Тени Мали - Вадим Павлович Фефилов
Бенфика примерила берцы на толстенной подошве. Они оказались маловаты.
– Сорок второй? – с легкой укоризной спросила тетушка Маммас.
– Сороковой.
Черные казаки с зауженным мысом, на скошенном каблуке, с ремешками и аппликацией из заклепок в виде цветов оказались впору. Бенфика прошлась по операционной. Сапоги были чуть разношенные; ходить было удобно. Тетушка Маммас осталась довольна.
– Это же Chloé, что тут сказать. Теперь с платьем определимся. Снимай с себя эти африканские тряпки.
Бенфика оглянулась. Маки сидел на полу, скрестив ноги. Военная каска теперь была у него на голове, автомат на голых коленях. Он занял боевую позицию и не собирался уступать ее ни противнику, ни союзным войскам. Бенфика вздохнула и сняла цветастую рубаху, оставшись совершенно голой.
Тетушка Маммас пришла в восторг. Ее не смутили даже синие гематомы по всему телу.
– У тебя прекрасная фигура, Ольга, идеальное тело. Тебе пойдут пастельные оттенки, припыленные, розовые… цветочный или гороховый принт… – Она размышляла вслух. – Хотя тебе с твоей восточной внешностью больше подойдут яркие, насыщенные цвета: красный, фуксия, изумрудный, бордовый. Все оттенки красного особенно подчеркнут зеленые глаза.
– На встрече с адмиралом у меня будут черные линзы.
– Ах да, точно, извини, я увлеклась.
Бенфика примерила платье красного цвета. Она полагала, что платье очень хорошее, поскольку скромное: до пят, с длинными рукавами и закрытой шеей, как и положено одежде мусульманки. Но тетушка Маммас была недовольна:
– Нет, ты сама по себе эффектная. И это перебор. Нам нужен стиль секси, но не секс. Чувствуешь разницу? Поэтому только не красный. Вот это примерь, розовое. В розовом есть романтичность, наивность и женственность, а красный – это уж прямо однозначно секс.
Бенфика подавленно молчала. Она знала почти все про удобную военную экипировку, про передовые бренды тактической одежды, прекрасно разбиралась в мусульманской одежде, но тут… Однако такое понятие, как «отступление», в ее правилах жизни отсутствовало.
– Тетушка Маммас, я примерю следующее платье, когда увижу алжирский паспорт и мое оружие.
Ответная реакция была скорой. В голосе западноафриканской «миледи» прозвучали командные нотки. Она умела отдавать приказы – жестко, но не повышая голоса.
– Мы закончим примерку, когда я решу, что ты готова. Не раньше. Документ покажу, но выдам на руки после операции. Надевай платье, Ольга.
Бенфика кивнула и надела следующее платье. Она не капитулировала; просто на чужом поле иногда выгоднее побыть наблюдателем. Хотя бы первое время. Платье оказалось не платьем, а атласной сорочкой пурпурного цвета. Бенфика подошла к трельяжу, отодвинув ногой мальчика с автоматом. Из зеркала на нее глядела модель из иллюстрированного Vogue Portugal 1985 года. Тот журнал мод привез из Португалии, из единственной в своей жизни туристической поездки за рубеж, ее дорогой отец шейх Ахмед эз-Зубейри – мир его праху! Длинный край великолепной сорочки едва доставал до середины смуглых икр. Грудь в глубоком V-образном вырезе не то чтобы оголилась (второй размер), но была видна отчетливо. Необычное ощущение. Может, даже круче, чем кофе-брейк в шатре с террористом, занесенным в стоп-лист ООН.
– Хорошо, но это же не платье, – сказала Бенфика. – Ночнушка.
– Это платье-комбинация Intimissimi из натурального вискозного шелка, – в голосе тетушки Маммас прозвучала гордость за точный диагноз и выбранное лечение. – Идеально на тебе сидит.
– У меня соски торчат.
– Вообще, торчащие соски – это тренд. Но… – берберская «миледи» красиво нахмурилась. – Ты права, пожалуй. И еще эта синюшная гематома под ключицей… Примерь-ка другое, с вырезом «качели», тут соски точно просвечивать не будут. Но учти, оно менее плотно прилегает к телу, поэтому при наклоне грудь, скорее всего, тоже оголится.
Поверх «идеально севшего» атласного платья цвета пыльной розы со складками, прикрывающими низ груди, они набросили кожаную косуху бордового цвета на размер больше, чем требовалось, – «оверсайз, ее лучше накинуть на плечи, не продевая руки в рукава, или даже только на одно плечо. Так моднее, тренд!». По прическе договорились, нужны локоны, «их можно либо на одну сторону уложить, либо в небрежный пучок собрать». «Макияж сделаем самый простой, легкие тени и тушь, ну и помаду можно посветлее, на твоем смуглом лице как раз хорошо будет!»
– Тетушка Маммас, – сказала Бенфика, примеряя у трельяжа серьги-пусеты с крупной шляпкой из белого золота, – сначала я ехала на интервью к адмиралу в сопровождении беглых уголовников в обычной одежде и ботинках за двадцать евро. Теперь вы отправляете меня к адмиралу одну, в розовом платье и казаках от Chloé. Что изменилось?
«Миледи» услышала вопрос, но продолжала разглядывать, ощупывать, перебирать вещицы на операционном столе и болтать на темы, в которых разбиралась ничуть не хуже, чем в осколочных и огнестрельных ранениях.
– Из аксессуаров нужно что-то совсем простенькое, чтобы в этнику не скатываться… рюкзак черный, но только совсем микро. Его следует держать не за спиной, как школьный ранец, а носить как женскую сумочку, на руке. Или можно взять вот такую поясную сумку, но носить не на талии, естественно, а так, небрежно, через плечо…
– Тетушка Маммас…
– Я тебя услышала… Омар должен был приехать на вашу стоянку в пустыне и сразу направить ко мне в Дире на подготовку всех троих. Но началась жуткая буря, и он опоздал. Ночью он мне наконец-то позвонил и сказал, что двоих уже нет.
– А если бы журналисты уехали, пока мы наряды в Дире примеряем?
– Репортеры приехали ради тебя, с чего бы им уезжать!
Она назвала террориста по имени: «Омар должен был приехать на ту вашу стоянку в пустыне… Ночью он мне наконец-то позвонил». Ясно, они знакомы. Понятно, совместно готовят операцию, но в представлении не имеющей личного опыта, но начитанной и чуткой Бенфики с такой интонацией успешная женщина-хирург, которую приглашают на день рождения короля Свазиленда, может говорить о террористе из стоп-листа ООН, только если он ее муж или старинный друг-любовник.
– Зачем вам-то похищение адмирала? – поинтересовалась Бенфика.
– Мы думаем, не менее пятидесяти миллионов африканцев планируют переселиться в Европу. – Тетушка Маммас принялась убирать с операционных столов не подошедшие на примерке вещи. – Это неприемлемо. И основные потоки мигрантов текут здесь, через север Мали в Алжир и далее в Европу.
– Хомахи говорил мне про какой-то халифат, – вспомнила Бенфика.
– Да, именно… Демократический халифат! О Господи, ну и название… Так вот, Democratic Caliphate of Central Sahara станет для мигрантов не коридором в новый мир, а центром притяжения. По краям пустыни мы построим великую зеленую стену, то есть посадим сотни миллионов деревьев. Начнем борьбу с
