Роберт Ладлэм - Наследие Скарлатти
И все-таки Людендорф не доверял ему.
Главным образом потому, что считал этого Крюгера глупым.
– Позвольте напомнить вам, господин Крюгер, что я владею... английским языком в достаточной мере, чтобы изъясняться и понимать.
– Тогда почему же вы им не пользуетесь?
– Я не испытываю в этом – как это говорят? – ни малейшей необходимости.
– Но я этого требую, черт побери!
Адольф Гитлер внезапно хлопнул в ладоши, требуя тишины. Людендорфу этот жест показался оскорбительным, но из уважения к талантам Гитлера он заставил себя смириться.
– Замолчите! Оба!
Гитлер отошел от стола и повернулся ко всем спиной. Завел руки за спину. Несколько секунд он стоял молча, и никто не осмеливался нарушить тишину. Потому что это была его – Гитлера – тишина, и Геббельс, безумно любивший театральность, с удовлетворением наблюдал за тем, какой эффект производило поведение Гитлера на присутствующих.
Людендорф подыгрывал боссу, хотя все еще испытывал чувство досады. Он хорошо знал, что Гитлер не силен в логическом мышлении. Он воистину велик как провидец, но подчас оказывается немощен и слеп, когда требуется решать сугубо практические вопросы. Это осложняло его деятельность и деятельность Розенберга, а они считали себя истинными архитекторами нового порядка. Людендорф надеялся, что в данном случае Гитлер согласится с его доводами. Ведь Рейнгардт, как и сам Людендорф, – вояка, гордый и неподкупный. С таким нужно обращаться деликатно. Кто же способен понимать это лучше, как не бывший фельдмаршал императорской армии, сохранивший свое достоинство в этом трагическом разгроме?
Адольф Гитлер спокойно произнес:
– Мы поступим так, как говорит герр Крюгер.
– Герр Гитлер согласен с вами, Крюгер! – Гесс коснулся руки Скарлетта. Он никогда не любил самонадеянного Людендорфа и теперь предвкушал свое торжество. Ставкой был Рейнгардт. Если Крюгер одержит верх, Людендорф окажется в дураках.
– Но почему! Это очень опасно! – Людендорф счел необходимым возразить, хоть и знал, что это бесполезно.
– Вы слишком осторожны, а время не ждет. Крюгер прав. И мы поступим именно так! – сказал Адольф Гитлер.
Рудольф Гесс выпятил грудь. Он многозначительно смотрел на Людендорфа и Геббельса, незаметно подталкивая Скарлетта локтем.
– Герр Гитлер говорит, что наш друг Людендорф грешит чрезмерной осторожностью. Он прав. Людендорф всегда чересчур осторожничает... Но герр Гитлер хотел бы детально проанализировать ваше предложение...
Адольф Гитлер говорил медленно, но твердо, чеканя каждую фразу. Он с удовлетворением наблюдал за лицами своих слушателей. А в завершение монолога выкрикнул:
– Вот что такое Монбелье!
Каждый оценивал речь Гитлера по-своему, но все сходились при этом в одном: он – гений. Для Гесса решение Гитлера было равнозначно яркой вспышке политического озарения.
Для Геббельса – очередным подтверждением способности Гитлера нащупать основную слабость оппонента.
Для Людендорфа – еще одним доказательством умения Гитлера взять заурядную идею, приправить ее собственной дерзостью и выдать за достойный восхищения образец блестящей стратегии.
Генрих Крюгер-Скарлетт спросил:
– Что он сказал, Гесс?
Ответил ему, однако, не Рудольф Гесс. Ответил Эрих Людендорф, не сводивший с Адольфа Гитлера глаз:
– Герр Гитлер только что... сплотил ряды военных, Крюгер. Своим кратким резюме он обеспечил нам поддержку пруссаков.
– Что?
Рудольф Гесс повернулся к Скарлетту.
– Генералу Рейнгардту скажут, что, если он не выполнит наши требования, в Союзную комиссию поступит сообщение, что он ведет секретные переговоры о незаконных поставках оружия. И это правда: встречу в Монбелье невозможно отрицать!
– Рейнгардт солдат! – добавил Людендорф. – Он не станет лгать и отмежевываться от того, что сделал! Даже если его будут склонять к этому. Его хорошо знают многие – фон Шнитцлер, Киндорф. Даже Крупп! Чтобы Рейнгардт нарушил слово! – Людендорф громко рассмеялся. – Священное слово солдата!
Гитлер чуть заметно улыбнулся и, обратившись к Гессу, заговорил с ним доверительно, то и дело поглядывая на Алстера Скарлетта.
– Фюрер уважает и высоко ценит вас, Генрих, – сказал Гесс. – Он спрашивает, как там наши друзья в Цюрихе?
