Эдуард Тополь - Красная площадь
«За последние пять дней в Москве выпало свыше 20 миллионов кубических метров снега и высота снежного покрова на улицах достигает 36 сантиметров, а в некоторых местах образовались трехметровые снежные сугробы…»
Через пять остановок автобус с надрывом взобрался на крутое, заснеженное взлобье Воробьевских гор, откуда в ясную погоду открывается лучший вид на Москву, миновал Дом гостей Министерства иностранных дел СССР и остановился на противоположной стороне улицы, у проходной киностудии «Мосфильм». Вся публика вышла из автобуса, и Вета Петровна вышла вмеcте с нею. Но, в отличие от этих штатных работников «Мосфильма», у Веты Петровны не было служебного мосфильмовского пропуска, поэтому на студию она пройти не могла и заняла очередь на «массовку» – здесь же, возле проходной, разбитная крикливая ассистентка по актерам вела запись статистов для массовой сцены по фильму «10 дней, которые потрясли мир». Эта ассистентка бесцеремонно оглядывала толпу топчущихся на морозе пенсионеров, которые приходят сюда каждое утро в надежде заработать на съемках трояк к своей пенсии, и покрикивала на них:
– Колчаковцы мне нужны, белогвардейцы! Русские аристократы! А вы на кого похожи? На очередь в собес! Каждый день приходят одни и те же!…
Тут она высмотрела в толпе два или три новых лица и ткнула в них пальцем:
– Вы, вы и вы! Идите сюда! Вот вам пропуск! В шестой павильон, к Бондарчуку! Картина «10 дней, которые потрясли мир»…
Так Вета Петровна Мигун, официальная жена бывшего члена ЦК КПСС и первого заместителя Председателя КГБ СССР, угодила в колчаковцы и проникла на киностудию «Мосфильм». Но вместо шестого павильона она прошла в главный административный корпус и поднялась на 4-й этаж, в приемную директора киностудии Николая Трофимовича Сизова. Однако в столь ранний час Сизов на работу не приезжает, секретарша сказала Вете Петровне, что директор будет к 10, но принять ее не сможет – в 10.00 у него худсовет по фильму «Ленин в Париже».
Вета Петровна вышла из приемной и заняла место у лифта. Мимо нее в директорский кинозал грузчик доставил на тележке стопку металлических коробок с пленкой нового суперфильма «Ленин в Париже», затем с криком: «А звук привезли?!!» пробежал в аппаратную худой взлохмаченный ассистент, потом в зал стали стекаться руководители киностудии и создатели фильма: худой, 75-летний режиссер Сергей Юткевич, снимающий то «Ленин в Польше», то «Ленин в Цюрихе», и с ним его ровесник, маленький, полноватый, с умными глазами сценарист Евгений Габрилович и молодой, с подпрыгивающей походкой кинооператор Наум Ардашников…
Ровно в 10.00 к главному административному подъезду студии подкатила черная «Волга», и бывший председатель Моссовета, бывший генерал и начальник московской милиции, а ныне директор киностудии «Мосфильм», член Союза советских писателей Николай Трофимович Сизов поднялся лифтом на свой четвертый этаж. При выходе из лифта Вета Петровна заступила ему дорогу:
– Здравствуй, Николай…
Толстый, хмурый Сизов, никогда не глядящий в лицо своим подчиненным, хотел пройти мимо, но Вета Петровна взяла его за рукав:
– Подожди! Не узнаешь, что ли?
– А! – вынужден был остановиться Сизов. – Да, узнаю. Извини, у меня в десять худсовет по «Ленину в Париже».
– Ничего, Ленин подождет, – сухо сказала Вета Петровна. – Ты что? Уже не будешь делать кино по Сережиной книге? Я звонила режиссеру, он сказал, что картина остановлена…
– Ну, отложили пока, на время…
– Отложили?! – криво усмехнулась Вета Петровна. – Эх ты, Коля-Николай! Мы тебя из вшивых колхозников в люди вывели! А ты?!
– Извини, я должен идти, – сухо сказал Сизов и сделал движение, чтобы пройти мимо.
Но Вета Петровна вдруг всхлипнула, сразу потеряв свою чекистскую выдержку, и превратилась в просящую старушку:
– Коля! Я прошу тебя – не закрывай его фильм! Ну, что тебе стоит?! Это же будет такая прекрасная картина! Про чекистов, про нашу молодость! Ну, я прошу тебя!… Ведь эта повесть напечатана в журнале «Знамя» и была хорошая рецензия в «Литературке». Коля!…
– От меня ничего не зависит, я получил указание. Извини, я спешу… – с досадой сказал Сизов и, буквально оторвав ее руку от рукава своего костюма, прошел в директорский кинозал. Там сразу же погас свет, и из аппаратной донеслись первые звуки фильма – музыка «Интернационала».
