Олег Битов - "Кинофестиваль" длиною в год. Отчет о затянувшейся командировке

В Советском Союзе намечается неурожай, и, воспользовавшись этим, правительства Запада принуждают (!) нашу страну сесть за стол переговоров о сокращении вооружений. Дело это нелегкое, поскольку, как выясняется, за стенами Кремля разработан план захвата Европы, которому дано кодовое наименование «план Борис» — «в честь Бориса Гудонова, великого русского полководца».[21] Каково? А ведь, между прочим, по выходе романа из печати Форсайт не преминул похвалиться заново: «В этой книге точны даже мельчайшие подробности…»

А главная нить сюжета в том, что миротворцами выступают не только западные правительства, но и их разведывательные службы. Найти «дьявольскую альтернативу», удержать Советы от выполнения «плана Борис» и добиться разоружения оказывается по силам лишь шпиону-супермену Адаму Манро. За неполные сутки он совершает перелет по маршруту Москва — Лондон — Вашингтон — Москва — Берлин и спасает Европу и весь мир, отравив двух беглых уголовников с русскими фамилиями. Чего не сделаешь с благословения начальства и на благо западной демократии!

Одолев «Альтернативу», интервьюер спросил у автора:

«— Как вы организуете свою работу?

— Как любой репортер. Работаю один, без секретарши и без сотрудников, подбирающих документальный материал. Просто беру записную книжку и отправляюсь в разные уголки земного шара. Беседую за стаканом вина с людьми из «Интеллидженс сервис» или ЦРУ. Запечатлеваю в памяти обстановку. Делаю заметки…

— И таких заметок для одной только «Дьявольской альтернативы» у вас, должно быть, набралось великое множество. Ведь действие происходит то в Москве, то в Вашингтоне, то в Лондоне, то бог знает где еще. Вы что, и в Кремле побывали?

— В Советском Союзе я тоже был. Но чтобы узнать, что происходит за Кремлевской стеной, нужно побывать не в Москве, а в Вашингтоне. Американские кремленологи могут сообщить вам обо всем с абсолютной точностью…»

Сказано откровенно. Но какая печальная закономерность: пока Форсайт не касается советской жизни, он остается прежним Форсайтом — иллюзионистом, безошибочным по мелочам. «Иллюзия узнавания» для западного читателя по-прежнему налицо, и действует она, надо полагать, с той же безотказностью, что и раньше. И невдомек читателю, завороженному этой иллюзией (да и рекламной шумихой), что знаменитый автор скатился к обыкновенной «развесистой клюкве», что сведения о Москве и Одессе почерпнуты им в основном «за стаканом вина» у «людей из ЦРУ»…

Раньше въедливые критики, случалось, попрекали Форсайта тем, что его персонажи неотличимы друг от друга ни характерами, ни манерами, ни речью, что они всего-навсего «фигурки, вырезанные из толстого картона». Теперь из картона, и изрядно помятого, вырезаны не только персонажи, но и отправные точки сюжета, и практически все его Движущие пружины.

Но позвольте, он же утверждает, что бывал в Советском Союзе! Действительно был — целых четыре дня. Вот какие впечатления вынес он из своей поездки:

«Я не представлял себе, как меня встретят в аэропорту— букетами гвоздик или придирками. Однако ничего не случилось, абсолютно ничего. За мной даже не установили слежки. Теперь я понимаю: на меня просто не обратили внимания… Я сказал себе: «Меня не проведешь, я их перехитрю». Возвращаясь по вечерам в гостиницу, я фиксировал в памяти все, что увидел: сколько шагов от улицы Горького до КГБ, на каком этаже кирпичная кладка сменяется гранитной облицовкой, обшиты двери деревом или сталью, как зовут старшего официанта в ресторане. Когда я улетал, они даже не открыли ни одного из моих чемоданов. Я мог бы спокойненько все записывать».

И очень жаль, что не записывали, мистер Форсайт. Тогда, по крайней мере, Внуково не превратилось бы у вас во Внуковно, мотель «Можайский» — в «Можорский», Манежная и Боровицкая площади не поменялись бы местами, и не вырос бы на Москве-реке Серафимов мост, неведомый ни нам, ни нашим дедам. Перечень ошибок, зачастую анекдотических, можно было бы и продолжить. Но дело, в конечном счете, не в частных ошибках — дело в том, что самый фундамент книги возведен на зыбком антисоветском песочке, что весь ее сюжет состряпан по рецептам «всезнающих» американских кремленологов.

