Секундант одиннадцатого - Хаим Калин
Парадокс в том, что у спорта и изучения чужих языков общая методика – многократное повторение упражнения, прежде чем требуемый навык пускает крепкий побег. В игровых видах поклоняются «Автоматизму», в языкознании – «Динамическому стереотипу». Так вот, услышав от Алекса знакомый термин и, похоже, поразившись уместности аналогии, ВВП допетрил, наконец: без упорного обезьянничания ничего не выйдет, так что, сжав зубы, набивай руку.
К концу тренировки дело пошло, создав комфортную атмосферу для притирки-знакомства.
– За кого вы голосуете дома – партию Либермана? – полюбопытствовал в раздевалке у Алекса президент после легкой болтовни о роли активного образ жизни для тех, кому за шестьдесят.
– Я не интересуюсь израильской политикой, находя ее более запущенной, чем российская, как бы это ни звучало парадоксально из уст политического комментатора… – индифферентно ответствовал Алекс, избегая акцентов. Продолжил: – При этом я патриот, но не в общепринятом смысле: с мурашками от гимна, прочими рефлексами квасного патриотизма. Моя вера – это поклонение великому чуду, имя которому Израиль. Но куда больше – еврейскому народу, отнюдь не тождественному проблемному реноме нашей страны…
ВВП скосился на Алекса, будто желая пояснений, но, не дождавшись таковых, встал и угловатым движением плеча дал знать: я – в душ.
Спустя полчаса там же, в раздевалке, укрывшись полотенцами, два отпрыска развитого социализма то шумно пыхтели, то баловались междометиями, должно быть, так передавая усладу взбодренных мышц и свежевымытого тела, ну и, наверное, зачет общей не без пользы проделанной затеи.
Между тем их помыслы отличались конкретикой, далекой от смакования эйфории тела.
Объяв свой периметр, Алекс решил вытребовать у президента вольную, иными словами, снять режим домашнего ареста или, как минимум, его ослабить. Хотел он прозондировать и тему публикации/экранизации своих романов, некогда обещанных ему, и благодаря чему он, собственно, в этой позолоченной клетке и оказался. Помалкивал же он до сих пор, понимая, насколько эфемерен его статус – тот, который сегодня одним фактом встречи обрел монаршее признание. Но по размышлении трезвом он склонился к мысли аппетит свой от греха подальше умалить.
Гарант же всея Руси думал, как у проекта «Алекс Куршин» зачистить хвосты, но не кадровым мачете, а внушив отцам-основателям – Нарышкину, Бондареву, Селиванову – чувство приставленного к виску пистолета, срабатывающего от малейшей сейсмической активности. Вся тонкость, однако, была в том, чтобы самому остаться в стороне, утаивая причину и интересанта.
Отбить у одного топ-чиновника желание на всякую фронду – дело техники и удобного случая. Но нейтрализовать троих, оставаясь за кадром, в теорию вероятности не вписывалось. Причем речь шла о профилактике неверности и ничем другом. Ребята-то потрудились на славу, в который раз доказав свою личную преданность. Своих же, в духе ценностей подворотни, он не сдавал…
– Интересно, видеозапись с прослушкой в раздевалке ведется? – будто невзначай поинтересовался Алекс.
– А это зачем? Понять, как устроена у нас безопасность? – огрызнулся ВВП.
– Да, разговор о безопасности. Но не вообще, а вашей личной. Соответственно, и моей, – конкретизировал наставник целлулоидного шара, то и дело примеряющийся к земному. Украдкой взглянув на собеседника, тезис развил: – С недавних пор я балансирую на грани душевных и умственных сил… Кстати, и сегодня «оттуда» прозвенело – уже не предостережение, а медицинский случай. Не отмахнуться… Так что не реши мы сегодня-завтра проблему, получим лазарет, в возникшем раскладе совершенно неуместный. Спрашивается, чего было огород городить? Так что напрашивается откровенный разговор, тот, о злободневности которого я уже дважды через эмиссаров передавал… Но общаться, не убедившись в его полной приватности – подвергать всю конструкцию ужасному риску. Такова дилемма. У меня все…
– Что за конструкция? – то ли косил под дурака, то ли заслонял свое эго президент, вдруг сподобившийся в отрока-забияку.
Алекс бросил на ВВП с перебором выразительный взгляд, по обыкновению, комментариев не предполагающий. Откинулся на спинку кресла, должно быть, в ожидании, когда цикл тугодумия/мании величия выдохнется. При этом разочарования не испытывал, полагая: таковы трудности притирки, только не друг к другу, а вживания ВВП в образ, пусть не ведомого, так зависимого. Не столько от Алекса Куршина, случайного конфидента, сколько от обстоятельств, приведших к явлению мессии на четверть ставки.
Между тем Алекс знал, что президент, хоть и исторически давно загнан в угол, со своими тараканами разберется, ибо считал его весьма одаренной личностью, пусть не бог в каком преломлении – администрировании себе подобных – людей из народа.
Как бы то ни было, его дар, полагал Алекс, был доподлинный и весьма многогранный, простираясь за пределы накачки своего рейтинга у избирателей. Стало быть, в уравнение, Алексом внятно изложенное, он, несомненно, вникнет, хочется ВВП вползать в новую, болезненную для амбиций самодержца личину или нет… Вопрос времени.
Откликнулся ВВП между тем почти сразу. Встав на ноги, простецким взмахом руки зазвал гостя в спортзал. Размашисто зашагал, Алекса не дожидаясь. И впрямь лучшее решение на поверхности: если кого-то в редко эксплуатируемом спортзале и подслушивать, так это еженощные битвы грызунов.
– Как я понимаю, отправная точка – попытка Лэнгли меня завербовать? – заговорил Алекс, когда, отодвинув скамейку, заговорщики уселись плотно к стене, вполоборота друг к другу. Тем самым сводили к минимуму вероятность быть прочитанными по губам. – Надеюсь, вас просветили, из-за какой небрежности подрядчика они на меня и, соответственно, ваш стартап вышли?..
ВВП нахмурился, всем своим видом передавая: как меня, Россиянина №1, баловня нации, в этот общий вагон на семи ветрах занесло? Не сойти ли на первой остановке? Алекс ответил приблизительно тем же – вопросительной миной а-ля «вам шашечки или ехать?» Президент помрачнел еще больше, но кивком передал: продолжай, мол.
– Первый контакт – в аэропорту «Бен Гурион», – продолжил нехотя Алекс, – к слову, неплохо продуманный…
– Аэропорт можно пропустить, – тихо, но безапелляционно перебил президент, – время дорого, так что прямиком в Берлин.
Алекс онемел, но не оттого, что «Моссад» с СВР сверхсекретной разработкой Лэнгли поделился (до него это дойдет несколько позже), а посчитав, что ВВП его троллит, то ли понукая к холуйству, то ли отфутболивая как отработанный, бесперспективным вариант. Склонив голову, самоустранился.
Президент же, аттестованный переговорщик-провокатор, бесстрастно выставил себе неуд за непростительную для его ранга и опыта ошибку. Ибо, велев Алексу не вдаваться в начальный этап вербовки, он косвенно подтвердил: израильтяне наработкой Лэнгли торганули, чего фигурант знать не должен был. При этом ВВП понимал, что провис соседа продиктован не возмущением сделкой, а чем-то другим, похоже, обостренным самолюбием, которое у подножья трона прижиться не могло и не должно… Но ничего не оставалось, как
