Александр Афанасьев - Сожженные мосты часть 6
Наконец – останавливается. Прибыли.
Первым всегда выходит старший группы. Это делать категорически запрещено, потому что старший группы является и секретоносителем, он никак не должен попасть в руки противника. Живым – но он живым и не попадет, в кармане граната Ф-1, занемевший палец продет в кольцо. Недаром гранату Ф1 называют "русское харакири" – не только самураи не сдаются в плен живыми.
А мертвые – сраму не имут.
Седой человек в камуфляже, чуть выше среднего роста, выходит из боковой дверцы Летучей мыши, напряженно всматривается во тьму, одежду треплет поднимаемый винтами ветер. В правой руке АК с деревянным прикладом, прижатым локтем, левая в кармане. От того, кто сейчас подойдет к нему зависит успех высадки, первой высадки из пяти запланированных.
– Господин подполковник! Учебная группа специального назначения в составе двух бойцов вышла в исходный район, район зачищен! Доложил курсант Тимофеев!
Подполковник Тихонов вынимает левую руку из кармана, разминает затекший палец.
– Как в Афганистан сходил, Араб?
– Главное вернулся, господин подполковник. Можете начинать выгрузку.
* Спасибо (узбек.)
** Силачи (узбек.)
*** В Аксае, под Ростовом-на-Дону в начале века построили завод по производству североамериканских автомобилей и сельхозмашин. В этой реальности он превратился в одного из крупнейших автопроизводителей России, выпуская автомобили Додж, Интернэшнл и Плимут, причем некоторые не имели аналогов в САСШ.
**** учитывая двойную, а то и тройную выслугу лет в спецназе можно было стать пенсионером уже в тридцать. Сорок пять – предельная выслуга, после нее служить на боевых должностях уже нельзя.
06 августа 2002 года
Аравийский полуостров
База Хасаб
Десантная группа
Иногда, когда все хорошо, но знаешь что скоро будет плохо – совсем плохо – хочется чтобы уж побыстрее рвануло… что душу то мучить. Ожидание для большинства людей, тем более для военных, которым с начала службы вбивают в голову, что время – это жизни, а потеря времени это потеря инициативы – смерти подобно.
Истошный крик "подъем" и колокол громкого боя в секунду вырвали поручика Татицкого, как и всех "давящих на массу" на соседних койках сослуживцев из мутной пелены сна в злое, беспощадное утро. Беспощадное – потому что вчера фельдфебельский состав базы гонял их до потери сознания, заставляя проходить огненно-штурмовую полосу и до сбитых рук кувыркаться в окно, с переворотом на битых камнях и немедленным открытием огня. Операция, ради которой их здесь сосредоточили, почему-то откладывалась, а для фельдфебеля, равно как и для офицера нет страшнее картины, чем ничем не занятый личный состав. В итоге – только из их роты выбыли двое, один с сильными ожогами, полученными на огненно-штурмовой полосе, второй – сломал запястье, неудачно приземляясь после кувырка. Все остальные отделались только синяками, ссадинами, жестокой усталостью от изнурительных марш-бросков под палящим солнцем и горячим желанием, чтобы уж поскорее началось, и чтобы их бросили в бой, в самый настоящий бой, где тебя если и убьют – то убьют быстро.
Сегодня поручику, пока он еще толком не проснувшись пытался влезть в брюки – словно кто подсказал на ухо.
Началось…
Сегодня у командующего ими офицера – штабс-капитана Дубового в руках нет секундомера, он просто стоит в проходе, высвеченный безжалостным, бьющим в спину солнцем и смотрит на вылетающих на "палубу"* и становящихся в строй солдат. На построение отводится сорок пять секунд, норматив этот не имеет никакого значения, просто сорок пять секунд и все – но армия держится традициями, и это – одна из них.
Наконец в строй становится последний солдат, и штабс-капитан начинает движение вдоль ротного строя. Каждый командир взвода должен сделать шаг вперед и громко доложить: Господин штабс-капитан, отделение один построено, выбывших нет! Или отделение два, там… у него, у Татицкого пока только отделение, до взвода не дорос.
Но на сей раз штабс-капитан не выполняет этот обязательный ритуал, он просто дожидается, пока последний солдат занимает свое место в строю и орет:
– Нале-во! За мной, бегом – марш!
