Васил Иванов - Час пик. Кто убил Влада Листьева?
Знает ли Промышленник, что Бандит — это бандит? Наверняка знает, а, если не знает еще, если не сообщили, то догадывается. Хотя внешне — честнейший человек, вон, в экономических газетах его имя употребляется исключительно с прилагательными «порядочнейший» и «достойнейший», и всегда — исключительно в превосходных степенях. Итак: в первом случае он, Функционер то есть, будет иметь с этого дивиденды, и посерьезней тех, которые обещает Бандит своим вкладчикам.
Это — если Промышленник согласится.
Хорошо, более реальный исход: Промышленник пошлет Бандита куда подальше, как послал в свое время Банкира.
Что тогда?
Тогда ему, Функционеру то есть, придется юлить на заднице, как он по утрам юлит на мокром сиденьи своего унитаза и виновато — виновато разводить руками — мол, а что я мог сделать? Я сделал, что мог, пусть сделают лучше другие… Денег в таком случае он, разумеется, не получит — факт. Не будет же ему Бандит просто так платить? А кроме того — такая долговая яма; самая глубокая, в нее можно падать всю жизнь, и чем дольше падаешь, тем глубже — естественно, такая скорость… Интересно тогда, почему же Бандит завел разговор о «наличных деньгах»?
О — о–о…
Наверное, все — таки ничего не получится. Проклятый запор — не выдавит из себя страдальческая прямая кишка желанную какашку, не выдавит… Надо домой собираться.
* * *Звонок не заставил себя ждать — но это звонил не Экономист, как предполагалось…
— Алло? — послышался из трубки совершенно незнакомый голос.
— Кто это?
— Это от одного вашего знакомого, — уклончиво произнес неизвестный абонент, — по поводу интересующего вас дела…
— Простите, но я…
Функционер со всей осторожностью отвел трубку от уха, опасливо посмотрел на нее, будто бы оттуда могла вылететь киллерская пуля. От таких непонятных звонков всего можно ожидать, — умозаключил Функционер.
— Алло, — вновь послышалось из трубки очень вкрадчивое, — почему молчите?
— Кто вы? — прямо спросил Функционер, стараясь подавить в себе все нараставшую тревогу.
— Один ваш хороший знакомый пожелал лично встретиться с человеком, который… Ну, это не по телефону. Вы понимаете, о чем я говорю?
— Да, — ответил хозяин враз повеселевшим голосом. — Очень хорошо, буду ждать…
Положил трубку, пожал плечами — с чего это вдруг?
Кто это мог звонить — неужели человек Бандита?
Почему же он тогда сам не позвонил?
Может быть, кто — нибудь от Экономиста?
Но тот обещал позвонить лично…
Странно, очень странно.
Послонявшись по бескрайней квартире, в которой непривычному человеку — то можно было бы и заблудиться, Функционер прошел в зал, включил один из многочисленных японских телевизоров, поставил видеокассету, скуки ради захваченную в Останкино.
Видеозапись концерта, посвященного «девяти дням» по Листьеву.
Функционер попытался было думать о конкретных вещах — о сегодняшних разговорах с Бандитом и Экономистом, о своих размышлениях и подсчетах,'о недавнем звонке, о том, что за человек, чей человек ему звонит, но мысли, как и утром, были бездонными и отвлеченными…
Посмотрел на телевизор, зевнул.
Любимец московской публики Буйнов с улыбочкой на весь экран:
Падают листья…Зато прозрачней свет.
Эта суетность никак не вязалась с размышлениями Функционера и с его мыслями, а последняя мысль была удачной: о вечности, о бренности, о смерти (иногда подобные размышления посещают даже трезвых и на удивление глубокомыслящих людей, посвящающих старость лет сбору плодов и подведению итогов).
Смерть — это единственное, что еще не удалось опошлить людям, — прошептал Функционер и выключил телевизор.
* * *— Тара — рам, тара — рам, тара — рам, там…
Это — сороковая симфония Вольфганга Амадея Моцарта в дверь. Наверняка тот человек, что только что звонил.
Ну — ка — кто это, кто…
Посетитель имел вид явно кагэбистский, то есть — ничем особо не выделяющийся, «без особых примет»: лицо — овальное, нос прямой, волосы русые, глаза серые… Ну и так далее; невзрачный такой вид.
