Николай Черкашин - Арена. Политический детектив. Выпуск 3 [сборник]
О том, чем все это кончится, я в данный момент не догадывался.
Продолжение и окончание письма Гельмута Гёльмца из следственной тюрьмы Брамме.
«Когда я отнес три ружья господина доктора Рейнердса в его бильярдную наверх, я, к моему огорчению, обнаружил, что двумя из них нельзя пользоваться. Мои старания относительно их починки ни к чему не привели и только отняли дорогое время.
Оставалась одна малокалиберная винтовка, «винчестер-магнум-22». Длина ствола у нее больше полуметра, а убойная сила метров до 400. Мне, старому стрелку, это хорошо известно. Патронов хватало, целых пять штук. Это вам для информации.
Старался я не зря: удалось приладить оптический прицел.
Сначала я посмотрел через него на мою дочь. Знали бы вы, что я пережил, когда увидел Гун-хильд, которая сидела как на дымящейся бочке с порохом. Моя дочь, для которой я день и ночь вкалывал, чтобы она выучилась и имела на все остальное.
А этот преступник, там, в классе, хотел отнять у меня все, что у меня было. Вы захотите спросить, господин Гёльмиц, а как насчет вашей жены? Тут угольки уже давно потухли. Поверьте, кроме Гунхильд, у меня никого нет!
А тут такое!
Но теперь ее судьба снова в моих руках. «Помоги себе сам, и бог тебе поможет!»
Увидеть меня в водонапорной башне никто не увидел, потому что я прятался за портьерой. По моим расчетам, от окна бильярдной до класса І метров 150, что вы, конечно, уже сами перепроверили… На таком расстоянии я — стрелок, многократно имеющий призы, — попаду легко.
Вы спросите, не искал ли меня кто. Кому меня искать? Да и переполох такой… А жена моя в этот трагический день как раз поехала в Бремен за покупками. Выходит, опасаться насчет этого было нечего.
Ну вот, Плаггенмейер у меня на мушке, оставалось только нажать на спуск. Вы спросите, почему я медлил. Я вам так скажу. Сомневался я. Не попаду я с первого раза в Плаггенмейера, он взорвет свою бомбу — всем смерть. Когда я стреляю по мишени, рука у меня не дрогнет. А тут голова Плаггенмейера. Он, конечно, преступник и заслуживает смертной казни, но всего месяц назад он с Коринной сидел у нас дома на кухне. Легко ли тут выстрелить! Но в конце концов Гунхильд мне дороже Плаггёнмейера. И ради такого я не стану жертвовать мою плоть и кровь. Я уже хотел было нажать на спуск, как вдруг подумал: а чего это снайперы из спецкоманды давно не выстрелили, если все так просто? Не дураки же они. А что, если Плаггенмейер успеет нажать на взрыватель или упадет на него? Или я случайно попаду в портфель с бомбой? Или он, уже умирая, успеет выстрелить и попадет в мою дочь?..
Тогда я и Гунхильд не помог, а навредил, а это не в моих интересах.
Стою я с винтовкой и думаю, а тут во дворе гимназии появляется доктор Карпано.
Я знал, что он тоже на подозрении. Он или господин Блеквель совершили тот наезд, а моя Гунхильд не раз и не два говорила мне: «Папа, из них двоих я подозреваю доктора Карпано!»
А Плаггенмейер сказал, чтобы ему предоставили убийцу, не то…
Я решил рассуждать по логике. Если Гунхильд уверена, что Коринну убил Карпано, значит, Плаггенмейер тоже — сколько раз они вместе сидели и обсуждали.
И если я насчет этого правильно решил… то я мог очень даже просто спасти Гунхильд, убрав доктора Карпано.
Плаггенмейер, подумал я себе, мы с тобой заключим пакт. Я убираю с экрана убийцу твоей невесты и дарю тебе твою месть, а ты отдашь мне мою дочь Гунхильд».
Теперь Плаггенмейер не вмешивался в ход событий — он сам стал пассивным объектом происходящего. Он находился в том же состоянии, что и в самом начале событий, состоянии, которое мы охарактеризовали термином «опущенное сознание», — именно к нему всегда стремился доктор Карпано, когда в ходе аутогенной тренировки повторял раз за разом: «Я растворяюсь. Я растворяюсь».
За два десятилетия наше общество составило программу действий для человека по имени Герберт Плаггенмейер; теперь она реализовалась, и никто не в силах этому помешать.
Или возьмем пример из области техники. Вокруг Земли кружит ракета, подчиняющаяся не сигналам земных служб управления, а испортившемуся бортовому компьютеру. И в любое мгновенье она способна рухнуть на Землю, на город вроде Брамме, например. Причем ракета оснащена атомной боеголовкой.
