаясь за подлокотники. — Но я же здесь! Я ведь тоже кандидат в президенты, а не погулять вышел! Давайте, проводите прямой эфир со мною! Задавайте свои вопросы!
— Не орите тут, Изюмов. — Теперь, когда потухли прожектора, сучий потрох Позднышев даже не старался казаться вежливым. — По правилам, «круглый стол» может проводиться лишь при наличии двух или более кандидатов. Вы до двух считать умеете? Или вы умеете только рыбок аквариумных травить?.. Ребята, берите кресло, господин Изюмов нас покидает...
Когда я приехал домой, горя желанием отыграться на Сашке за все, то застал в квартире жуткий бардак. По комнатам были разбросаны мои шмотки, причем самые любимые — изрезаны ножницами и вымазаны клеем. В центре зеркала красной помадой было выведено короткое слово из трех огромных букв. Маленькое оконце под потолком сортира оказалось выбито, а в толчке застрял ком сашкиной униформы.
Дрянь вырвалась, напакостила и сбежала.
35. МАКС ЛАПТЕВ
Поступки делятся на умные и глупые. Умный поступок — это довериться логике, прийти по нужному адресу, подняться на нужный этаж и долго звонить в дверь опустевшей квартиры. Глупый поступок — это довериться внутреннему голосу и, никуда не поднимаясь, просто окликнуть у подъезда незнакомый затылок.
В затылке, между прочим, ничего подозрительного не было. И в сиреневом рюкзаке за спиною — тоже: самый заурядный, с кармашком, на коротких лямках. Вот только спина немного подкачала. Такой вынужденной сутулостью чаще всего страдают люди, которые что-то бережно несут под полою пиджака или куртки. Скажем, букет цветов.
— Исаев? — почти наобум спросил я уходящую спину.
У меня не было никакой уверенности, что крепкий затылок и сиреневый рюкзак принадлежат человеку из моего списка. В подъезде пятиэтажки не менее двух десятков квартир, в каждой квартире могут уместиться по пять граждан. Итого имеем сотню. Единица против девяносто девяти — маловато будет. Хотя...
Человек с рюкзаком не обернулся на зов, но чуть дрогнул и прибавил шагу.
Неужели я все-таки угадал? Ну, Лаптев, ну, молодец! Редкий случай, когда всего лишь по походке удается вычислить паспортные данные. Если я прав, методу Макса Лаптева надлежит войти в анналы мировой криминалистики, под громким названьем «Спина выдает с головой». Сокращенно — макс-фактор.
— Исаев! Стой! — крикнул я вслед убегающему вдаль затылку. Крикнул больше по инерции. Я пока не думал, что Исаев — именно тот, кого я так долго ищу. Мне только хотелось поскорее проверить внезапную догадку. Макс-фактор — совсем ведь недурно звучит. Одноименной фирме косметики придется потесниться. — Стой, кому говорят! — Я бросился вдогонку за сомнительной спиной.
И чуть не нарвался на пулю.
Букет под полою куртки оказался заряженным карабином. Его ствол черной безголовой змейкой выглянул из-за плеча и плюнул в меня огнем.
— Пфф! — По тихому звуку выстрела я сразу опознал КС-23, крайне неприятную машинку. Три патрона в магазине, и каждый из них свалит быка за полтораста метров. Не успей я плашмя броситься на асфальт, мой вклад в мировую криминалистику оброс бы черной траурной рамкой.
А так я просто испачкал брюки. Мелочь, пустяк. У нашей профессии есть крупное преимущество и махонький недостаток: первое — большая государственная пенсия, второе — риск до нее не дотянуть.
Обманув пулю-дуру, я вскочил с асфальта и вжался в шершавый кирпич стены. Я не стрелял. Вести ответный огонь мне было просто нечем. Свою единственную обойму я истратил еще на пустыре у почтового ящика, сражаясь с вражеским десантом. В неравном бою я победил, а толку-то? Цирк уехал, клоунов навалом. Теперь табельный пистолет бесполезным железом утыкался в мою селезенку: полкило лишнего веса вместо боевого оружия.
— Пфф! — Беглый Исаев выпустил вторую пулю, метко поразив при этом стену. Кирпич брызнул сантиметрах в тридцати от моего уха.
Бывают же такие веселенькие дни, сердито думал я, короткими перебежками следуя за удирающей спиной. Приключений выше крыши. Который же раз за сегодня меня пытаются убить? Третий? Если считать инвалида с торшером, то четвертый. Берегись, Макс, слишком долгого везения не бывает. Когда-нибудь твой ангел-хранитель отлучится в туалет — и тебе каюк.
Тем не менее придется рискнуть, решил я. Вооруженный Исаев явно мчится в сторону метро. А в метро есть люди. Правда, и на улице есть люди, но они-то уже попрятались кто куда. За тех я спокоен. Прохожий у нас пошел опытный: он давно переболел бытовым героизмом и научился бояться человека с ружьем.
— Стой, стрелять буду! — опять завопил я.
Я и не надеялся, что меня послушают. Я рассчитывал, что в меня пальнут. Главный недостаток таких карабинов — очень маленький магазинчик. Пусть он только изведет последний патрон, мысленно попросил я ангела. Перезаряжать КС на бегу еще никому не удавалось.
— Пфф! — Пуля свистнула над моей макушкой и растворилась в теплом вечернем воздухе. Третий из трех патронов тоже сгорел зазря.
Все! Сразу отпала необходимость вжиматься в стены и прятаться за телефонными будками. Перестав осторожничать, я резко рванулся вдогонку за Исаевым, с каждым мгновением сокращая наш разрыв. Красная буква «М» возле станции «Каширская» вспыхнула уже совсем рядом. Буква приманивала к себе беглеца, словно ночник — безрассудного мотылька.
Хочешь в метро покататься? Теперь пожалуйста. Там-то внутри я тебя и возьму.
Нас уже разделяло всего метров двенадцать. Не-ет, теперь не больше десяти. Метра два парень потерял у самого спуска в метро, возвращая бесполезный карабин обратно под мышку. Надо было ему выбросить оружие на ходу, подумал я. Не сообразил, бедолага. Или пожадничал. Сиреневый рюкзак болтался на его спине туда-сюда, и беглецу приходилось поддерживать рукою одну из лямок. Тоже проигрыш в скорости.
Я точно рассчитал: возьму его прямо за турникетом. Вернее, за узким горлышком прохода от турникета к эскалатору. Еще издали, сквозь стекло двери, я заранее высмотрел местечко, удобное для маневра. Там свободное пространство и уже чисто вымытый розовый квадрат мраморного пола. Если буду прыгать, то, по крайней мере, больше не испачкаю брюки. Хотя уж куда больше...
Тряся рюкзаком, беглая спина метнулась к стеклянной двери. Я — следом.
Спина перескочила через турникет. Я — следом, уже примериваясь к последнему прыжку.
