14-я колония - Стив Берри
Он отступил.
Но был начеку на случай любых неприятностей.
* * *
Зорин восхищался домом Келли, который был похож на двойной дом с комнатами, расположенными симметрично по обе стороны от центрального зала. Деревянные детали, такие как потолочные розетки, карнизы, рифленая лепнина и арки, казались обработанными с умением и точностью. Декор был также впечатляющим, с множеством произведений искусства на стенах и скульптурами на столах. В комнате, где они сидели на мягких стульях, было эркер, выходивший на фасад дома, и одно — сбоку. Его рюкзак лежал на полу у его ног. Радиаторы и бушующий огонь внутри старинного очага обеспечивали желанное тепло, и он уловил слабый запах эвкалипта в теплом воздухе.
«Это было давно, — сказала Келли на прекрасном английском.
Светская беседа его не интересовала. «Почему ты меня ждал?»
«Я скучаю по старым денькам. Вы скучаете по ним?»
Он сказал себе, что этот человек не был любителем. Вместо этого он был успешно внедрен в западное общество, что требовало определенного терпения и навыков. Из троих он всегда знал, что это будет величайшим испытанием. «Старые дни — вот почему я здесь».
«Я думала, ты мертв», — сказала Келли. «Почти все остальные ушли. Мне грустно думать о них. Мы сделали несколько замечательных вещей, Александр».
«Ты живешь здесь один?»
Келли кивнула. «Это мое единственное сожаление. Я никогда не был женат. Слишком рискованно. Было много девушек, большинство не умных или красивых, но желающих. Мгновенные развлечения. Но сейчас я для этого немного стар. А ты? Вы кого-нибудь нашли?»
«Моя жена умерла», — сказал он, держа Аню при себе.
«Для нас обоих нехорошо иметь никого. Я провожу большую часть своего времени за чтением».
«Почему ты живешь в Канаде?»
«Я побывал здесь один раз много лет назад и решил, что если я выживу и меня не расстреляют или не посадят в тюрьму, то именно здесь я уйду на пенсию. Вы понимаете, о чем я говорю, не так ли? Невозможно узнать, когда и придут ли они за вами. Невозможно узнать, кто вас скомпрометировал или отказался. Они просто появляются с оружием и значками, а потом исчезаете. Удивительно, но со мной этого не случилось. Но я должен сказать, что от вашего стука несколько минут назад меня охватил озноб. Для посетителей уже немного поздно».
«Вы живете хорошо», — сказал он, указывая на атмосферу изобилия, которую проектировала комната.
И то, что он не сказал, повисло в воздухе.
Как капиталист.
«Когда Советский Союз исчез, я подумал, что мне пора полностью сливаться с Западом».
«Ты мог бы вернуться домой».
«К чему? Ничего из того, что я знал, больше не существовало».
На этом они согласились. «Так ты стал врагом?»
Келли улыбнулась. «Я бы хотел, чтобы все было так просто, Александр. Для всех, кто меня окружал, я был американцем, поэтому просто продолжал играть свою роль».
«Тебя послали шпионить».
Келли пожала плечами. «Это была моя первоначальная миссия, и должность в университете в Вашингтоне дала мне доступ ко многим людям. Я был знаком с помощником председателя сенатского избирательного комитета по разведке, другим — в Rand Corporation, друг работал в Брукингском институте, и у меня было много коллег в Государственном департаменте. Я был идеальным кротом, последним человеком, которого можно было заподозрить в шпионаже. Я выполнял свою работу до тех пор, пока моя работа перестала иметь значение».
Пора перейти к сути. «Помощник дурака». Вы закончили?»
«А если бы я это сделал, ты тоже здесь, чтобы убить меня?» Правая рука Келли скользнула ему за спину под расстегнутую рубашку, затем снова появилась с револьвером. «Вы не думаете, что я открою дверь так поздно ночью и не буду вооружен. Уверяю вас, товарищ, мне будет не так просто, как двум другим».
Зорин сидел неподвижно и пытался вывести из своих впечатлений какое-то суждение. Все должно было пройти правильно. «Как ты узнал?»
«Потому что я обученный офицер КГБ, как и вы», — сказала Келли по-русски. «Я обращаю внимание».
Только здесь, в пределах этого дома, окутанного поздним временем и холодной темнотой снаружи, любой из них мог говорить на своем родном языке. Но это казалось уместным, поэтому он продолжил и заявил: «Я здесь не для того, чтобы убивать тебя».
«И что?»
«Я хочу завершить то, что задумал Андропов. Этот план слишком долго бездействовал».
«Мои приказы были четкими. Я не должен был ничего докладывать, кроме самого Андропова».
«В моих приказах говорилось, что вы должны явиться ко мне».
Келли усмехнулась. «Я предполагаю, что это было для тебя во вред».
Потом он понял. Как только он сообщил об успехе Absolute Pin и Backward Pawn, его бы исключили.
Остались только Келли и Андропов.
С бомбами.
«Я сообщил о втором убийстве», — сказал он. «Но к тому времени никто не знал, о чем я говорю».
«Потому что Андропова не было, и это не имело никакого значения для других. Конечно, товарищ, вы видите, что все это давно прошло». Голос Келли дрожал, как будто она устала от борьбы с утраченными теориями и забытыми идеалами. «Ничего, о чем вы и я когда-либо знали, до сих пор не существует. Фактически, все, что может остаться, это ты и я. Мы, вероятно, единственные люди, оставшиеся на этой планете, которые даже знают, что влечет за собой Fool's Mate».
«Я долго ждал, чтобы расплатиться с Западом», — сказал он. «Они уничтожили нас, и я упорно искал способ получить хоть какую-то меру возмездия. До вчерашнего дня я не знал, жив ли ты. Итак, я прошел долгий путь, чтобы заручиться вашей помощью. У вас есть метод, и я могу предоставить средства. Вместе мы сможем реализовать Fool's Mate».
Келли слушала, это было ясно.
Поэтому он спросил: «Вы помните, что Андропов сказал в конце той ночи в конспиративной квартире?»
Келли кивнула. «Каждое слово.»
Он тоже.
«Я хочу, чтобы вы знали, товарищи, что то, что мы собираемся сделать, ударит по Америке в самое сердце. Они считают себя такими правильными, такими идеальными. Но у них есть недостатки. Я обнаружил два из них, и вместе в нужное время мы преподнесем Америке урок. Минимум усилий, максимальный эффект. Это то, чего мы хотим, и это именно то, что вы сделаете. Это будет самая важная операция, которую мы когда-либо предпринимали. Так что, товарищи, мы должны быть готовы, когда придет время».
«Этот момент настал, — сказал он. «Я не знаю всего этого, но я