Наверное, телохранитель этого самого Джаффара, решил Функционер. Это теперь мода у них такая, у криминальных и некриминальных царей — приглашать на службы бывших гэбистов. Вон, Банкир, хитрый царь Соломон, который теперь в Лондоне сидит, по слухам, накупил дюжину бывших старших офицеров и несколько генералов из страшного 5–го Главного управления КГБ. которое в свое время успешно травило идеологических диверсантов и диссидентов, а этот, наверное, из 2–го набрал, контрразведчиков…
И чего это с телохранителями?
Один из сопровождавших остался стоять в дверях; не человек, а монстр какой — то, огромный резиновый сейф, набитый мышцами, гибкими сочленениями и сухожилиями. Наверное, мигни ему невзрачный посетитель — тут же перешибет сухой стебель его, Функционера, шеи с болтающейся седовато — лысым стручком головы одним ударом.
А невзрачный посетитель, профессионально осматриваясь по сторонам, прошел на кухню, скромно так прошел, как показалось — едва ли не на цыпочках.
Поставил на стол дипломат и сдержанным жестом восточного принца, который дарит младшему вассальному князьку половину своих земель, расстегнул его.
Прошу!
У Функционера зарябило в глазах: столько денег и за один раз он еще никогда не видел… Все стодолларовые, новенькие, в упаковках, аккуратненько так лежат, как покойнички в гробах…
— Что это?
Невзрачный скромно улыбнулся.
— Деньги. Не видите, что ли? Ведь вас спрашивали, любите ли вы наличные деньги, а вы сказали — да, очень… Да мы и так это знаем.
Странно — и с чего это?
Неужели Экономист так быстро все сделал, и Бандит теперь, попивая свой «Хенесси — Парадис» в обществе Промышленника, договариваются о передележе паёв ОРТ? Наверное, ведь деньги, такие деньги так просто не привозят…
Стало быть — комиссионно — посреднические, честно заработанные…
Но ведь он, Функционер то есть, ему, Бандиту должен, и очень должен…
Однако на всякий случай решил прикинуться:
— Кому?
Пододвинув дипломат, Невзрачный пожал плечами.
— Вам, конечно же…
— Но за что?
Функционер по — прежнему лихорадочно соображал: почему, за что все — таки ему принесли эти деньги? Ведь не Бандит должен ему, а он Бандиту, и тут — на тебе…
А вдруг не от Бандита?
Ситуация меняется с каждой минутой, торос и айсберги то сходятся, то расходятся, наскакивают друг на друга, круша молодой лед…
Интересно — сколько же их тут? Говорят, в типовой атташе — кейс, в дипломат, то есть, входит ровно миллион, если стодолларовыми. Ну, тут конечно же, миллиона не будет, но все — таки…
Полмиллиона?
Двести тысяч?
Тоже неплохо…
Да. что ни говори, а старость — если ты, конечно, обстоятельный, философски мыслящий и глубокий человек — старость не такое уже и плохое время.
Время сбора плодов и подведения итогов. А итоги — вот они, итоги: полный чемодан денег.
Наличных.
На лицо, так сказать…
Теперь предстоит выяснить главное: за что? Это частично решит другой вопрос: от кого?
Стараясь не смотреть на банковские упаковки, Функционер осторожно присел на краешек кресла — будто бы не у себя дома, а на приеме как минимум в Эр— Рияде и спросил:
— Ну, все в порядке?
— У нас всегда все в порядке, — туг же последовал ответ.
Да, и никакого удивления: у этих нервная система вообще отличается тренированной стабильностью.
Но все — таки…
Может быть, кто — нибудь из других функционеров нашел выход на Промышленника, но по каким — то причинам не хочет светиться, а Бандит (нет, все — таки Бандит, Бандит — кто еще?) решил, что это его, Функционера работа; может быть, действительно Экономист все — таки постарался: а в самом — то деле, что ему — никакого криминала тут нет, обыкновенные комиссионно — посреднические услуги, ни к чему, кроме того, не обязывающие. Просто один банд… то есть бизнесмен хочет войти в долю с другим бизнесменом, но в силу присущей скромности и природной стеснительности не может сделать этого самостоятельно; он как девочка — целочка нецелованная, должен, чтобы их познакомили…
Так почему бы и нет?
А — а–а, какая, к черту, разница?
Главное, что перед ним — деньги.
Наличные.
Налицо или, как говорили во времена его, Функционера подъездного детства — «на рыло».
Наверное, придется немного поделиться и с Экономистом — не иначе, как он… Ему, стало быть, «на рыло»…
— Да, вот еще что, — добавил Невзрачный, достав из кармана глянцевую аптечную упаковку, — вам просили передать…
— Что это? — Функционер машинально взял упаковку в руки.
