Светлана Бестужева-Лада - Вычислить и обезвредить
Он потер рукой лоб, словно это могло как-то стимулировать процесс размышления. Но видимых полезных результатов из этой процедуры так и не извлек. Тогда, решив дать себе хоть какую-то передышку, полковник потянулся к телефонному аппарату, снял трубку и набрал номер. Смена занятия — тоже отдых, а тут можно ещё и совместить приятное с полезным — выполнить обещание, получить (возможно) какую-то новую полезную информацию и какое-то время посидеть с закрытыми глазами…
— Ты почему не спишь, котенок?
— А ты?
— Мне по должности положено. А маленьким девочкам… Ладно, отставить, у меня всего пара минут. Как прошел день?
— Нормально. Как всегда — дурдом на колесах. Хотела бы я знать, какой идиот придумал эти подиумы. Стоишь на них, как дура.
— А ты бы стояла, как умная, — почти ласково посоветовал он, по-мальчишески обидевшись за свои любимые подиумы. — Никто, кстати, не жалуется. Что ещё хорошего скажешь?
На том конце провода зажурчал низкий, завораживающий голос, совершенно не соответствовавший Майкиному облику. Казалось, что говорит взрослая, роскошно-соблазнительная женщина, а не веснушчатое рыжее существо с глазами-блюдцами. Да, не повезло девочке с внешностью, что теперь делать, но какие-то мозги есть, и на том, как говорится, спасибо. Хотя — зачем женщине мозги? Только морщин до срока прибавляют.
Полковник тряхнул головой — от усталости и хронического недосыпания он, похоже, излишне нервничает. Женщины, внешность, мозги… Все это сейчас не имеет ровно никакого значения. Если интуиция на сей раз его подвела, если и Майка ничего интересного или необычного не заметила, то останется полагаться только… Да, только на свое вечное везение. Но ведь и оно на каком-то этапе жизни может кончиться?
— Ты меня слышишь? — переспросила Майя. — Или я напрасно напрягаюсь в поисках изящно упакованных силлогизмов?
Уж эта её манерочка — говорить насмешливо, с подковыркой, да ещё с цитатами неизвестно откуда! Иногда — забавно, иногда, как сейчас, раздражает. Ни слова в простоте не скажет. Господи, и он цитатами начал оперировать! Вот уж точно — с кем поведешься, от того и лечишься. Ладно, проехали…
Иногда Майя все-таки говорит дельные и интересные, даже полезные вещи, в наблюдательности ей не откажешь, нужно только внимательно слушать. Слава богу, сцен ревности она больше устраивать не пыталась. Как-то надо из этой истории плавно выходить. Выходить…
«А тебе этого хочется, полковник?»
— А тут Пьер как раз мне кофе принес, — перескочила Майя на новый виток событий. — И так посмотрел на Белоконя и Ларису, что их словно ветром сдуло. Уж не знаю, о чем они там подумали.
— Пьер — это новый поклонник? — попытался полковник притормозить повествование.
— Опять ревнуешь, — не без удовольствия констатировала Майка. — Жаль, что не хватает сноровки тебя помучить. Он не поклонник, просто мы с ним везде сталкиваемся, по жребию. Я тебе рассказывала, ты забыл. У него дома, по-моему, невеста осталась. Но вообще-то он немного странный.
— То есть?
— Ну, не знаю… Просто чувствую. Например, сказал, что я очень напоминаю одну его знакомую. Она, мол, в Бельгии осталась. А он скучает.
— И что тут странного? Я не в Бельгии, а по тебе тоже скучаю. Алло! Что ты вдруг замолчала? Алло!
— Перевариваю услышанное, — очень серьезно ответила ему Майя. — Ты ведь в первый раз хоть как-то обозначил свое отношение ко мне.
— Ну, так уж и в первый. Потом, есть другие способы.
— Догадываюсь. Странно, как большинство людей трепетно относится к устной речи. Слово — не воробей, и так далее. Действительно, зачем слова, если, как ты говоришь, есть другие способы.
— Тебя что-то не устраивает? — резче, чем ему хотелось бы, спросил полковник. — Что-то не так?
— Да нет, все, наверное, так, — как-то очень устало вздохнула Майя. — Просто… Просто я словам очень верю. Даже больше, чем делам. Я всегда думаю, что на самом деле словами кормлюсь, поэтому так отощала.
Последнюю фразу Майя произнесла уже с обычной для неё чуть ироничной интонацией, похоже, успокоилась. Надолго ли? Надо было ловить момент, да и времени на душеспасительные разговоры уже не оставалось. Ох уж эти женщины!
— Так чем тебе твой Пьер не угодил? — как ни в чем ни бывало поинтересовался полковник. — Что там у него с невестой?