Во избежание недоразумений уточним: было бы наивностью думать, что Форсайт сочинил «Дьявольскую альтернативу» по прямому заданию «Интеллидженс сервис» либо ЦРУ. Просто обостренное чутье профессионального поставщика бестселлеров подсказало ему, как точнее потрафить тем, кто «заказывает музыку». Вот почему и поездка в Москву — поездка с повязкой антисоветизма на глазах — ничего ему не дала. Громоздя нелепость на нелепость, вглядываясь в мифические контуры «плана Борис» с высот Серафимова моста, Форсайт греет руки на обывательских страхах перед «советской угрозой» и сам, в свою очередь, пестует и наращивает эти страхи. Дьявольский круг замыкается, не оставляя читателю никакой альтернативы, кроме надежд на спасителя-супермена.

И все-таки в моей статье о Форсайте недоставало одной детали. Я знал о ней, но чтобы включить ее в текст — о такой дерзости нечего было и думать. В 1974 году алма-атинский журнал «Простор» предпринял попытку напечатать «День Шакала» в русском переводе. Закончилась попытка печально: после первых двух «порций», несмотря на «Продолжение следует», публикация была прекращена, да еще с крутыми «оргвыводами». Почему? По причине странной донельзя: кому-то примерещилось, что публикация «Шакала» чревата риском распространения политических покушений. Инициатор запрета, похоже, страдал манией величия и почитал собственную персону равнозначной де Голлю.

Сегодня, насколько знаю, в алма-атинской редакции выдвигается идея: а не вернуться ли к «Шакалу» и не напечатать ли его, раз времена переменились, целиком? В наши дни такие вопросы решаются, слава богу, без сановных вмешательств. Долги надо отдавать независимо от того, как они возникли, а ничего «неприемлемого» в «Шакале» (как и в последующей «ОДЕССЕ») нет.

ЛОНДОН, ПОРТСМУТ, ЙОРК. РАСШАТАТЬ «КОРОБОЧКУ»!

Как соблазнительно, в некотором роде лестно было бы подумать, что именно статья о «прытком Фредди», затрагивающая «Интеллидженс сервис» и ЦРУ, привлекла ко мне неблагосклонное их внимание! Что уязвились они моей иронией, почувствовали себя задетыми и постановили меня «пресечь». Тем паче что годом позже я высмеял другое их интеллектуальное детище, книжку американца Мартина Круза Смита «Парк Горького», и фельетон-пародия «Эх, да с кольтом, да вдоль Москвы-реки…» был переведен на английский и перепечатан во многих странах. А после моего возвращения на Родину итальянская «Паэзе сера» напечатала черным по белому: «В «департаменте грязных трюков» ЦРУ его (то бишь мое) имя фигурировало в списках наиболее «интересных» для них людей…»

Но нет, голову даю на отсечение, было не так. То есть насчет «департамента грязных трюков», может, и так, но тогда не по той причине. Или литературные соображения послужили лишь крохотной дополнительной гирькой, на весы их если бросили, то в последнюю очередь. И вообще принцип «Post hoc ergo propter hoc» — «после этого — значит вследствие этого» — римляне сформулировали не в защиту, а в осуждение поверхностных, необоснованных умозаключений.

А вот Форсайт оказался уязвлен не на шутку. Не столько моей статьей, сколько собственными воспоминаниями. Перечитайте внимательно его рассказ о поездке в Москву — это же рассказ человека глубоко обиженного, если не оскорбленного. «За мной даже не установили слежки… на меня просто не обратили внимания… они даже не открыли ни одного из моих чемоданов…» Ах ты, господи, какая напасть и какая досада!

Чего он хотел — и активно хотел? Как раз не гвоздик, а придирок. От гвоздик он, конечно, не отказался бы— привык, но в данном случае ему мечталось об «известности наоборот». Чтоб вывернули чемоданы на грязный пол и хорошо бы что-нибудь порвали, чтоб по пятам таскались филеры со зверскими мордами, а из-под шкафа высовывались микрофоны с клеймом: «Мейд ин Чека». А он бы это потом со смаком описал. Вот была бы реклама для «Дьявольской альтернативы»: «Знаменитый писатель собирал материал для этой книги, рискуя жизнью…». Как подвели его наши пограничники и таможенники, горничные и таксисты, как подвели!..

Но хватит предисловий: персонаж, надеюсь, понятен вполне. Как мы встретились? У меня есть возможность вначале предоставить слово самому Форсайту. День в день с процитированной чуть выше «Паэзе сера», 19 сентября 1984 года, лондонская «Дейли мейл» поместила за его подписью нижеследующее:

«Битову было сказано, что я буду ждать его на определенном месте в вестибюле отеля «Монткам» неподалеку от метро «Марбл-арч». Он немного опоздал. И я наблюдал за дверью и старался представить себе, как он может выглядеть.