– Все идет по плану. Допущенные ошибки исправлены. Быть может, мы потеряем еще одного из оставшихся тринадцати... Хотя это нельзя считать потерей – он обманывал нас.
– Кто это? – Людендорф, видно, решил потренироваться в английском.
– Торнтон.
– А как быть с его участком? – продолжал Людендорф.
Скарлетт-Крюгер с высоты своего финансового могущества презрительно глянул на этого мыслителя-вояку Людендорфа.
– Я просто его куплю.
– А это неопасно? – Гесс наблюдал за Людендорфом, который переводил слова Скарлетта Гитлеру. Оба выказывали признаки беспокойства.
– Нисколько.
– Быть может, вам не стоит заниматься этим лично, мой юный друг? – Людендорф говорил ласковым, но вместе с тем назидательным тоном. – Кто знает, кому будут принадлежать ваши симпатии через полгода?
– Я возмущен вашими словами!
– Но вы не немец. И это не ваше сражение!
– Мне и не нужно быть немцем! И я не обязан оправдываться перед вами!.. Вы хотите, чтобы я вышел из игры? Отлично! Я выхожу!.. А со мной выходит и дюжина богатейших людей планеты!.. Нефть! Сталь! Промышленность! Пароходные линии!
Гитлер не нуждался в переводе – он и так все понял. Он быстро подошел к Людендорфу и легонько шлепнул старика ладонью по губам – будто наказывал сказавшего глупость ребенка. И что-то тихо произнес. Скарлетт понял, что старый вояка получил строгий выговор.
– Вы не поняли, что я хотел сказать, герр Крюгер. Я просто – как бы это вам объяснить?.. – Он непроизвольно прикрыл рот рукой: ему трудно было смириться с оскорбительной выходкой Гитлера. – Что касается швейцарской собственности, то я руководствовался самыми добрыми намерениями. Если станет известно, что купленный вами участок фактически принадлежит партии, это может... как бы сказать... лишить смысла все задуманное предприятие. Ваше... сотрудничество с нами исключительно важно и, несомненно, замечено многими.
Алстеру Скарлетту нравилось ставить на место этих жалких теоретиков, поэтому он с непререкаемым видом заявил:
– Никаких проблем... Покупка будет оформлена через Мадрид.
– Мадрид? – Йозеф Геббельс не понял, что сказал Скарлетт, но название города явно вызвало у него какие-то ассоциации.
Четверо немцев переглянулись между собой.
– А разве... Мадрид так надежен? – Гессу план его американского друга показался опрометчивым.
– Я проверну все через папское посольство. Это сугубо католический город, он совершенно вне подозрений. Удовлетворены?
Гесс перевел Гитлеру слова Скарлетта.
Гитлер улыбнулся, Людендорф прищелкнул пальцами, на сей раз в знак искреннего одобрения.
– Как же вы это осуществите?
– Очень просто. Двору Альфонсо будет сказано, что земля покупается на деньги белой русской эмиграции. И если не сделать это быстро, капитал может уплыть в Москву. Ватикан благожелательно относится к белоэмигрантам. Такого рода операции уже проделывались.
Гесс переводил все Адольфу Гитлеру, Йозеф Геббельс внимательно прислушивался.
– От души поздравляю вас, господин Крюгер. Но будьте осмотрительны. – Людендорф был явно потрясен.
Вдруг заговорил Геббельс, возбужденно размахивая руками. Немцы рассмеялись, и Скарлетт подумал, уж не над ним ли смеется этот низкорослый тип.
Гесс перевел:
– Господин Геббельс говорит, что стоит пообещать Ватикану, что вы лишите четырех голодных коммунистов куска хлеба, и Папа позволит вам заново расписать Сикстинскую капеллу!
Гитлер прервал общее веселье.
– Есть ли новости из Цюриха? Людендорф повернулся к Скарлетту.
– Вы говорили с нашими друзьями в Швейцарии?
– Все идет по плану. К концу следующего месяца... Точнее, через пять недель строительство будет завершено. Сейчас я покажу.
Крюгер подошел к столу, вынул из кармана пиджака карту и разложил ее на столе.
– Эта толстая синяя линия означает общую границу всех поместий. Этот сектор, на юге, принадлежит Торнтону. Мы расширяемся в западном направлении сюда, в северном – до Бадена, в восточном – до окрестностей Пфеффикона. Приблизительно на одной с четвертью квадратной миле можно разместить пятьдесят войсковых единиц, девятьсот человек. Водопроводные линии уже уложены, фундаменты возведены. Каждое строение похоже на сарай или амбар. Отличить невозможно, пока не заглянете внутрь.
– Великолепно! – Людендорф вставил монокль в левый глаз и стал внимательно изучать карту. Гесс переводил для заинтересовавшегося Гитлера и скептически настроенного Геббельса. – Так... здесь, по периметру... казарма... бараки... А ограда уже возведена?