Рукавом каракулевого пальто Вета Петровна отерла слезы и горестно поплелась по коридору в другой, производственный корпус. Чувствовалось, что она бывала здесь не раз и легко ориентируется в сложных переходах из здания в здание. Переодетый в гражданский костюм майор Ожерельев следовал за ней. Сегодня ночью мы решили установить негласную слежку за всеми, кто имел отношение к Мигуну и кого еще не арестовал или не может арестовать Отдел разведки. Но, кроме Веты Петровны и Гали Брежневой, таких почти не оказалось.
В производственном корпусе киностудии Вета Петровна уверенно продвигалась по длинному коридору мимо дверей с табличками «10 дней, которые потрясли мир», «Возрождение», «Лейтенанты», «Ошибки юности», «Мы коммунисты», «Любовь с первого взгляда» и так далее. За дверьми этих комнат трезвонили телефоны, шумели, смеялись и спорили люди, сюда поминутно входили артисты, ассистенты, гримеры, загримированные вожди революции, немецкие и советские генералы, американские шпионы и разнокалиберные киношные красотки всех возрастов. Навстречу Вете Петровне попались даже сразу два Карла Маркса, которые, напропалую ухаживая за смазливой молоденькой ассистенткой, шли в группу «Мы коммунисты»…
И только в одной комнате с надписью на двери «Незримая война» была хмурая, похоронная тишина. Двери этой комнаты были открыты настежь, уборщица выметала в коридор груду бланков с жирным типографским грифом «НЕЗРИМАЯ ВОЙНА», а также фотографии актеров и актрис, карандашные раскадровки и другой бумажный мусор. В самой комнате какой-то рабочий в грязном комбинезоне стоял на стремянке и срывал со стены эскизы декораций несостоявшегося фильма и красочные афиши фильмов, снятых по предыдущим книгам Мигуна: «Фронт без флангов» и «Война за линией фронта». С этих афиш на Вету Петровну смотрели лица самых популярных советских актеров – Вячеслава Тихонова и Светланы Суховей. И юное, круглое лицо артистки Суховей, одетой в чекистскую форму, отдаленно напоминало лицо самой Веты Петровны Мигун…
10 часов 00 минутВ оперативно-полиграфическом цехе МУРа импортные фотомножительные машины штамповали фотороботы-портреты, созданные по описаниям Кати Ужович, Юрия Аветикова и Александра Авдеенко. Если верить Кате, то 19 января вечером из дома 36-А вышел высокий 35-летний блондин с белесыми бровями, правым верхним металлическим зубом и близко посаженными глазами. Получив его портрет, 16 сотрудников 3-го отдела МУРа во главе с Валентином Пшеничным снова разъехались по всем больницам и моргам Москвы.
В это же времяВ Главном Управлении Госавтоинспекции СССР на проспекте Мира, дом 82, семидесятилетний старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Тарас Карпович Венделовский извлек в картотеке копию водительских прав, выданных гражданину Гиви Ривазовичу Мингадзе в октябре 1975 года, и сводку полученных им с 1973 по 1978 год штрафов за нарушение правил уличного движения. На копии водительского удостоверения была фотография гражданина Мингадзе, 1945 года рождения, уроженца города Тбилиси. Венделовский здесь же, в картотеке, написал на бланке Прокуратуры СССР «Постановление об изъятии документов» и уложил в свой портфель документы Мингадзе.
В это же времяБывший король ростовских домушников по кличке Фикса Володя Азарин осторожно закрыл за собой двери баклановской квартиры, спустился в подъезд и вышел на метельный проспект Вернадского. Там он сел в машину к поджидавшему его «пахану» и сказал со вздохом:
– Ничего нет – ни бумаг, ни пленок.
– Ты все осмотрел? – спросил бывший «пахан», а ныне мастер по сборке автомобилей автозавода имени Лихачева.
Володя Азарин выразительно посмотрел ему в глаза:
– Обижаешь!
– Значит, нужно его портфель брать, – сказал «пахан», вышел из машины и вошел в телефонную будку, набрал номер: – Игнат? – сказал он в трубку. – У меня пусто. А где шпингалеты?
– В Колпачном переулке, возле ОВИРа.
Среди миллионов московских разговоров этот короткий разговор не привлек ничьего внимания, а между тем «пахан» понял, что «шпингалеты» – вторая группа московских уголовников, привлеченных Светловым для работы, – сопровождают Николая Афанасьевича Бакланова и находятся сейчас в Колпачном переулке.
В это же времяТолпа родственников и друзей арестованных по операции «Каскад» заправил «левой экономики», как и вчера, осаждала четыре низких окошка Отделения приема передач Бутырской тюрьмы. В этой очереди капитан Колганов высмотрел пожилую, усталую и разом состарившуюся женщину – Галину Леонидовну Брежневу. Заплаканное и густо напудренное лицо, отсутствующие глаза, в руках пакеты с какой-то едой.
