Фредерик Форсайт - День Шакала
– Может, такой человек и есть, – заметил один из молодых детективов, – но по нашим архивам он не проходит.
– Они все здесь, будьте уверены, – огрызнулся Томас.
Мысль о том, что в его «поместье» живет неизвестный ему профессиональный убийца, вызвала у него раздражение, усугубленное простудой и головной болью.
– В конце концов, политический убийца – редкая птица, – подал голос второй инспектор. – Возможно, в нашей стране их нет. Англичанам это несвойственно, не так ли?
Томас бросил на него злобный взгляд. Он предпочитал называть проживающих в Соединенном Королевстве британцами. Говоря «англичане», инспектор как бы намекал, что убийца мог быть валлийцем, шотландцем или ирландцем.
– Хорошо, заберите папки и сдайте их в архив. Я доложу, что наши поиски ни к чему не привели. Мы сделали все, что в наших силах.
– На кого мы работали, супер? – спросил первый детектив.
– Какая разница, юноша. У кого-то возникли трудности, к счастью, не у нас.
Молодые люди собрали папки и направились к двери. Обоих ждали дома, один со дня на день мог стать отцом. Он вышел в коридор первым. Но второй детектив остановился на пороге и оглянулся:
– Супер, когда я просматривал папки, мне пришла в голову одна мысль. Если такой человек существует и он – уроженец Британии, то вполне возможно, что он не работает там, где живет. Я хочу сказать, он должен иметь базу, убежище, куда может вернуться. Вполне возможно, что в своей стране он – уважаемый гражданин.
– Как это?
– Если где-то и есть профессиональный убийца, на след которого мы пытаемся выйти, и он представляет опасность для весьма влиятельного лица, иначе расследование не проводил бы человек вашего ранга, то этот тип – личность известная. То есть за его плечами не одно выполненное задание. Его боятся, не так ли?
– Продолжайте, – кивнул Томас.
– Вот я и подумал, что он, скорее всего, будет действовать за пределами своей страны. И не попадет в поле зрения внутренних сил безопасности, возможно, Служба что-то о нем и слышала…
Томас обдумал идею инспектора, затем медленно покачал головой:
– Идите домой, юноша. Донесение я напишу сам. И забудьте о том, чем мы сегодня занимались.
Инспектор ушел, но идея прочно засела в голове Томаса. Он мог сесть за стол и написать донесение. Ничего нет. Никаких следов. В архивах полная пустота. Но допустим, запрос из Франции оправдан? Французы не просто ударились в панику, как поначалу показалось Томасу, услышав, что кто-то хочет убить их драгоценного президента? Если им действительно известно не более того, о чем они говорят, если нет прямых доказательств, что наемный убийца – англичанин, значит, они ищут его по всему миру. Конечно, велика вероятность того, что никакого убийцы нет, а если и есть, то он – выходец из страны, где политические убийства имеют давнюю историю. Но если подозрения французов небезосновательны? И этот человек окажется англичанином, хотя бы уроженцем Британии?
Томас всегда гордился репутацией Скотленд-ярда, тем более Особого отделения. Они не допустили ни одного политического убийства. Ни один из иностранных государственных деятелей, посетивших Британию, не пострадал на ее территории. Ему лично пришлось обеспечивать охрану Ивана Серова, главы КГБ, когда тот готовил визит Хрущева и Булганина. Немало прибалтийцев и поляков хотели бы свести счеты с Серовым, но не прозвучало ни выстрела, хотя того окружала толпа телохранителей, которые, не задумываясь, пустили бы в ход оружие.
В молодости Томас отлично играл в регби, многие соперники «Глэморгана» до сих пор помнят быстрые прорывы Брина Томаса. Теперь он, конечно, не выходит на зеленое поле, но с живым интересом следит за успехами «Лондон Уолш» и в свободное от работы время частенько приходит в Старый Олений парк, чтобы поболеть за любимую команду. Он хорошо знает всех игроков, после матча обычно остается в клубе, чтобы обсудить его перипетии, и игроки всегда доброжелательно выслушивают рекомендации ветерана.
Один из них работает в министерстве иностранных дел. Так полагала вся команда, но не Томас. Он-то знал, что управление Барри Ллойда, которое взяло под свое крылышко Форин офис,[29] не входило в его структуру. Называлось оно Сикрит Интеллидженс Сэвис,[30] или СИС, или просто Служба.