Открытая дверь быстровозводимого модуля, в котором они разместились – как дверца печи, шагаешь – в утреннее аравийское пекло, здесь, где рядом залив – оно еще виднее, а к пеклу присоединяется еще и запах соли. Все бегут – молча топают, попирают обутыми в прыжковые ботинки ногами рассохшуюся от беспощадного солнца землю, стараясь попадать в такт и не сбить дыхание. Никаких песен – все просто бегут и бегут быстро.
Ангар… Все понятно…
В ангаре – столы. За столами – контейнеры, уже вскрытые стандартные армейские контейнеры и офицеры. У каждого офицера в руке – такая дощечка с зажимом вверху чтобы писать на весу и толстая, очень толстая стопка листов.
Дубовой подводит колонну к столам, они успели первыми – потому что они первая рота и значит всегда и во всем должны быть первыми.
– Рота! В колонну по одному – становись! Дополнительное снаряжение – получить!
Каждый из них останавливается у стола, выкрикивает (зачем орать надо непонятно, но это армия) свое имя и тип оружия, после чего ему либо выдают требуемое, либо отправляют восвояси. Все быстро и четко.
– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!
– Есть…
Офицер ставит галочку на одном из листов, затем шумно выкладывает на стол блок запаянных в пластик пустых магазинов. Четыре штуки должно быть у каждого солдата, из них как минимум два – заполненных, и каждый день нужно из одного патроны вынуть, а в другой вставить. Это нужно для тренировки, и для того чтобы не изнашивалась сильно пружина магазина. Но если предстоит боевая операция – то одного БК, конечно же, мало.
– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!
– Есть…
Галочка – и на стол увесисто плюхаются один за другим две больших, тоже запаянных в пластик коробки. В каждой из них – по пятьсот сорок патронов в коробочках по тридцать в каждой, то есть на один двухрядный магазин или полмагазина в четыре ряда. Одну из них следует вскрыть, забить остающиеся пока пустыми честь магазинов, оставшееся разместить на разгрузочном жилете на лицевой его части – это боеприпасы "на первое время". Вторую коробку, не нарушая целостность упаковки, следует засунуть в боевой ранец, располагающиеся на спине солдата – это запас, на случай если боевые действия затянутся, а ты каким-то образом умудришься в них выжить. Обычно дают по одной коробке, и выдача второй – ясный сигнал готовиться к худшему.
– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!
– Проходим…
Здесь – выдают патроны для пулеметчиков и снайперов. Все это видят – но все равно здесь надо пройти.
– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!
– Есть…
На стол одна да другой увесисто плюхаются две коробки, тоже в пластик запаянные. В каждой – шесть выстрелов к подствольному гранатомету. Поскольку десант нуждается в повышенной огневой мощи, десантники часто работают без прикрытия броней и авиацией и подствольники есть у каждого стрелка.
– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!
Вместо положенного есть, пожилой штабс-капитан молча выкладывает перед ним на стол мину МОН-50 и четыре гранаты. Гранаты – на случай, если все будет совсем хреново, это оружие ближнего боя.
– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!
– Есть…
А вот это – уже совсем серьезно. Ночной монокуляр, его не выдают без необходимости, дабы беречь ресурс. Небольшой, размером примерно с… банку с лекарствами. Его цепляют в специальном кронштейне на шлеме или на автомат – в нем есть и режим прицела. Очень удобная штука.
– Татицкий, АБ-96, ГП-30**!
– Есть…
На стол шлепаются два дневных пищевых рациона – на день боев и резервный. Обычно, солдаты таскали с собой еще и свой НЗ, у Татицкого это был арахис с сахаром, пропущенные через кофемолку в специальном пластиковом пенальчике из-под таблеток – день можно продержаться, если не слишком напрягаться.
Кажется – все.
Следом за ними идут уже другие роты – а они, отойдя в сторону, присев прямо на землю, потому что больше негде, сноровисто разрезают ножами, а кто-то и разрывает пальцами неподатливый пластик упаковки, вскрывает коробки с маленькими, золотистыми ракетами, в каждой из которых – возможно, чья то смерть. Пальцы делают свое дело, на автомате топя маленькие ракеты одну за другой в горловине магазина – а в душу потихоньку, исподволь вползает что-то знобкое… нехорошее, чего там быть не должно.
– Время платить по счетам!
Поручик поднял глаза на подсевшего к нему раздолбая – удивительно, но он командовал отделением таких же раздолбаев, и чего-то от них добивался. Все дело было в том, что эти ребята – равно как и их командир – плевали на все правила.