Плаггенмейер выглянул в окно. Вот они, все почтенные граждане города Брамме, собрались на охоту. Они своего лиса загнали. Он в западне.
Он хитрый, как лис. Как черно-бурый лис. Но перед сотней загонщиков он бессилен.
«Я хочу выйти отсюда! Выйти живым! Прочь, прочь отсюда!»
Страх, страх, страх.
Ему хотелось бежать. Но куда? А вдруг они начнут стрелять в него, стоит ему выйти из гимназии? И прежде чем он успеет поднять руки, он уже будет мертв?
Я попросил у доктора Ентчурека бинокль, призматический бинокль для охотников и друзей природы, как написано на футляре. И в бинокль наблюдал за Плаггенмейером в тот момент, когда во дворе гимназии появился доктор Карпано.
Страх, написанный до того на его лице, мгновенно сменился выражением жгучей ненависти. Лишь в этот момент я по-настоящему понял, что подразумевается, когда специалисты-медики говорят об агрессивности.
Доктор Карпано взял в руки мегафон.
— Вы хотели поговорить со мной, господин Плаггенмейер?
— Я намерен рассчитаться с вами и на этот раз не позволю молоть всякую чепуху.
— Господин Плаггенмейер…
— Молчать! — перебил он Карпано. — Слушайте меня внимательно. Вы сделаете признание здесь и сейчас, перед всеми людьми. А если откажетесь или начнете выкручиваться, тут все взлетит на воздух, и смерть всех школьников и вашего коллеги будет на вашей совести. И не воображайте, что сумеете провести меня. Никакие уловки не подействуют…
Молчание.
— Спрашиваю в последний раз: вы сбили на шоссе Коринну Фогес?
Ответа нет.
Плаггенмейер начал считать:
— Раз…
Ничего.
— Два…
Все еще ничего.
— И тр…
— Стоп! — крикнул доктор Карпано. — Да.
— Это сделали вы?
— Да.
Я опустил бинокль и уставился на Карпано, стоявшего у бруствера вполоборота к открытому окну класса. Не знаю, действительно ли все стоявшие в непосредственной близости от него инстинктивно отступили назад; во всяком случае, этот человек неожиданно оказался как бы изолированным, отторгнутым толпой, именуемой сообществом.
Признание Карпано смутило самого Плаггенмейера; прошло несколько секунд, пока он продолжил допрос:
— Вы не лжете? И не станете опровергать свои показания на суде?
— Нет. Пусть господин Кемена занесет мои слова в протокол, я подпишу.
В голосе Карпано слышался отзвук металла. Может, дело в усилителе мегафона, может быть, именно поэтому слова Карпано прозвучали так, будто он выучил их на память. Неужели он не понимает, что сам сунул голову в петлю? Почему он не стал все начисто отрицать? Поверил, что Плаггенмейер действительно приведет свою угрозу в исполнение? (Честно признаюсь, я в этом сильно сомневаюсь. Но не я стоял перед выбором…)
К Карпано подошел Бут, взял у него мегафон из рук и проговорил:
— Здесь стоят сотни свидетелей, слышавших признание, господин Плаггенмейер. Я беру на себя ответственность за то, что на суде все будет зафиксировано как полагается.
Он передал мегафон Карпано, странно посмотрев на него при этом.
— Почему он не остановился? — услышал я голос Плаггенмейера. — Он врач. Оказать помощь — его обязанность!
Карпано промолчал.
— Я хочу знать, почему вы не остановились, Карпано?
— Потому, что я… — пробормотал Карпано, опустив голову.
— Не понимаю. Говорите громче, чтобы все слышали!
Карпано приблизил мегафон к губам.
— Меня словно замкнуло. Нажал на педаль газа, вот и все. Последствий я себе тогда не представлял.
Конечно, подумал я. Нервы не выдержали. Случается. Был, например, за рулем под градусом и опасался, что окажется замешанным в историю, которая повлияет на его карьеру. Но в любом случае все сложилось для него хуже некуда. Ни одна собака знать его не захочет.
Или он все-таки клевещет на себя? Чтобы потом, на суде, взять свои слова обратно, ибо он признал себя виновным с единственной целью — образумить Плаггенмейера. Если преступление действительно совершено им, почему на его машине не найдено никаких следов?
О чем-то подобном подумал, очевидно, и Плаггенмейер, потому что он крикнул:
— Вы лжете! Будь оно так, крыло вашей машины было бы смято. Как вы это объясните?
— Оно и было смято! — прокричал в ответ Карпано.
— Однако полиция ничего такого не обнаружила…
В это мгновенье раздался выстрел.
Один-единственный выстрел, сделанный откуда-то со стороны водонапорной башни.
Карпано ранило в правое плечо.
— Внимание! — крикнул Кемена. — Ахтунг!