Они встретились в тихом пабе у реки между восемью и девятью вечера. Поговорили о регби, пока им не принесли пива. Но Ллойд догадался, что сотрудник Особого отделения встретился с ним не для того, чтобы обсудить проблемы сезона, до начала которого оставалось чуть ли не два месяца. После того, как они выпили за здоровье друг друга, Томас предложил пройти на террасу. Она совсем опустела: парочки из Челси и Фулхэма уже отправились обедать.
– У меня возникли некоторые затруднения, юноша, – начал Томас. – Надеюсь, вы сможете мне помочь.
– Ну… если смогу.
Томас рассказал о запросе из Парижа и безрезультатных поисках в архивах Особого отделения.
– Мне пришло в голову, что такой человек, если он существует и к тому же англичанин, не станет марать руки внутри страны. Будет работать за рубежом. И если он где-то оставил след, Служба, возможно, заприметила его.
– Служба? – переспросил Ллойд.
– Перестаньте, Барри, к нам тоже попадает кое-какая информация, – говорил он чуть ли не шепотом. Со стороны могло показаться, что два одетых в темные костюмы бизнесмена любуются ночной рекой, неторопливо обсуждая финансовые проблемы. – Мы ведем проверку многих сотрудников министерства иностранных дел, о чем те даже не подозревают. Вы тоже в свое время попали в их число. Так что я знаю, где вы работаете.
– Понятно, – кивнул Ллойд.
– Я, конечно, могу быть просто вашим знакомым Брином Томасом, но я еще и суперинтендант Особого отделения. Так что не думайте, что ваше теперешнее занятие – тайна за семью печатями.
Ллойд разглядывал свою кружку.
– Это официальное расследование?
– Нет, пока еще нет. Лебель напрямую обратился к Моллинсону. Тот ничего не нашел в Центральном архиве и заручился нашей помощью по личной договоренности с Диксоном. Я проверил наши архивы. Все втихую, понимаете? Пресса ничего не должна знать. Скорее всего, мы ничем не сможем помочь Лебелю. Но я хочу, чтобы мы ничего не упустили, и поэтому решил обратиться к вам.
– Тот, кого вы ищете, собирается убить де Голля?
– Судя по всему, да. Но французы не упоминали никаких имен. Очевидно, они не хотят, чтобы об их тревоге прознали газеты.
– Очевидно, – кивнул Ллойд, – но почему они не обратились к нам напрямую?
– Запрос поступил по каналу связи Интерпола. От Лебеля – Моллинсону. Возможно, у французской службы безопасности нет закрытых каналов связи с вашим ведомством.
Если Ллойд и понял намек на издавна напряженные отношения, сложившиеся между СДЭКЭ и СИС, то не подал виду.
– О чем вы думаете? – спросил Томас какое-то время спустя.
– Вспомнил об одном забавном совпадении. Вы помните дело Филби?[31] – Ллойд смотрел на реку.
– Конечно.
– В нашем управлении это все еще больная мозоль. Он удрал из Бейрута. Разумеется, общественность узнала об этом позже, но в Службе сразу же начался переполох. Множество людей поменяли место работы. Иного выхода не было, он выдал агентуру арабского региона, да и некоторых других. В том числе пришлось срочно уезжать нашему главному резиденту в Карибском бассейне. Шестью месяцами раньше он работал с Филби в Бейруте, а затем его перевели в Америку. В том же месяце, в январе, диктатора Доминиканской Республики Трухильо убили на пустынном шоссе. Согласно официальной версии, с ним расправились партизаны, у него было много врагов. Наш резидент вернулся оттуда в Лондон, и какое-то время мы делили один кабинет, пока он не получил новое назначение. Он упомянул о слухе, будто бы машина Трухильо сначала остановилась, а уж затем партизаны подорвали ее и убили диктатора. А остановил машину один снайперский выстрел из ружья. Потрясающий выстрел – со ста пятидесяти ярдов по мчащейся на полной скорости машине. Пуля прошла через треугольное окошко в дверце водителя, единственное, изготовленное не из пуленепробиваемого стекала. Бронированным был и корпус. Попала водителю в горло. А уж потом налетели партизаны. Самое странное, что, по слухам, стрелял англичанин.
Наступила долгая пауза. Оба всматривались в потемневшие воды Темзы, а перед их мысленным взором вставала безводная равнина далекого жаркого острова. Узкая полоска асфальта, одинокий лимузин, мчащийся со скоростью семидесяти миль в час. Старик в светло-коричневом мундире с золотыми галунами, тридцать лет железной рукой правивший своим королевством. Вот его вытаскивают из разбитой машины, добивают в придорожной пыли пистолетными выстрелами.
– Этот человек… о котором говорили… Как его звали?