— Понимаешь, он, как о ней заговорит, сразу мрачнеет. А один раз сказал так негромко: «Только бы все обошлось…» Я к нему пристала — что, да почему, а он как-то отшутился. Я ему говорю — моя бабушка меня так утешала: «Придет время, будет и пора». Тут он на меня вообще дико посмотрел и спрашивает: «И ваша тоже?» По-твоему, не странный?
— Все журналисты немного сумасшедшие, — машинально отозвался полковник, стремясь уже побыстрее закончить разговор.
Ничего интересного Майя ему на сей раз не сообщила, а жаль. Двух подозреваемых из пяти удалось отсеять именно благодаря её болтовне. Точнее, наблюдательности: девчонка подмечала такие детали, которые обыкновенному человеку просто не дано было заметить. Интуиция? Возможно, но на сей раз она ей явно отказала. Правда, этот Пьер… Она ведь не в первый раз о нем упоминает, да и по внешним данным он, так сказать, соответствует… Хотя наружка ничего подозрительного не выявила. Пока. Ему во всяком случае не докладывали.
— Этот твой Пьер — француз?
— Говорит, что бельгиец. Симпатичный такой мужик, чем-то, между прочим, на тебя похож. Глаза у него — смерть девкам.
— Ты там поосторожнее. Бельгиец он или нет, но почти француз. Смотри, не влюбись.
— Уже.
— Что — уже? — не поверил он своим ушам.
— Уже влюбилась, — серьезно сообщила Майя. — Даже полюбила.
Пока он усваивал полученную информацию, Майя фыркнула и рассмеялась:
— В тебя я влюбилась! В тебя! Так что никакие бельгийцы мне не страшны.
— Выпорю я тебя когда-нибудь, котенок, — уже беззлобно пообещал он. — Мне работать надо, а ты меня дразнишь. Все, пока, как-нибудь ещё позвоню. Давай, ложись спать, времени третий час ночи.
— Пока, — погрустневшим голосом отозвалась Майя. — Да, слушай, я же хотела тебе подарок сделать. У Пьера такая красивая ручка, я попросила, ты ведь их любишь. Протянула было руку, а он как дернется, словно под током, так и не дал. Жалко.
— Ладно, не переживай. Не дал и не надо, у советских собственная гордость. Все, все, пока!
— Пока… Ты завтра хотя бы позвонишь?
— Котенок!!!
— Все поняла. Пока. Спокойной ночи. Я тебя целую.
— Я тебя тоже, — заставил он себя проговорить три в общем-то невинных слова, потому что знал — она ждет хотя бы этого, а его мысли уже были далеко.
Он повесил трубку и взял очередной документ, лежавший в стопке на столе. Итак, осталось трое «фигурантов». Кто из них? Нужно освежить в памяти их данные, хотя все это он уже наизусть выучил. Но кто же? Датчанин-полиглот, который меньше всех подходит на роль террориста хотя бы потому, что скорее темный шатен, чем брюнет, но зато когда-то был чемпионом своей страны по стендовой стрельбе, да и рост соответствующий? Швейцарец, подходящий по всем статьям? Или бельгиец, также соответствующий всем приметам оперативно-аналитической разработки? Кто? Как узнать? Хотя… Хотя бы об одном может что-то прояснить Майя, если этот её Пьер — действительно бельгиец. Но надо её для этого соответственно подготовить, подвести к нужной теме разговора, а времени практически нет.
Резко зазвонил телефон. По пустякам в такой час трезвонить явно не будут, так что полковник снял трубку, ожидая очередного не слишком приятного сюрприза. Но то, что он услышал, оказалось просто подарком судьбы — датчанин, о котором он только что думал, оказывается, изволил за ужином в гостинице скушать что-то не то и теперь врачи уверяют, что как минимум пару дней ему придется провести в постели. Однако!
«Повезло тебе, милый, даже не представляешь себе, как повезло! Теперь ты у нас — чист, аки голубь, вне всяких подозрений. Теперь за тобой медсестра присмотрит, мы тебе круглосуточный пост организуем, как члену Политбюро, болей на здоровье. И как это ты сообразил так вовремя отравиться? Или это не ты сообразил, а мне, как всегда, кто-то там ворожит? С двумя-то мы справимся, с двух мы глаз не спустим. А может, и успею вычислить, чтобы уж наверняка? Если бы ещё хоть чуть-чуть информации!»
Ему казалось, что эта ночь вообще никогда не кончится. Снова и снова он просматривал и анализировал всю имевшуюся информацию, но не находил ничего такого, что можно было бы использовать как крохотную зацепку. Швейцарец или бельгиец? Бельгиец или швейцарец? Генералу Прохорову, вызвавшему его к себе с докладом ближе к утру, полковник Миронов мог определенно сказать только одно — осталось двое подозреваемых и несколько часов на завершающий этап работы.
— Сам-то как думаешь? — устало спросил генерал, покрасневшие глаза которого выдавали бесчисленные бессонные ночи. — Который из них? Знаешь, нам ошибаться нельзя.
